Учитель

Нет другого такого художника-педагога, который бы сделал так много для русской живописи второй половины XIX — начала XX века, как адъюнкт-профессор петербургской Академии художеств Павел Петрович Чистяков. «Родоначальник русской живописи», «всеобщий педагог русских художников», «наш общий и единственный учитель» — так говорили о нём современники. Через его мастерскую прошли известнейшие мастера живописи, составившие славу русского искусства, — И. Репин, В. Поленов, В. Суриков, В. Васнецов, В. Серов, В. Борисов-Мусатов…

«Это наш общий и единственный учитель», — сказал о Павле Петровиче 
И.Е. Репин. Слово «наш» вместило здесь (прямо или опосредованно) почти три поколения русских художников.

В сложное для Академии художеств время, когда приносившая прежде блестящие результаты система обучения художников обветшала, а искусство рисунка — главное, что бесспорно признавалось заслугой Академии, вырождалось на глазах, страстный темперамент личности художника и педагога не позволил Чистякову смириться с таким положением вещей.
Он сделал то, на что не способна оказалась Академия — создал свою «чистяковскую» школу, педагогическую систему, которая стала столь же авторитетна в художественном мире, как система Станиславского – в мире артистическом.
«У меня цель — двинуть, направить русское искусство по более просторному и широкому пути», — так определил программу своей жизни Чистяков и следовал ей с поразительной настойчивостью.
У него было безошибочное чутьё на масштаб и характер способностей ученика. Он как бы предвидел, что получится из того или другого художника при серьёзном отношении к делу. И настраивал на это серьёзное отношение.
Пройдут годы, и великие мастера живописи будут благодарить Павла Петровича как своего главного и выдающегося наставника. Виктор Васнецов напишет учителю в письме: «Желал бы называться Вашим сыном по духу».
Такими «сыновьями по духу» были многие ученики Чистякова. Именно Павел Петрович посоветовал В. Васнецову дать согласие на роспись Владимирского собора в Киеве и поддержал идею создания картин на темы русских сказок. Долгие беседы с художниками о Боге, религии и душе обернулись врубелевским «Христом», циклом картин об Иисусе Христе у Поленова…
Он умел видеть главное, стремился понять суть вопроса, старался изучить его, открыть законы заинтересовавшего его явления, а если это ему удавалось, тотчас же стремился научить других тому, что сам изучил.
Это своим ученикам Павел Петрович скажет: «Пора нам начинать поправлять великие замыслы Великого Петра! А поправлять их только и можно, сбросив привитую личину обезьяны. Взять образ простого русского человека и жить простым русским духом, не мудрствуя лукаво. Нужно убедиться, что и мы, люди русские, созданы по образу и подобию Божию, что, следовательно, и мы люди, и можем быть и хорошими и деловыми и сами можем совершенствовать свой гений во всём, во всяком честном деле и начинать, а не смотреть, как ленивая и пакостная обезьяна на чужие руки! С юности я презирал и ненавидел холопство русского перед иностранцами».
Прожив 87 лет, Павел Петрович написал всего лишь несколько (замечательных!) исторических полотен и портретов и оставил незаконченные записки об искусстве и педагогике. Но только ли это составляет его творческое наследие? Конечно же, нет. Главный итог его жизни — это сотни картин, которые создали благодарные ученики, возвратив миру все то, что вложил в них Павел Петрович.
Через П.П. Чистякова, скажем здесь, проходит — идущая от Александра Иванова — самая важная и самая высокая линия в русском искусстве и в русской философии искусства.
К сожалению, в нынешнее время имя его почти забыто.
И потому вдвойне, втройне радуешься, когда узнаёшь, в наше смутное и лукавое время, когда идёт подмена нравственных и духовных ценностей, в России, в глубинке её, живут художники-педагоги, которым дороги заповеди Чистякова. Благодаря им и появляются молодые талантливые мастера, которые составляют гордость русской реалистической живописи.
Я говорю о заслуженном художнике РФ Василии Николаевиче Соловьёве — уральском самородке, строгом последователе русской реалистической школы живописи, живущем ныне в Челябинске.
Мне интересны его рассуждения, наблюдения, мысли о современной живописи и живописцах.
