Когда ваш сын – бодхисаттва*

Настоящий фантастический роман должен начинаться сценами совершенно обыденной жизни, когда из привычных нам, бытовых диалогов, воспоминаний, описаний, рассказов от третьего лица незаметно для самого читателя появляется чудесное и аномальное.

Московская интеллигенция в 70-е полюбила ездить в Ленинград. Полагаю, это произошло после выхода на экраны «Иронии судьбы» Эльдара Рязанова. Но у Леонида Бежина, в его новом романе «Дневной поезд, или Все ангелы были людьми» (Москва: Издательство АСТ, 2023. — 576 с. — Городская проза) нашумевшая кинокомедия не упоминается. Интеллигентам брежневских времён, дескать, просто хотелось из «скучных и бездарных московских дней» окунуться в советскую псевдо-Венецию.

Мы видим, как постепенно заполняются купе ночного поезда, как знакомятся пассажиры… и с нами сколько раз это происходило… правда, на перроне не маячили в оранжевых одеждах буддийские монахи… но, в принципе, и такое могло быть?

И вот соседи по купе разложили вещи, перезнакомились… и выяснили, что среди них едет не совсем обычный пассажир, Герман Прохорович Морошкин, и везёт он в Ленинград урну с прахом умершего сына, чтобы развеять над Финским заливом, как сын завещал. И за время ночного путешествия он незаметно становится центром этой разношёрстной компании. Поезд летит по прямой между двумя столицами, под грозой и дождём, в тамбуре курят, в купе неторопливо пьют, ночью даже намечается неудавшаяся поножовщина во время неудавшихся домогательств… и среди этой всей русско-советской бытовухи начинают звучать рассказы Морошкина о буддизме… Он, обычный советский учёный-религиовед, «заразился» буддизмом от сына, непонятно как увлёкшегося им в юности. А когда сын умер, вместе с отцом в ночном поезде в Ленинград отправился сам Далай-Лама Четырнадцатый. Оказывается, Морошкин-младший стал великим бодхисаттвой, буддийским святым…

Здесь начинается первосортная, интеллигентная, философская фантастика: в советском Ленинграде появляется Далай-лама, этакий смягчённый, гуманный вариант булгаковского Воланда, «исправляющий мир», наказывающий нечистоплотных людей, как, например, безграмотного лже-целителя, «чистящего карму».

И одновременно, в сознание начинает проникать оригинальная, и изящная, как всё бежинское, идея: Ленинград-Петербург — буддийский город! И, оказывается, у Лермонтова и Есенина были буддийские нотки в творчестве… А учение Будды Шакьямуни — это в эпоху брежневского безбожия «приставная лесенка», дабы вытащить интеллигентов, искателей истины, из клоаки материалистической цивилизации.

Что же, это логично. Когда у русских отобрали веру предков, они начали искать обходные пути – кто уходил, как герои романа, в буддизм, кто в каратэ и кунг-фу, а кто и вовсе в магию и целительство. Лично знал таких, и не одного.

Но всегда приятно, читая очередной роман Леонида Бежина, среди простых, обыденных вещей нашего нехитрого быта непременно увидеть некое изящное кресло, «найденное на ленинградской помойке», или ширму с китайскими цветами и драконами. Услышать в пустом коридоре московской коммуналки неизвестно кем читаемую мантру…

Не всё в нашей жизни окончательно опростилось и стандартизировалось. За углом всегда ждёт таинственное.

Василий АНТОНОВ.