Судьба и личность

«Судьба моя была в каком-то смысле исключительной. И не из ложной скромности, а из желания быть точным, я признаю, что судьба  моя была крупнее, чем моя личность».

А.Д. Сахаров.

Утром 15 декабря 1989 года телефон в корпункте «Правды» на 72-й улице Манхеттена разрывался. Я не успевал положить трубку после одного звонка, как тишину прорезал следующий. Местные газетчики и телевизионщики трезвонили с одной просьбой: прокомментировать последнюю громкую новость о кончине в Москве академика Андрея Сахарова. Фигура, безусловно, уникальная в нашей науке, оборонной промышленности, да, пожалуй, и в общественной жизни.

Трижды Герой Социалистического труда; во всех указах на протяжении 10 лет, словно под копирку, повторяются редко встречающиеся слова «за исключительные заслуги перед государством при выполнении специального задания Правительства». Звание лауреата Сталинской премии — «за разработку водородной бомбы с многослойным зарядом и создание основ теории этой бомбы». Звание лауреата Ленинской премии — «за разработку физических принципов и теоретических расчётов изделия РДС-37» (кодированное название бомбы — Ред.). Эти формулировки скрывали один непреложный факт: Сахаров — один из основных создателей советской водородной бомбы, если не номер Первый, учитывая, что каскад из высших наград и отличий — три Золотые звезды и две высших премии страны, Сталинская и Ленинская, — обрушился на него за каких-то восемь лет (1954–1962 гг.). По некоторым отзывам, так быстро и столь обильно не увешивали наградами никого из плеяды наших талантливейших физиков!

Некоторые из «ядерного клуба учёных» говорили при этом, что в таком «выпячивании» совсем ещё молодого Сахарова сыграла свою роль его национальность: дескать, избыточность еврейского элемента в ядерной отрасли диктовала властям необходимость выдвинуть наверх кого-то из русских. Выбор пал на Сахарова — русского интеллигента в 3-м поколении, чьи дед и бабушка были студентами Московского университета, а отец — автором самого добротного, ещё довоенного учебника по физике.

Созданная учёными термоядерная бомба была испытана в СССР раньше, чем в Соединённых Штатах и остудила многие горячие головы за океаном. Затем начинается постепенный разлад Сахарова с советской системой. Говорилось, что толчком к тому послужила размолвка с Хрущёвым по поводу ядерных испытаний на Новой земле: Сахаров написал вождю записку с возражениями против испытаний. Экологические последствия взрыва будут ужасающими и непредсказуемыми, убеждал он Первого секретаря ЦК КПСС. Хрущёв рявкнул в ответ: много о себе возомнили «яйцеголовые». Занимайтесь наукой, а политику оставьте руководству. Единственно, что тогда удалось Сахарову — взорвали бомбу в 50 мегатонн, а не в 100, как якобы собирались…

…Вот что рассказывал мне в январе 1976 года в гостинице при посольстве СССР в Дели Василий Емельянов, обаятельнейший человек, бывший председатель Комитета по атомной энергетике: «Наши учёные в период создания водородной бомбы на рубеже 50-х гг. споткнулись на том, какой элемент использовать для ускорения термоядерной реакции. Академик Тамм, руководивший работами, как-то обронил в кругу приближённых: «У меня есть аспирант Сахаров. Так вот он предлагает использовать для этого литий. Я ошибки в этом не вижу. Давайте послушаем его на семинаре». Послушали в кругу самых блистательных учёных той поры, включая знаменитого Курчатова. После семинара Тамм, высочайший авторитет, маститый учёный, тут же предложил создать специальный отдел, поставить во главе его Сахарова, а сам согласился пойти к нему замом. Такие вот были наши учёные — никакого тщеславия, лишь бы дело двигалось. Позднее, кстати, американцы пошли по такому же пути — тоже использовали литий».

Гениальная догадка Сахарова помогла СССР опередить американцев в создании водородной бомбы. Напомню, что атомное оружие США испытали лет на пять раньше Советского Союза. Водородную бомбу, в тысячи раз превосходившую по мощи атомную, первым испытал СССР. В те годы, когда у США существовал не один план ядерного нападения на Советский Союз (а как минимум, десяток), подобные прорывы становились решающим аргументом в гонке вооружений. А стало быть, и в том, чтобы вновь отодвинуть возможность третьей мировой войны.

