Таллинская девчонка

В судьбе нашей сегодняшней гостьи есть два мистических совпадения, связанных с литературой. Во-первых, она полная тёзка булгаковской Маргариты – Маргарита Николаевна. И во-вторых, 23 февраля 1990 года, ещё подростком, она была среди зрителей рокового юбилейного вечера, посвящённого Пастернаку, который проходил в Таллине. Вечера, на котором не стало великого поэта – Давида Самойлова. С тех пор, уже в своём творчестве, Рита Соловьёва постоянно возвращается к бессмертным стихам классика русской литературы. Итак, сегодня у нас в гостях создатель и художественный руководитель Таллинского театра современной авторской песни «Перекрёсток», автор-исполнитель Маргарита Николаевна Соловьёва.

— Рита, вы сами себя позиционируете как «таллинскую девчонку, музыканта-слушателя». Но ведь родились вы в Санкт-Петербурге. Как и когда оказались в Таллине?
— Да, я родилась в Ленинграде, но не жила там. Папа и мама познакомились, когда учились в Институте культуры им. Крупской, поженились, и вскоре появилась я. По окончании института они уехали на мамину родину под Ростовом-на-Дону, в Сальские степи. Стали преподавать в музыкальной школе поселка Гигант. А в 1979 году мама съездила на экскурсию в Таллин… Вернулась и сказала: «Мы будем жить только там». Надо знать маму: она наполовину казачка — и раз сказала, так и будет! Летом того же года мы переехали.
— Чем вы занимались до того, как в 1995 году создали театр «Перекрёсток»? Как вообще возникла идея создания театра современной песни?
— Училась. У меня джазовое образование – музыкальное училище им. Георга Отса. А ещё в Таллине когда-то был многочисленный и интересный клуб самодеятельной песни «Капля». Вот с 1988 года, когда мы провели 2-й Всесоюзный фестиваль авторской песни, я и отсчитываю свою бардовскую историю. Жизнь была очень насыщенной: постоянные поездки на фестивали, участие в мастерских и конкурсах, встречи с интереснейшими людьми… И вдруг в 91-м всё стало потихоньку разваливаться и угасать. Люди петь не перестали, просто опять перебрались на кухни. Мне же этого было мало. Убедить ребят выйти на сцену не удавалось, все пребывали в какой-то растерянности, мол, кому мы нужны?
И тогда в 1995 году я пригласила в Таллин Вадима Егорова. Собрался полный зал! Все воспряли духом. Концерты пошли один за другим, зрители писали записки с пожеланиями, кого бы они ещё хотели услышать. Так у нас побывали Александр Дольский, Александр Суханов, Юрий Кукин, Григорий Гладков, Алексей Брунов, Александр Мирзаян, Евгений Слабиков, Владимир Бережков и многие другие. Мы сами находились в состоянии постоянного творчества. Делали вечера ко Дню рождения Визбора, Окуджавы, Высоцкого, Галича. Я провела два Международных фестиваля с участием гостей из Прибалтики и России. Да, они получились камерными, но по-семейному тёплыми. Мы стали обрастать новыми талантливыми людьми. Так и появился театр песни «Перекресток».
— Вы говорите, что выступаете за симбиоз бардовской песни и джаза. Как вы оцениваете современное бардовское творчество в России и Эстонии? Оно находится в стадии прогресса или регресса и есть ли у него перспективы?
— Это очень широкая тема. Если коротко, то я очень рада, что в России сейчас проводится огромное число фестивалей и концертов авторской песни. Прибалтийские авторы-исполнители являются их постоянными участниками. А прошлый год оказался урожайным и на лауреатства: двое наших рижских друзей стали лауреатами и дипломантами самого престижного Международного фестиваля авторской песни «Петербургский аккорд»: Александр Бекназаров и Сергей Буданов. Саша также стал лауреатом легендарного Грушинского фестиваля. А вместе с рижанами Татьяной Похло и Владимиром Соляром получили лауреатство в интернет-конкурсе «Самарские барды».
Однако я придерживаюсь позиции, что хороший автор-исполнитель это, прежде всего, хороший слушатель. Поэтому ищу и нахожу для себя интересных авторов и на фестивалях, и благодаря многочисленным бард-сообществам в Интернете. Огорчает только происходящая подмена: почему-то авторской песней стали называть «шансон», он же «блатняк», религиозные песнопения, какие-то песни с неуклюжей синтезаторной аранжировкой и пр. Это не значит, что я строго блюду границы жанра, но основные критерии есть и, надеюсь, останутся: толковые стихи, искренняя, доверительная интонация, живой диалог со слушателем. Лично мне как исполнителю нужна ещё и мелодия. Раз это песня, она должна ложиться на ухо и эмоционально меня затрагивать. Что же касается симбиоза бардовской песни и джаза, а сюда можно также добавить и фольковые интонации, и ритмические заимствования из босановы — это знаки нашего времени. Я люблю все эти жанры и поэтому совершенно спокойно отношусь к таким слияниям. У нас в «Перекрёстке», наряду с традиционными программами, уже давно прижился проект «Джаз+барды», где мы поём классику авторской песни – Визбора, Окуджаву, Дольского в сопровождении прекрасных джазовых музыкантов. Это позволяет песням задышать по-новому и развеять миф, что авторская песня – это три затёртых аккорда. Но мы не новаторы: в некоторых последних выступлениях Сергея Никитина, Алексея Иващенко также участвуют музыканты, как правило, это контрабас, фортепиано, флейта и сам автор с гитарой.
