slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Павел первый

Павел 1В российской истории и судьбах нескольких царей династии Романовых английская дипломатия и разведка оставили свой зловещий след. Англия стремилась вредить Российской империи, Советскому Союзу и нынешней Российской Федерации во все времена. Не случайно, после того как российская армия пресекла грузинскую агрессию против народа Южной Осетии, именно Англия возглавила антироссийский информационный «крестовый поход». Публикуемый сегодня исторический очерк Льва Анисова  о трагической судьбе российского императора Павла I  лишь подтверждает присутствие английского следа в цареубийстве. 

В 1797 году император Павел воз-вращался из Москвы после ко-ронации в Петербург. Неподалеку от одного из городов он увидел на дороге молодую барышню и молодого мужчину, стоявших на коленях. Павел «приказал остановить лошадей, вышел из экипажа, подошел к молодой девушке, велел ей и молодому человеку встать и спросил: что им нужно? Девушка, оказавшаяся знатной фамилии и богатой, любила этого молодого человека; но так как он был беден, то её мать не хотела согласиться на их брак. Узнав, что император будет проезжать, влюбленные решились утруждать его просьбой. Государь дал слово молодой девушке похлопотать за неё, тотчас же принялся за сватовство и, достав свою дорожную шкатулку, написал к несговорчивой матери письмо. Так как поместье старухи находилось всего в трех или четырех верстах от большой дороги, то император послал письмо с фельдъегерем, приказав ему немедленно потребовать ответа. Можно судить, как был принят такой сват и какой последовал ответ».

Эти строки я прочитал в записках Башилова, современника Павла Первого, и весьма поразился поведению императора. Столько внимательности, чуткости, добра угадывается в его действиях.

Впрочем, если рассуждать здраво, ничего удивительного в моей реакции нет. Со школьных лет нам всячески внушали, что сумасбродней правителя на Руси, чем Павел, не было. Вспомните рассказ Юрия Тынянова «Подпоручик Киже», фильм «Суворов», всевозможные сборники анекдотов о правлении императора. Так и сложилось негативное отношение к этому человеку, умышленно оклеветанному. Версия о «безумии» Павла в XIX веке внедрялась в общественное сознание с целью оправдания убийц, пресекших «вредное» для государства правление. В советское время версия о «безумстве» Павла как нельзя лучше подошла для подтверждения выдвинутой теории о деградации российских царей. Но давайте обратимся к документам.

9 ноября 1796 года, в третьем часу пополудни, цесаревич Павел Петрович, возвращаясь с прогулки в свой гатчинский дворец, увидел мчащегося ему навстречу одного из своих гусаров.

Едва тот приблизился, цесаревич спросил его (гусары все вообще были из малороссиян):

— Що там таке?

— Граф Зубов прискакал, ваше высочество, — отвечал гонец.

— А богацько их? (много ли их?) – спросил Павел.

Гусар, вероятно, часто слыша русскую пословицу: один как перст и, не понимая её, отвечал:

— Один, як пёс, ваше высочество.

— Ну, с одним можно справиться. – Наследник снял шляпу и перекрестился.

Двор Екатерины Второй и Гатчинский двор враждовали. Сын считал мать виновницей убийства отца и не одобрял ее распутный образ жизни, деятельности и окружения. Все знали о желании императрицы лишить Павла права наследования короны и передать власть внуку. И потому всякий посланный от Екатерины человек вызывал опасение у цесаревича.

Лишь во дворце, увидев петербургского посланника, который тотчас же пал пред ним на колени, Павел узнал о том, что императрица при смерти и надежды на её спасение нет.

Цесаревич велел срочно запрягать лошадей и, сев в карету, помчал в Петербург.

К семи вечера он был в Зимнем дворце.

В тускло освещенной спальне рыдания фрейлин смешивались со страшным хрипом государыни. Это были единственные звуки, нарушавшие глубокую тишину.

Отходило екатерининское время. Отходило время, в которое так и не было осознано императрицею главное – важность церкви для государства и в чем состоит подлинная духовная жизнь. Прославившаяся внешними законами и внешним государственным строительством по отношению к Церкви православной и особенно монастырям она была великой гонительницей. Если Петр уничтожил треть бывших до него монастырей, то Екатерина постаралась уничтожить большую половины монастырей, оставшихся после Петра…»

Да, не случайно говаривали люди знающие, что во время долгой пасхальной службы Екатерина иногда велела ставить себе на хорах церкви столик и потихоньку от молящихся раскладывала пасьянсы.