И, наконец, Нобелевское лауреатство — премия мира в 1975 году. Такой заманчивой фишки, кроме Сахарова, в СССР и России был «удостоен» только Горбачёв. Западники с удовольствием начали играть в покер с Сахаровым-диссидентом. Он уже был легендой — о нём знали почти все. Между тем жизнь его распадалась надвое: о первой его жизни, гениального учёного-ядерщика, почти ничего не было известно. О жизни Сахарова-диссидента знали миллионы в Советском Союзе по передачам западных радиостанций и по периодически бушевавшим в советской прессе кампаниям по его дискредитации.

Запад к тому времени уже давно раскручивал Сахарова как яростного правозащитника и неукротимого диссидента, несгибаемого узника совести, оттрубившего за свои взгляды семь лет горьковской ссылки (впрочем, вполне комфортабельной), и временами остроумного критика советского образа жизни.

Сахаров стал «проектом» западных спецслужб, просто этих слов тогда в ходу ещё не было. Разумеется, не в том пошлом смысле, что его завербовали, как агента. Но после 1972 года (года женитьбы на Боннер) они увидели в нём удобную и чрезвычайно выгодную для себя медийную личность, «работая» с которой, окружая её вниманием, лестью и помогая ей информационно, можно стричь для себя пропагандистские купоны в нескончаемой «холодной войне» с коммунистическим Востоком.

Подходы к нему делались с разных мест. Скажем, через американскую родню его второй жены Елены Боннер, иностранных корреспондентов или как-то ещё Сахарову подбрасывали темы и сюжеты, называли события и факты, которые с максимальной пользой для Запада и с максимальным ущербом для престижа СССР можно было отыграть в западных СМИ. Сидельцы в лагерях, диссиденты, запертые в сумасшедшие дома для принудительного лечения, еврейская эмиграция, Хельсинская группа под водительством Алексеевой — вот персоны и темы, на которых сосредотачивался Сахарова.

После его ссылки в Горький угол перекрёстка 67-й улицы и 3-й авеню в Нью-Йорке получает название «уголок Сахарова—Боннэр», а в Вашингтоне — площадка, где расположено советское посольство, переименовывается в «площадь Сахарова» (англ. Sakharov Plaza). Не очень ясно, какой пропагандистский эффект этот шаг имел для жителей Соединённых Штатов, где всерьёз могли спрашивать, кто нынче король в Германии. Но прилежное антисоветское жужжание и периодический визг в американских СМИ хорошо срабатывал на европейскую публику, включая советскую.

В определённом смысле жизнь академика распадается на две половины: в первой он был самим собой — Сахаровым, гениальным учёным с допуском к великим секретам; во второй он стал Сахаровым-Боннер, мужем женщины, наделённой сатанинской мощью внушения и подчинения окружающих. Россия в двадцатом веке показала нам двоих мужчин-подкаблучников, чьё пребывание во власти обернулось катастрофой для страны: императора Николая II и перестройщика Горбачёва. Академик Сахаров был, конечно, должностным калибром поменьше, но с помощью Боннер бед он тоже натворил немало.

Стоило в 1973 году случиться хорошо подготовленному Соединёнными Штатами военному путчу в Чили, в ходе которого был зверски убит законно избранный президент-марксист Сальвадор Альенде, как Сахарову тут же кто-то подсказывал направить поздравления генералу Пиночету. Казалось бы, что он Гекубе (Гекуба — в «Илиаде» Гомера вторая жена троянского царя Приама — Ред.), что ему Гекуба — академик-диссидент, физик-теоретик в академических кущах страны Советов, и чилийская военщина за 10 000 километров от него, устроившая резню в своей стране, жертвами которой стали тысячи людей, начиная с президента. Тысячи заключённых сидели под арестом без воды и пищи на стадионе Сантьяго. Виктору Хара, барду и гитаристу, любимцу десятков тысяч соотечественников, прикладом размозжили пальцы рук перед тем, как расстрелять! Это средневековое варварство почему-то удостоилось персональной телеграммы с поздравлениями от Академика. Одно время наш лауреат и вовсе договорился до того, что призвал США отбомбить СССР в отместку за те «безобразия», которые он-де творил дома и за рубежом!?

Некоторые эксцентричные выходки Сахарова в 70-е годы поражали воображение. Люди, слыхавшие эти истории о трижды Герое, только головами крутили в изумлении. Однажды он зашёл в одну из московских «Берёзок», торговавших, как известно, только на валюту, выбрал покупку и на кассе предъявил к оплате советские рубли. У кассирши глаза полезли на лоб: как? в чём дело? вы что хулиганничаете? Сахаров показывает ей купюру, на которой написано: «Действительно при оплате на всей территории Советского Союза». Вызвали милицию. Красная от смущения продавщица вместе с красной от возмущения администрацией «Берёзки» исчерпали доступные им рациональные объяснения подобного казуса. Сахаров стоял на своём. Скандал! Его, естественно, отпускают, но абсурд ещё одной грани советского бытия продемонстрирован сполна…

…И вот этот звонок 15 декабря. «Что вы можете сказать о роли Андрея Сахарова в жизни СССР, в борьбе за демократию, за права человека? — выпытывали у меня корреспонденты.