— По каким критериям вы выбираете стихи для песен? Это целенаправленный отбор или интуиция? И пишете ли вы сами стихи и музыку для песен?
— У меня есть несколько моих песен, но, как у нас говорят, «полным автором» я себя не считаю. В концертах я пою свои песни на стихи таллинских поэтов просто потому, что очень люблю и ценю их. Назову вам три фамилии: Михаил Гофайзен, Михаил Култаев и Светлан Семененко (именно Светлан – мужское имя). Очень люблю стихи советских поэтов, есть у меня песни на стихи Юнны Мориц, Евгения Винокурова и даже Владимира Маяковского. Не могу сказать, что я читаю поэзию запоем, но когда возникает желание открыть сборник, то во время чтения какие-то стихи начинают просто петься. Особенно это касается стихов Давида Самойлова, которого я считаю своим любимым поэтом.
— Театр песни «Перекрёсток» — это тематические вечера и концерты. А возможны ли музыкальные спектакли на основе бардовских и джазовых композиций? Если да — то есть ли они в ваших творческих планах?
— Спектакли, конечно, возможны, но они требуют серьёзной работы и профессионального подхода: нужен режиссёр, минимальные декорации. Такой спектакль есть в репертуаре одного из наших молодёжных театров, называется он «Мой Высоцкий». Но как раз сейчас в «Перекрёстке» готовится программа к 80-летию удивительного и очень мною любимого композитора Микаэла Таривердиева. Задумана она как музыкальный спектакль.
— Какова сегодня гастрольная география театра песни «Перекресток»?
— Знаете, у нас шутят: город Таллин так себе, зато пригороды хорошие — Петербург да Хельсинки. А песенные туры происходят, как правило, в те города, где живут наши героические друзья, которые, оторвав время от семьи и работы, тратят его на организацию фестивалей и концертов. Это вся Прибалтика, Калининград, Питер, а с недавних пор и Финляндия.
— Ваши артисты — в основном, люди с русскими фамилиями и поют на русском языке. Кто составляет вашу аудиторию в странах Балтии? С вашей точки зрения, как вас принимают в Балтии и Финляндии?
— Конечно, авторская песня — явление, прежде всего, русской культуры. Но у нас есть постоянные зрители и участники эстонцы: журналисты и актёры, пишущие и поющие творческие люди. Один из них – Хейло Аадла — перевёл и поёт на эстонском Окуджаву, Кукина и Шевчука. Не так давно мы побывали на фестивале в Хельсинки, где в зале помимо русскоязычной публики были и финны. Эх, кабы такие добрые отношения и атмосфера, какие рождаются во время творческих мероприятий, царили бы в кругах «сильных мира сего»!
— Положение русских в Прибалтике — одна из самых больных тем в современной России. Не секрет, что правительство «демократов» в начале 90-х годов прошлого века просто бросило русских людей, в том числе и в Прибалтике, не оказывая им ни материальной, ни юридической помощи. Как живётся русским в современной Эстонии?
— Положение, что русских, что эстонцев в кризис не очень сладкое: многие потеряли работу и вынуждены затянуть пояса. Но что касается, например, гражданства… Я живу в этой стране с «серым» (по цвету) паспортом негражданина и не чувствую никаких косых взглядов или неудобств, могу путешествовать без виз и в сторону России, и в Европу. Но вот в чём я абсолютно уверена: язык, хотя бы на минимальном уровне, надо знать. Он нужен в повседневной жизни: многие молодые эстонцы просто не знают ни слова по-русски. А вот русская молодёжь совершенно свободно говорит на эстонском, не в пример нам, кто постарше. Но для меня, как для мамы подрастающего ребёнка, самый трудный вопрос — это образование на родном русском языке. Школы постепенно переводят на эстонский язык обучения. Надеюсь, что появятся хотя бы платные русские гимназии.
— Как вы сами оцениваете положение русского человека в странах Балтии? От чего или от кого зависит его успешность в той среде?
— Мне кажется, успешность в любой среде зависит от твоих мозгов, трудолюбия, целеустремлённости и позитивного взгляда на жизнь. Неплохо, конечно, когда тебя и твоё дело поддерживают финансово. В Эстонии, например, существуют эстонские культурные фонды, которые субсидируют русскоязычные проекты, содействуют развитию именно русской культуры (а также украинской, белорусской, татарской и мн. др.). Но у нас совершенно нет сильных русских политических партий, какие есть, например, в Латвии. Наши же дробятся и раскалываются постоянно. Но всё же человек я довольно аполитичный, на баррикады не полезу, каждый должен заниматься своим делом. Моё — объединять людей и настраивать их на позитив музыкой, поэзией и песней.