Покуда я любовь не позабуду!

Новая, пятнадцатая книга Андрея Шацкова «На этой земле», известного и заслуженно отмеченного значимой планкой наград поэта, издателя, редактора и общественного деятеля, снова с честью отвечает перед читателем по самому высокому поэтическому счёту!

Пристальный взгляд исследователя заметит в ней много ярких проявлений русской словесности, славянской мифологии, сказаний летописного характера, которых коснулось талантливое литературное влияние автора. И всё это поэтическое многоголосье обережно пестует и раскрывает красу его самобытного слова. В этом издании, как и во многих предыдущих, Андрей Шацков выступает и как выдающийся лиро-эпический поэт, поэтический историк, зорко отразивший важнейшие исторические события древности: Куликовскую битву и поход князя Игоря Святославича на половцев, и как проникновенный, чувственный лирик. Это только в мирской реальности и вековой народной мудрости о невозвратности ушедшего времени – «реки не текут вспять», а в поэтической реальности вдохновение, что и есть тот самый Божий промысел, может нежданно одарить-озарить не только целостной картиной прошлого, но и предвосхищением тех давних событий:

Ну вот и наша сотня, поутру

Мы встанем с нею около Непрядвы.

И заполощут стяги на ветру

Взыскующих единой русской правды!

И в своей многомерной исторической поэтике Андрей Шацков сходен с незабвенным певцом «Слова о полку Игореве», который отнюдь не гусляр-импровизатор подобия Бояна, чьи «вещие персты» брошены на струны, как 10 соколов на стаю лебедей, а подлинный поэт-литератор, поставивший народную изустную поэзию на высочайшую ступень письменного искусства слова, чем подарил ей бессмертие. И наш автор не стремится своей поэзии придать характер поэзии народной, не на этот лад он настраивает струны своей лиры и своей души, он литературно создаёт эту самую народную поэзию, сохранив всю её искренность, красоту, прозорливость и живость.

Книга, наполненная сильной и динамичной энергией слова, «встревоженной крепью» распростёрлась перед читателем, храня «завет отцов из тьмы веков» о величии русского братства: «Во имя грядущей России, / Во славу победного дня!» Выражаясь образным тютческим языком (предок которого, и он сам упомянуты в этой книге) – «в роковые минуты истории», пропитанные великой человеческой драмой, поэт и гражданин Андрей Шацков не остаётся в стороне, он снова идёт плечом к плечу вместе с воинами России:

Такая случилась забота,

Такая случилась беда,

Что снова уходит пехота

В метели, в туман, в никуда…

И так же, как и Фёдор Тютчев в стихотворении «Русская география» и многих других своих историософских произведениях заявлял о богоизбранности Русской земли и ее великом историческом призвании, Андрей Шацков верит в эту богоизбранность земли нашей, где «качают пращи камения судеб бедовых».

Примером мастерского олицетворения природы предстаёт перед нами подмосковная Руза, заповедный рубеж поэта, где «вся земля – один большой погост! И вся земля – одна больная память...».

Именно Руза слушает и слышит «вязь неоконченных горестных строчек» – слова поминальной, неутолимой отцовской печали о старшем сыне Дмитрии, «журавленке в стае, / Которая крылами, как крестами, / Нас, грешных, напоследок осенит...» Этот тяжкий отцовский крест-ноша белеет во многих стихах этой книги: «Осенняя росстань», «Август в Рузе», «О вечности», «Апрельский псалом», «Прощёное воскресенье» и др.

Руза помнит всех ушедших родных поэта, она вместе с ним печалится, и её саму мучит горестный вопрос:

Уберечь не сумел,

не хотел иль не смог?

Или просто оставила сила?

Мама спит, спит отец,

спит надёжа-сынок.

Всех укрыла сырая могила

Но нет-нет, и сквозь эти одинокие ночи, когда «на сердце тоски полуночной засов» и «бессонницы смертная дыба», сквозь «осенние хмури», сквозь эти беспощадные «отставные декабри», всполохи тревожных костров, снеговеи, когда кажется, что вот-вот: «И потянут в былое, назад, / Родовые вериги, / Словно гирьки от ходиков, / Вставших когда-то бог весть. / И покроются призрачной пылью / Забытые книги – / Те, что я не успел написать / Или просто прочесть», становится слышна воскрешающая, росная, весенняя поступь Любви-Всецарицы! Ведь «без любви не закроется рана», «без любви не наступит весна»! И так бывает, что тогда и приходит новая заря, новые строки и живительная вера в завтрашний день.

Книга «На этой земле», вместив в себя всё напряжение и неутолимость творческого волнения, даёт явственное, до дрожи, ощущение сакрального проникновения автора в своё будущее, предвидение им своего срока, своего часа... И это – одновременно! – и смиренное принятие своего предчувствия как житейской реальности, и состояние почти надмирной глубокой и мудрой созерцательности краткости человеческой жизни. Тем и притягательна поэзия Андрея Шацкова, что она до малой травинки-росинки земная, до стремительного лебединого полёта небесная, до заповедного причастия звёздного венца Вечности промыслительная:

И мне осталось верить в снегопад,

Как верят в новогодних сказок чудо...

Чтоб тихо падал сорок дней подряд,

Покуда я любовь не позабуду!

Нина ПОПОВА.