— Сахаров, безусловно, широко известен в мире своей правозащитной деятельностью, — отвечал я интервьюерам в прямом эфире, — и Нобелевской премией мира, полученной в 1975 году. Но советская общественность знает Андрея Дмитриевича как одного из выдающихся творцов советского термоядерного оружия, в создании которого мы, как известно, опередили Соединённые Штаты. И как автора весьма экстравагантной идеи обеспечения безопасности СССР. В своё время он предложил разместить вдоль обеих побережий США — атлантического и тихоокеанского — ядерные торпеды. В случае конфликта с США эти заряды предполагалось взорвать. Создавшаяся в итоге волна-цунами должна вызвать затопление всей территории Америки, то есть бедствие, масштабы и последствия которого можно было сравнить разве что со всемирным Потопом. В своё время Сахаров был очень озабочен безопасностью своей страны, и об этом мы не вправе забывать».

Ясно, что это были совсем не те слова, которые полагалось услышать американским слушателям о противнике и жертве «советского тоталитаризма». Последовала пауза, покашливание. Дежурная ремарка на сей раз прозвучала откровенно кисло: «Спасибо, мистер Линник, за то, что уделили нам время».

К тому времени сравнялось почти три года, как Сахаров покинул Горький (с 1990 г. — вновь Нижний Новгород). Семь лет прожил там Андрей Дмитриевич со своей «голубкой» по фамилии Боннер, а потом началась перестройка. И в один прекрасный день в трёхкомнатной квартире изгнанника появились вежливые люди в штатском и установили телефон (7 лет его не было!). «Завтра в 10 вам позвонят, - сказали они, уходя. Двум жильцам стало ясно, что следует ожидать новостей чрезвычайных. На следующий день ближе к обеду раздался звонок: «Андрей Дмитриевич, возвращайтесь!» – с воодушевлением прозвучал в трубке знакомый энергичный баритон. Это был Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв. Мировая сенсация!

Освобождение, что примечательно, было так же незаконно, как и арест. То есть без суда или судебного постановления. Без снятия предыдущего приговора. Какая шлея попадала под хвост нашим властям — держимордовская или либеральная — туда и рулили.

Несомненно, что многие люди заступились за Сахарова в те месяцы и годы, когда против него была развязана кампания травли и осуждения. Академик В.А. Кириллин, член ЦК и председатель Госкомитета по науке и технике, выступил в защиту Сахарова и тут же поплатился за свой опрометчивый шаг увольнением с должности. В 1980 году во время сахаровской голодовки в горьковской ссылке 86-летний академик П.Л. Капица послал сначала письмо Андропову, потом — телеграмму Брежневу. «Я очень старый человек, — говорилось в ней. — Жизнь научила меня, что добрые поступки никогда не забываются. У Сахарова отвратительный характер, но он великий учёный нашей страны. Спасите его». В сентябре 1973 года в ответ на начавшуюся травлю в защиту Сахарова написал открытое письмо математик, член-корреспондент АН СССР И.Р. Шафаревич.

В ответ на развязанную кампанию против него в СМИ Сахаров из Горького воскликнул на весь мир: «Мне не нужна позолоченная клетка. Мне нужна возможность выполнять свой гражданский долг». Он потребовал публичного суда над собой, чтобы снять высказанные в «Известиях» обвинения в сотрудничестве с иностранными разведками. Ну, до суда, конечно, дело не довели, ограничились гневными осуждениями. И ссылкой.

«Я не верю человеку, который бросил своих детей от первой жены и сейчас голодает из-за того, что не выпускают за границу невестку сына его новой жены», — несколько опустил на землю диссидента президент АН СССР А.П. Александров.