— Нам прежде всего дорога национальная культура, не надо бросаться в иные земли, — говорит он (как это близко словам Чистякова!). — Рядом нужно искать. Нужно то, что близко сердцу, нашей славной Родине – вот, что важно.
Интуитивно чувствую, история России не безразлична ему, в ней, как и всякий думающий, ищет он ответы на волнующие его вопросы. Ведь будущее нации – в её прошлом. Следя за его рассуждениями, понимаю, почему он склоняет учеников к познанию родной истории, внимательному её изучению.
— Ну что такое, вроде бы, какой-то там сюжет, — слышу его голос. — Вот у меня один студент начал писать эскизы по Пугачёвской тематике, то есть, выбрал тему из времён крестьянской войны. Приносит, я его сразу спрашиваю: «В каком году была крестьянская война?» Головой качает, не знает. — «Всё, — говорю, — пока эта тема для вас закрыта, идите, изучайте историю, набирайте материал». Сам исторический материал потребует от него изучения этнографии, фольклора того времени особенно. И насколько же расширятся познания студента, позавидовать можно.
И неожиданно:
— Любая тема, будь она даже современная, требует постижения и поэзии. Последнее очень важно, потому что поэзия — она как бы родная сестра живописи. Любая стихотворная строчка уже навевает и краски, и настроение, потому и стараюсь привить любовь к русской поэзии, хочу, чтобы читали нашу классику, и зарубежную, — пожалуйста! — но чтобы оттуда выносили тот самый трепет, без которого нет художника. Поэт — он нервом чувствует время, потому и близок нам.
Его, как и Чистякова, волнует будущее учеников.
— Вообще, художники — бессребреники по природе своей, — роняет он. — А конъюнктура меняет живопись, меняет само искусство. Сейчас вот со знаком «минус» появилось искусство «коньюнктурное», модернизм крылья распростёр. И в нынешнее время важно устоять, не изменить себе. Бывает, художник тешит себя: – «Вот, сейчас подзаработаю, а потом-то уж я возьмусь…,». Нет! Если человек падает, вставать всегда сложно. Поэтому, конечно же, нужно оставаться с внутренним стержнем не взирая ни на что.
Эти мысли Василий Николаевич, думается, вкладывает в сознание учеников. Они очень близки рассуждениям Чистякова, и я поражаюсь духовной близости этих двух людей, разделенных во времени столетием.
Слышу вновь его голос:
— Иногда художник спешит похвастаться: у него купили то-то и то-то. Но так ли важно, что у тебя что-то купили? Это еще не панацея и не мерило настоящего искусства, когда у тебя покупают. Важно, чтó покупают и ктó оценивает твою вещь. Путаницу в сознании и подсознании художника рождают искусствоведы, часто сбивая его с пути. Ложно изречённая мысль очень вредна — даже преступна. Еще Лев Николаевич Толстой говорил, искусствовед — это очень ответственно. И надо понимать, на кого, на какую идею работают нынешние записные искусствоведы. Вот Марат Гельман и подобные ему по всей России пытаются внедрять в сознание мысль, что пошлость — это и есть искусство. Но культуры без нравственности не бывает, как не может быть России без Православия. И художник в первую очередь должен думать, на что он работает: на разрушение или на созидание. С кем он? На чьей стороне? Это важный вопрос в наше время.
Почему с реализмом борются? Отвечу так: основу каждой нации составляет её идеология. Для русских – это Православие. Разрушив Церковь, мечтают разрушить государство. А вся наша культура, в основе своей, религиозна, она всегда была и оставалась пророческой, потому что во главе угла её, стержень её – образ Божий. Я всё время вспоминаю: у нас социалистический реализм был. Величайшие художники работали, — Нестеров, Павел Корин, Виктор Иванов, Юрий Кугач, Алексей Грицай, Виктор Цыплаков… Сейчас идёт мощная идеологема по умалению качества этого искусства. Почему? Давайте отбросим слово «социалистический» и посмотрим, что остаётся? Реализм — эта первооснова русской национальной школы живописи. Именно на эту школу и идёт наступление.
Он задумывается и говорит оживленно:
— Знаете, хорошо, что у нас есть эта школа, единственная в мире, которая несёт правду. Нигде уже нет такой. Только в России. Этим надо гордиться.
Слушая его, думаю, какое счастье, что есть у нас такие подвижники, которые берегут эту школу. Сколько картин, созданных его благодарными учениками, возвращают миру все то, что вложил в них учитель!
И хочется низко поклониться таким учителям — замечательным русским людям.

Лев АНИСОВ