Теперь наступал час расплаты…

Прием, сделанный Павлу в Зимнем дворце, «был уже в лице государя, а не наследника». Все при Дворе чувствовали близость нового царствования.

Поговорив с медиками, Павел прошел в кабинет за спальней матери и, как пишет современник, «туда призывал тех, с коими хотел разговаривать или коим что-либо приказывал».

На рассвете великий князь вышел в опочивальню, где лежала императрица; задав вопрос докторам, имеют ли они надежду, и получив ответ, что никакой, приказал позвать в комнату митрополита Гавриила с духовенством читать глухую исповедь и причастить Святых Таин, что и было исполнено.

Павел Петрович почувствовал себя наконец самодержцем. «Императрица еще дышала, — замечает историк Шильдер, — а между тем началась уже расправа за 1762 год (год убийства Петра III); обер-гофмейстеру князю Барятинскому велено было ехать домой, а должность его была поручена графу Шереметеву…»

Ростопчину цесаревич сказал: «Знай, что я назначаю тебя генерал-адъютантом, но не таким, чтобы гулять только по дворцу с тростью, а для того, чтобы ты правил военною частию…»

Цесаревич вызвал министра Екатерины графа Безбородко и приказал ему заготовить указ о восшествии на престол. Согласно преданию, когда Павел вместе с Безбородко разбирал бумаги Екатерины, граф, посвященный императрицей в дело об отстранении Павла от престола, указал цесаревичу на пакет, перевязанный черною лентою.

Павел вопросительно взглянул на Безбородко, который молча указал на топившийся камин. Этим отчасти и объясняется обилие наград, которые посыпались вскоре на графа.

Императрица скончалась 6 ноября, в три четверти десятого часа.

 

Со вступлением Павла Петровича на престол многие ожидали суровых наказаний за прошлые поступки и не ошиблись. Те, кто был велик и значителен при Екатерине, ввергались в забвение и ничтожество. Все министры, кроме Безбородко, были сменены. С изумительной быстротой смещались должностные лица, генералы. Их места занимали новые.

Павел Петрович получил от матери тяжелое наследство. Злоупотребления фаворитов, безответственность администрации, войны с соседями, финансовые трудности — все тяготело над русским народом. При таких условиях надлежало действовать твердо и решительно.

Государь спешил с осуществлением своих намерений.

Для нравственного и религиозного подъема общества он считал необходимым придать бoльшее значение церковной жизни в России, возвысить в глазах общества духовное сословие. Для совещаний по церковным вопросам Павел стал приглашать к себе бывшего своего законоучителя — московского митрополита Платона. Был издан указ о закрытии всех вольных типографий, существовавших без дозволения правительства и учреждены духовная и светская цензуры. Во время коронования Павел исполнил свою давнюю мечту – прочёл в храме во всеуслышание акт о престолонаследии по прямой линии по мужскому колену. В день коронования был обнародован знаменитый указ, дававший милости крестьянскому сословию. Изданы были новые воинские уставы, улучшающие содержание солдат.

Павел Первый намечал контуры России грядущего века.

Но, заметит читатель, во всех действиях всего более проглядывает глубоко думающий человек, заботящийся о своём народе и государстве.

Да, таковым, отвечу, Павел Петрович и был. Для своего времени он был прекрасно образован, знал в совершенстве четыре языка, серьезно увлекался историей, математикой. Обладая нравственной и духовной чистотой, будучи добродетелен, он не терпел распущенной жизни, мздоимства, лжи, несправедливости. Те, кто терпел унижение при Екатерине, были обласканы его вниманием.

Через несколько дней по восшествии своем на престол император Павел приказал послать фельдъегеря за отставным майором, который уже давно был в отставке и состарился в своей деревеньке.

Майора привезли прямо во дворец и доложили государю, который находился с близкими ему людьми Ростопчиным и Свечиным.

— А! Ростопчин! – закричал Павел, — поди, скажи ему, что я жалую его в полковники!

Ростопчин исполнил и возвратился в кабинет.

— Свечин! Поди, скажи, что я жалую ему Анненскую ленту.

Таким образом, Ростопчин и Свечин ходили попеременно жаловать майора, не понимая, что это значит, а майор, неожиданно попавший прямо из деревни во дворец, стоял ни жив ни мертв. Наконец император спросил:

— Что? Я думаю, он очень удивляется? Что говорит?

