Расплата за «непохожесть»

«Приглашение на казнь» В.Набокова в Молодежном театре

    ...Затемненная сцена освещена только там, где на возвышении расположился Судья — весь в белых торжественных буклях. Вокруг него на корректном расстоянии стоят разные мрачные люди с лицами, словно загримированными под маски. И сразу вольно или невольно возникают ассоциации одновременно с театром масок — комедией дельарте — и с театром Бертольда Брехта. Это изначальное ощущение. В ходе развития действия мы узнаем, как интересно и рисково отразил эти классические традиции в самостоятельном мышлении одаренный режиссер Павел Сафонов... Перед возвышением с «троном» буклированного Судьи (Ю.Лученко) мы видим человека в чёрном костюме. Он молчит. А Судья торжественно вещает о том, что этому человеку вынесено решение о смертной казни. Мы не знаем, за что его судят. Мы только догадываемся (и догадка ближе к финалу подтвердится), что он, его зовут Цинциннат Ц. — писатель, и его творческая деятельность кого-то из властьимущих не устраивает...

  И вот он повернулся к нам лицом, этот осуждённый: прекрасное, одухотворенное, нервное лицо с пронзительными глазами. Он, по привычным меркам, не красавец. Он — выше: он — красив, и зрители сразу же проникаются к нему не просто симпатией, а стремлением к пониманию, к участию. Мы вместе с Цинциннатом Ц. — героем самого «сказочного» (по словам автора Владимира Набокова), самого в чём-то даже мистического романа, созданного в 1934 году. И нельзя не сказать сразу, что роль — поразительная по проникновенности — это в высшей степени удача актёра Евгения Редько.
  Вместе с героем Е.Редько мы проживаем последние дни его жизни. И каждый из нас вместе с Цинциннатом Ц. попадает в некий безумный карнавал, даже шабаш — кривляющиеся наглые маски с фальшивыми улыбками, елейные и лицемерные слова главных «хранителей» узника (директор тюрьмы, адвокат, развесёлые помощники палача) — отличные работы Александра Гришина и Ильи Исаева. Всё крутится, вертится, становясь всё более лживым, наглым, теряющим человеческие лица. Это тот мир, из которого выпадает наш герой. Реальность здесь вывернута наизнанку, и, как верно подмечено, ожидание смерти превращается в карнавал шутов и клоунов. И, как подчеркивает режиссер, как проживает ситуацию актёр, судят-то героя прежде всего за его непохожесть, личностность, бескомпромиссность. И это ожидание трагического финала ведет героя к полному развенчанию фальши и в финале — к освобождению, обретению свободы, торжеству порядочности...
  ...Сложно? Сложно по мысли. Но она решена максимально убедительно. Зал смотрит и слушает «сцену», затаив дыхание. Полная тишина... Действие не просто интригует. Оно завораживает. Более того — ошеломляет.
  А рядом со своеобразным «белым клоуном» возникает, как чертик из бутылки, развесёлый, ловкий некто Пьер, которого помещают в соседнюю камеру и который делает всё, чтобы вызвать доверие Цинцинната Ц. Этот Пьер — еще она блестящая актёрская удача спетакля (Петр Красилов). И как пронзительно бъёт «по разуму», когда мы узнаем, что этот Пьер — не просто «подсадная утка», а палач, который и свершит казнь. Актёрский дуэт — в центре сцены. А его окружают те самые маски, которые в ходе спектакля по сути срывают автор, режиссер и актёры, актёры все — без исключения. И комментатор действия, как мы понимаем, читающий незаконченную рукопись героя (Алексей Блохин). И трогательная, но странноватая дочка тюремщика Эммочка (Дарья Семёнова) — она, вроде, единственная, кто хоть чуточку согревает душу героя. А по-своему обаятельная жена героя, красавица Марфинька — нежно-лживая, распутная, несчастная, внутренне расхлыстанная, искренне уверенная, что она понимает и любит своего мужа-узника (Янина Соколовская). Можно называть всех участников спектакля. Но начинать со смелой, дерзкой, даже мужественно-темпераментной режиссуры Павла Сафонова. Им абсолютно всё продумано до мелочей, и каждая сцена, каждое актёрское появление, каждый сполох света, каждая музыкальная фраза (музыкальное оформление Вадима Маевского), и костюмы (Евгений Панфилов), и каждый танцевальный элемент, а танцы здесь «заделаны» в драматургию (Рамуне Ходорхайте) — всё «работает» на острую и во многом актуальную тему. И вот что говорит сам постановщик: «Мне кажется, сегодня, когда в нашем обществе все идеи витают в основном в области материального, неплохо напомнить людям о том, что такое человек, а это всегда нечто большее, всегда что-то ещё. За это и умирает Цинциннат Ц».
  Этот спектакль поражает во всех его аспектах. Грим (Людмила Левченко), сценография (Николай Симонов)... Огромная тюремная стена, на фоне которой проходит чтение приговора, а потом она отделяет камеру героя от окружающего мира, а в финале опускается на пол, превращаясь в плаху, куда поднимается наряженный в белое с клоунским воротником герой. Эта стена — не просто внутренний занавес. Она от начала до конца «играет». И еще большой удачей премьеры стало решение световой партитуры: она ёмко, разнообразно и всегда в русле сюжета и эмоций сопровождает всё действие. Как часто говорят о лучшей операторской работе в кино, называя ее «эмоциональной камерой», так можно с полным основанием говорить о режиссуре света в «Приглашении на казнь» (Андрей Изотов).
  Да, надо сказать и о том, что «Приглашение на казнь» идёт в театре в так называемом «Ночном проекте» — спектакль начинается не в семь, а в восемь часов вечера.
  Пусть этой премьере сопутствует постоянный интерес зрителей. Так будет. В этом сомнений абсолютно нет.