Зловещую роль Боннер в жизни и судьбе Сахарова хорошо характеризует один эпизод, свидетелем которого был сын П.Л. Капицы Сергей. «Елена Боннэр, — писал он, — обратилась к отцу с просьбой подписать письмо в защиту одного диссидента. Отец отказался, сказав, что он никогда не подписывает коллективных писем, а если это надо — пишет сам кому надо. Но чтобы как-то смягчить это дело, пригласил Сахаровых отобедать. Когда обед закончился, отец, как обычно, позвал Андрея Дмитриевича к себе в кабинет поговорить. Елена Боннэр моментально отреагировала: «Андрей Дмитриевич будет говорить только в моём присутствии!». Действие было как в театре: длинная пауза, все молчали. Наконец отец сухо сказал: «Сергей, проводи, пожалуйста, гостей». Гости встали, попрощались, отец не вышел с ними в переднюю, там они оделись, и я проводил их до машины».

*   *   *

Воочию я видел Андрея Сахарова однажды, весной 1987 года — среди озабоченной, передвигавшейся словно наощупь, толпы, неспешно заполнявшей Георгиевский зал Кремля. Чинно, осторожно, дисциплинированно. Элита страны.

Некое шевеление и скопление народа наблюдалось в центре, у прохода. Волнуясь, туда подходили люди, приветствуя Сахарова, к тому времени ставшего легендарной личностью. Сахаров сначала вставал для рукопожатий, потом устал и пожимал руки уже сидя. Бледный, нескладный, с ломким голосом, подслеповатый, в массивных роговых очках, он выглядел старше своих 65 лет. Семилетняя ссылка в Горький с несколькими голодовками с требованием отпустить в США дочь Боннер сказались на его здоровье. Несомненно, само присутствие знаменитого академика в Георгиевском зале было рассчитано на пристальное внимание окружающих и вписывалось в сценарий «раскрутки» нового, «демократического» имиджа Горбачёва.

В зале было много гостей. Обращала на себя внимание Марина Влади, урождённая Марина Владимировна Полякова, кинозвезда и дочь белого офицера, вдова Владимира Высоцкого.

В речи Горбачёва звучали вдохновенные слова о светлых горизонтах безъядерного мира, всеобщей дружбе народов и о прекрасном будущем, которое ожидает человечество в случае одобрения программы горбачёвской разрядки.

Благодаря Сахарову, которого Берия ласково звал Андрюша, проект создания водородной бомбы был чисто отечественным. Американец Тэйлор, создатель американской бомбы, получил, по некоторым данным, сведения от советских учёных, которые, таким образом, «вернули должок» американцам за бомбу атомную. Наш термояд был сделан на несколько лет раньше американского. В этом проекте проявились и гений Сахарова, и гениальные догадки солдата-срочника с Сахалина Олега Лаврентьева (О.А. Лаврентьев, автор сенсационного письма Сталину в 1948 году о «секрете водородной бомбы», позднее сформулировал принцип термоизоляции плазмы электростатическим полем — Ред.).

Любопытно с сегодняшних «демократических высот» взглянуть на то, к чему, в частности, призывал Андрей Сахаров лет 50 назад. Он подписался под «Программными тезисами», опубликованными в самиздатовском «Сеятеле» в 1971 году. Вот отрывки из них: 1. «Осторожное воспроизведение элементов НЭПа (ограниченная частная собственность в сельском хозяйстве и сфере обслуживания); 2. Демократия в производственном процессе (т.е. среди рабочих); 3. С тем, чтобы не допустить усиления правящей элиты, следует ограничить разницу в доходах. 5–6-кратные различия в доходах противоречат здравому смыслу, лишены экономического оправдания и ведут к образованию привилегированных слоев».

Разве что саркастическую улыбку вызывает теперь призыв к «демократии в производственном процессе» на фоне олигархических захватов за бесценок государственных заводов и фабрик. Или требование «установить различия в доходах не более чем в 5–6 раз» на фоне нынешних чудовищных богатств нуворишей!

Вряд ли кто вспомнит об этом в сегодняшнем юбилейном фимиаме, который взялись курить Сахарову в связи с его столетием как провозвестнику российской демократии и борцу с тиранией. Невыгодно. Ни к чему. Ну, фантазировал старичок, заблуждался наивный учёный, с кем не бывает. Жизнь-то рассудила иначе.

Так размышляют (если они вообще об этом размышляют!), потирая руки, российские сверхбогачи где-нибудь в тиши пальм на Канарах или на французской Ривьере. Никто из них не бедствовал в советские времена. Почти никто не испытал гонений, не прошёл через годы тюрем, или ссылки, как Сахаров, или изгнания, как Солженицын. Но пожали диссидентский посев именно они.

Это всё — из разряда неизбежных парадоксов истории. Жизнь непременно мстит идеалистам, которые погружаются в социальное экспериментаторство, не чувствуя дыхания глубинных основ самой жизни и истории. В итоге у них всегда получается не то, что они задумали — что у Ленина, что у Сахарова.