— Ни слова, ваше величество.

— Так позовите его в кабинет.

Майор вошел со страхом и трепетом.

— Поздравляю, ваше превосходительство, с монаршей милостью, — сказал император. – Да! При вашем чине нужно иметь и соответствующее состояние! Жалую вам триста душ. Довольны ли, ваше превосходительство?

Майор благодарил, как умел, то веря, то принимая за шутку все, что с ним делалось.

— Не знаю, ваше величество… не понимаю, чем я заслужил… — пробормотал майор.

— Так я вам объясню! Слушайте меня. Я, разбирая послужные списки, нашел, что вы при императрице Екатерине были обойдены по службе. Так я хотел доказать, что при мне и старая служба награждается. Прощайте, ваше превосходительство! Грамоты на пожалованные вам милости будут вам присланы на место вашего жительства.

Майора схватили и опять увезли в деревню. Старуха жена встретила его в страхе, со слезами и вопросами:

— Что такое? Что с тобою было?

— И сам не понимаю, матушка, – отвечал тот и рассказал ей, как все было.

Через несколько времени майору действительно были присланы все документы на пожалованные милости. Однако, когда его внезапно схватили и увезли в Петербург, старуха-жена чуть не умерла от испуга и горя.

 

Император Павел Первый, по выражению одного современника, «был рыцарем времен прошедших». А теперь скажите, какие чувства к нему могли испытывать екатерининские вельможи, изгнанные им из дворца, и чтo могли они думать и писать о нём в своих мемуарах? Недаром кто-то заметил: история царствования Павла написана его врагами.

Число врагов императора росло и за пределами России. Особенно ожесточилась на него Англия, когда в 1800 году Павел пошел на сближение с Первым Консулом Франции Наполеоном Бонапартом. Перемена в отношении к Наполеону у императора была вызвана тем, что Наполеон, совершив военный переворот в ноябре 1799 года, задушил якобинскую революцию. Иллюминаты, вызвавшие к жизни Наполеона, теперь терпели от него поражение: он сёк им голову.

Новая Франция искала союзника и нашла его в России.

Павел Первый, стремившийся к поддержанию легитимного принципа в Европе, не мог не пойти на сближение с Первым Консулом Франции. Первым из европейских правителей он задолго до Наполеона, призвал всех здравомыслящих правителей старой Европы забыть о различиях в религии и объединиться для борьбы с французской революцией, дабы противопоставить христианскую цивилизацию идеям разрушения, которые несли иллюминаты. Преследуя эту мысль, русский император пошел даже на то, что дал согласие стать Великим магистром Мальтийского ордена.

Не секрет, что иллюминатов поддерживали их тайные «братья» в Англии. Эти же «братья», стремясь наказать Павла за его выступление против них, использовали все свое влияние, чтобы Англия отказала ему, как Великому магистру Мальтийского ордена, в возвращении острова Мальты. Негодованию Павла Первого не было пределов: граф Воронцов, русский посол в Лондоне был отозван, а английскому послу в Петербурге, лорду Витворту, было предложено в мае 1800 года оставить Россию.

«Похоже, в лице Англии Павел нажил злейшего врага?» – предвижу вопрос.

Да, она всегда преследовала только собственные интересы.

«И для того, чтобы обуздать английское правительство, Павел объединился с французами?» – можете спросить вы.

Отвечу вам: более того, тогда же родился план создания коалиции флотов: Франции, России, Дании и Швеции, осуществление которого могло бы стать смертельным ударом для англичан.

12 января 1801 года Павел отдал приказ атаману войска Донского Орлову идти с казаками в Индию и «атаковать англичан там, где удар им может быть чувствительней и где меньше ожидают».

«… идти и завоевать Индию», — напишет государь Орлову.

Поход на Индию был предпринят Павлом по соглашению с Наполеоном. Тот сам разрабатывал план похода и выделил для этой цели сильный экспедиционный корпус.

Действия Павла Первого привели английское правительство к решению, во что бы то ни стало устранить российского императора от престола. Выделенные на то деньги сыграли свое дело.

Император Павел не мог не почувствовать перемены атмосферы при Дворе. Рассказывают, за несколько месяцев до насильственной смерти он катался как-то вечером в туманную погоду по парку возле Михайловского замка и вдруг стал жаловаться на удушье, о чем тотчас же рассказал обер-шталмейстеру Муханову:

— Я почувствовал, что задыхаюсь; мне не хватало возможности и мне казалось, что я сейчас умру; меня, может быть, удавят.

Муханов старался успокоить государя, но тот замолчал и надолго задумался.

 

1 февраля 1801 года государь переехал в новый свой дворец – Михайловский замок, построенный на месте разобранного Летнего дворца, в котором Павел Петрович родился. «На том месте, где родился, хочу и умереть», — сказал государь.

В этом замке, в своей спальне, он и был задушен заговорщиками 1 марта 1801 года.

Заговор возглавил Санкт-Петербургский военный губернатор, граф Петр Алексеевич Пален. Этот проанглийски настроенный царедворец, несколько лет вынашивал мысль о низложении Павла. Хитрый и умный, он сумел склонить к заговору и сына Павла Первого – великого князя Александра Павловича. Штаб-квартира заговорщиков располагалась в салоне Ольги Александровны Жеребцовой, сестры известных Зубовых, и любовницы английского посланника сэра Чарльза Витворта.

Дня за два до своей трагической гибели, Павел Первый получил письменное предупреждение о заговоре, во главе с Паленом.

На другое утро Павел, выслушав очередной доклад Палена, нахмурившись, прямо задал ему вопрос: что он знает о заговоре?

— Не только знаю, но сам в нем принимаю участие, Ваше Величество, — последовал ответ. – Даже больше: я сам во главе заговора.

Ответ вызвал у Павла изумление.

— Иначе, мог ли я быть в курсе дела? — продолжал Пален. — А так – все нити в моих руках. Как военный губернатор, я обязан знать всё, что направлено против Вашего Императорского Величества. Будьте покойны, Ваше Величество, не ускользнет ни один участник заговора. Через несколько дней я представлю Вашему Величеству доклад по этому делу.

— Я жду вашего доклада со всеми подробностями и доказательствами, — сказал государь. — Я проверю всё сам.

Конечно, не мог же Павел Первый после полученного предупреждения, доверять до конца Палену. Что-то же он должен был предпринять в связи с этим.

Император срочно послал своего любимого камердинера Ивашкина за графом Аракчеевым, находившимся в ссылке. Аракчеев единственный мог искоренить любой заговор.

На заставе, при проверке личности, Ивашкина спросили, кто он и куда направляется. Тот принужден был сказать, что едет по поручению императора к графу Аракчееву. Камердинера пропустили, но обо всем доложили Палену.

Аракчеев тотчас направился к императору, но на заставе его остановили и, не смотря на яростный протест, не пропустили в столицу, ссылаясь на Высочайшее распоряжение императора задерживать всякого проезжающего.

Наутро Аракчеев узнал о внезапной кончине Павла. По Высочайшему распоряжению нового императора Александра Первого Аракчееву приказано было возвращаться в свое имение Грузино.

Был ли Александр Первый в курсе всех дел?

Похоже, не был. Высочайшие распоряжения отдавались самим Паленом. Великий князь Александр Павлович хотя и был вовлечен в заговор, о многом не знал и не догадывался. Ночью, узнав, что отец мертв, он впал в истерику.

— Ведь вы знали, — склонился над ним граф Пален, — что завтрашний, собственно уже сегодняшний день нёс вам либо заточение, либо гибель. Он принёс вам престол. Зачем здесь слезы?

— Вы клялись, что отец останется жив, что будет лишь опека! — закричал Александр.

— Довольно быть мальчишкой! Извольте царствовать! – последовал ответ.

 

В заключение приведу слова историка Шумигорского из его книги «Павел Первый»: «<Князь>Лопухин, сестра которого была замужем за сыном Ольги Александровны Жеребцовой, утвердительно говорил, что Жеребцова получила из Англии уже после кончины Павла два миллиона рублей для раздачи заговорщикам, но присвоила их себе. Спрашивается, какие же суммы были переданы в Россию раньше? Питт, стоящий тогда во главе английского министерства,  никогда не отказывал в субсидиях на выгодные для Англии цели на континенте, а Наполеон, имевший, бесспорно хорошие сведения, успех заговора на жизнь императора Павла прямо объяснял действием английского золота».

Здесь, как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Такова история, которую приходится знать.

Лев АНИСОВ

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: