Патриарх и Царица песни

Сейчас всё более вырисовывается истина, что наш русский народ (как и другие наши народы) без песни не обойдётся. Если язык — это скрепа, соединяющая страну, то песня – это атмосфера, дающая ей воздух жизни и пространства. Как бы целая сфера закрывает нашу страну, делает её жизнестойкой, оптимистической и утверждающей

. Не хочу, да и не могу предаваться анализу и оценке песенного творчества – пусть это делают профессиональные критики. Хочу только вспомнить о некоторых моих встречах с песней, её отзвуками в стране.

В майский, солнечный день на Красной площади был праздник – День русской азбуки, День Кириллицы, День Кирилла и Мефодия. Но это оказался и праздник нашей песни. Открывал его Патриарх Кирилл, с ним царица нашей отечественной песни Александра Пахмутова. Звучали молитвенные распевы в исполнении замечательных профессиональных монастырских хоров, стройные мелодии русской хоровой классики, мощные, боевые песни военных ансамблей, звонкие, светлые, детские, пионерские песни детских хоров, известные всей стране. И упивающиеся своей ролью наши певцы. Конечно, это был праздник нашей песни, представление одной из черт нашей стойкости духа, истории и культуры.
Однажды русская эмигрантка в 70-х годах спросила меня: «А вот ваш русский епископ пел не только церковные, но и народные песни, и даже советские, почему?». Я не очень понял и ответил: «А как же, мы все их пели». Невдомёк ей, пожалуй, что епископ жил, утверждая дух веры и стойкости в эти годы со своим народом. Епископ этот, исполняя миссию церкви, был в тот момент за границей, звали его Кирилл (будущий патриарх). Церковь всегда признавала и утверждала роль музыки, песни в жизни народа. Поэтому столь естественно было место Патриарха Кирилла на этом празднике в День равноапостольный солунских братьев Кирилла и Мефодия, в день торжества русской песни.
Из глубины нашего духа возникли песни «Славное море – священный Байкал», «Волга-Волга, мать родная, Волга – русская река», цокали копыта кавалерии «По Берлинской мостовой, кони шли на водопой», отгоняли врага от границы «Три танкиста, три весёлых друга…», учились «Орлята» летать.
Стоящий рядом со мной немолодой человек вытирал слёзы. Прозвучала песня многих последних лет: «Забота наша такая – забота наша простая, была бы страна родная, и нету других забот».

Красная площадь воссоединила Крым
и русскую песню
«Знаете, почему так радостно и светло сейчас на Красной площади? – спросил меня сосед, – да потому, что русскую, народную, военную, советскую песню присоединили снова к России, как в 2014 году Крым».
Не знаю, как эти слова можно воспринимать, но точно в том году произошло соединение церковных напевов, народных песен с военными, советскими, пионерскими, ритмическими и лирическими песнями по всей стране. Как бы появился снова в нашей жизни истинный духовный Бессмертный полк. Хотя, скажем чётко: народная традиция песни в стране всегда была у русского и других народов. Песни удалые, раздольные, лирические — всё пели… Но в определённые дни. Мы в сибирской Марьяновке в 1941—1942 гг. дожидались двенадцати часов ночи, чтобы услышать сводку Совинформбюро, услышать из репродукторов звон кремлёвских курантов, а затем «Интернационал», а по окончании – шум родной Красной площади, гудки, звуки автомобилей. Всё, считали мы, раз автомобили гудят, значит, Красная площадь стоит… На этой ноте шума Красной площади электрический свет, который был до 12 часов, затухал.
Ночь с 31 декабря 1943 года на 1 января 1944 ждали с волнением. Прозвучал новый гимн страны на музыку Александра Александрова и стихи Сергея Михалкова и Габриэля Эль-Регистана. Звучало здорово и уверенно. Михалков позднее сочинял слова и вносил изменения и при Сталине, при Брежневе, и при Путине. Необычное долголетие и умение определять точные слова. Конечно, Сергею Владимировичу завидовали. Говорят, что Евгений Евтушенко, который тоже участвовал в конкурсе текста гимна страны при Брежневе, сказал при встрече: «А всё-таки ты дерьмо написал, хотя вроде и державные слова…» Михалков, как всегда, слегка заикаясь, ответил: «Дерьмо – не дерьмо, Женя, а вставать будешь». Так и встаёт весь мир при исполнении этой торжественной мелодии гимна.

Фидель Кастро
и «Подмосковные вечера»
И ещё две истории, связанные с песней. После Московского Всемирного фестиваля «За мир, дружбу и антиимпериалистическую солидарность» зазвучали на всех континентах «Подмосковные вечера». Василий Павлович Соловьёв-Седой, композитор, автор музыки этой чудесной песни говорил мне на Сочинском фестивале: «Знаешь, как незаметную и, казалось бы, не выдающуюся песню «Подмосковные вечера» вдруг запел весь мир».
Да, и у нас сначала не все были её сторонниками. Мы, молодежь из города Николаева, приехав с фестиваля, везде распевали «Подмосковные вечера». Зав. сектором печати обкома партии вызвал меня и сказал: «Что вы все горланите свои «Подмосковные вечера»? Ведь это глупость: «Песня слышится и не слышится, речка движется и не движется. Что это такое?» Я ответил: «По-моему, правильно: это – диалектика». Мы на замечание внимания не обратили и продолжали петь. Да и весь мир уже пел.
Другая встреча с «Подмосковными вечерами» состоялась на Кубе в 1978 году во время Всемирного фестиваля молодёжи. Там в один из дней фестиваля сам Фидель Кастро пригласил все делегации на приём в громадный парк. Гремела музыка, шли короткие митинги и дискуссии, на вертелах поджаривалось мясо, разливался ром и выдавали по одной кубинской сигаре. К нам, советской делегации, обходя всех, зашёл Фидель. Доброжелательно поздоровался за руку, расспрашивал, кто, откуда и кем работает, обнимал смущённых шахтёров и красивых девчат из колхозов. Подошёл и к павильону «Комсомольской правды», спросил: ездят ли сейчас комсомольцы на БАМ, в тайгу, на целину. Говорим, что ездят, недавно отправили целый отряд из Кремлёвского дворца, прямо со съезда комсомола. Радовался этому. Потом спросил и у меня: «А какой у тебя тираж? (Обращение на «ты» было принято у революционных барбудос. — В.Г.) Я ответил: «Двенадцать миллионов». – «Здорово! Я бы с таким тиражом давно бы революцию в мире совершил». – Смеётся. – «Ну, а поёте?» – Все закричали. «Конечно!» – и сам Фидель запел с нами «Подмосковные вечера». Да и как много иностранцев пели «Подмосковские вечера». Ведь они знали Москву, а песня уже звучала на весь мир, пошла по всем континентам.

Песни с небес
Вот две песни для меня, которые имеют некий знак свыше. Одна – «Священная война» и народный реквием — горький, пронизывающий душу знак того времени «Враги сожгли родную хату».
«Священная война» безусловно пришла сверху, с небес, с обожествлённых высот. Ещё не выступил руководитель страны Сталин 3 июля 1941 года, но определились уже цели войны, её особая суть, песня определяла, что эта война – священная. Слово, скажем прямо, нечасто встречающееся в лексике тех лет. Она требовала благородной ярости, определения, что сила эта – чёрная, её крылья не смеют «над Родиной летать». Песня уже в первые десять дней стала гимном времени. Музыка Александрова и слова Лебедева-Кумача входили в суть войны, в её душу.

Народный исток
Конечно, главный исток песни — народ. Об этом свидетельствуют многие исследования историков, культурологов, музыковедов, да и в первую очередь сама жизнь. Побывав во многих краях и землях, русский человек пел: «Всю-то я вселенную проехал, нигде милой не нашёл. / Я в Россию возвратился, / сердцу слышится — Привет»//.
Вот так за возвращение на Родину, в родную землю, к родным глазам, любви он готов всем миром поступиться: «Всю Вселенную отдам». Его душа, его суть проявляется в разных делах, в разудалых поступках, часто и безумных, но яростно размашистых, как например, атамана Стеньки Разина, отдающего, «чтобы не было раздора между вольными людьми», «красавицу-княжну» Волге и грозно возвещающего всем: «Ничего не пожалею, буйну голову отдам!».
И уже авторская песня К. Рылеева, ставшая народной, славит великого воссоединителя Сибири с Россией Ермака, горько оплакивает его гибель от внезапного нападения и видит, как бушует природа, как бушуют её ветры в дебрях.
Конечно, дотошные исследователи объяснят истории и смысл песни, но я о другом: о том, что авторы часто обращаются к народным истокам, мотивам, темам и исследуют их, перепевая на новый лад и по-новому.
Поэты России создавали действительно народные песни, как твёрдо заявлял композитор М. Глинка: «народ создаёт музыку, а мы её только аранжируем». И уже с конца XVIII, в XIX веке и позднее авторские тексты становились народными.
В большинстве песенников песня «Славное море, священный Байкал» объявляется как народная, хотя слова в ней Дмитрия Давыдова, правда, подправленные народом. «Дубинушка» объявляется народной, хотя такой её сделал великий русский талант Фёдора Шаляпина, а в основе даже три стихотворения (В. Богданова, Л. Трефолева и куплет А. Ольхина) и один бурлацкий напев. «Степь да степь кругом» — в основе стихи И. Сурикова, а музыка народная. «Во поле берёза стояла» — народная песня, а как же, берёзонька же! Хотя, наверное, есть и автор. А уж у Некрасова каждая песня народная — и знаменитая «Коробейники», «Ой, полным полна коробушка» или «Что так жадно глядишь на дорогу».
Песни великих поэтов становились изысканными романсами: «Я помню чудное мгновенье», «Я Вас любил» Пушкина. Да, у него всё пелось. Помню, как уже в 60-х годах услышал от бывших суворовцев «Как ныне сбирается вещий Олег»: «Так громче музыка играй Победу, мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!».
А пронзительные «Я встретил Вас» Ф. Тютчева, «На заре ты ее не буди» А. Фета, «Утро туманное» И. Тургенева, «Выхожу один я на дорогу» Ю. Лермонтова и многие другие. Всё выстраивалось в песню у русских поэтов, столь музыкальны были их стихи.
И вот тут становится ясным, что песня для нашего народа — это его душа, его память того времени, когда Боян возложил свои персты на струны, которые рокотали, от тех летописцев, которые воспевали Русь как землю «светлым-светло» украшенную, от автора «Слова о полку Игореве», где вся ткань поэзии пронизана песенным духом.
Душа нашего народа была в песне. Н. Гоголь писал: «Покажите мне народ, у которого бы больше было песен. Наша Украина звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барок заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и как грибы вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек... Всё дорожное дворянство и недворянство летит под песни ямщиков. У Черного моря безбородый, смуглый, со смолистыми усами казак, заряжая пищаль свою, поет старинную песню; а там, на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню. Какая непостижимая сила влечёт к тебе? Что в ней, этой песне? Что зовёт и рыдает и хватает за сердце?»
Русские мудрецы-поэты говорили о песне, как о душе народа, передающей своё прошлое в настоящее и будущее.
Конечно, песни, появляясь, поются. Некоторые остаются, порождая глубокий смысл. Так, на том празднике песни, что происходил на Красной площади, я обратил внимание на знакомого человека, который прикладывал носовой платок к своим глазам. Это был известный человек — граф Шереметев, приезжающий на заседание Всемирного русского народного собора. Встретился с ним я позднее в Белгороде, где он осматривал свои бывшие владения. Я спросил у него: «Вы плачете? Вам плохо?» Он немного высокопарно ответил: «Нет, случилось то, чего я ждал всю жизнь! Здесь, на площади, исполняется гимн моего детства: «Боже, Царя храни!»
Да, в то время это звучало тут, и его можно было понять. Действительно, многих песен уже нет, песенное творчество возникало и затухало, но память о песнях, гимнах и мелодиях сохранялась. Многие русские песни сохранялись мастерством артиста-певца. Я застал некоторых из них и слушал, как говорится, живьём. Это были незабвенные Михаил Лемешев, Иван Козловский, Мария Максакова, Лидия Русланова. Конечно, это было чудо на всю жизнь. Совсем недавно мы были в Большом театре на опере «Борис Годунов» и цепенели от восторга, когда пел и «играл» свой образ великий бас Владимир Моторин. А уж как он исполняет русские песни: «Настасью», «Дубинушку», да и украинскую «З сиром пироги» — нет слов описать это!
Когда мы в издательстве «Молодая гвардия» готовились выпускать книгу о русской культуре «Лад» Василия Белова, он отказывался года два-три — «не готова», хотя я уже за это время слушал его два, а то и три года в Вологодском краеведческом музее, где он знал всё обо всех русских туесках, прялках, иконах этой заповедной области. Поражало знание, но ещё и размышление о народном творчестве и искусстве России. Одна мысль была очень важной, в том числе для «культурников», тягловых работников клубов, дворцов культуры, библиотек и школ.
Народное искусство того времени было искусством соучастия. Оно не было искусством наблюдения или зрелища, хотя эти замыслы и были. Василий Белов писал, что искусство, творчество было растворено в народе, как бы в ведре, сосуде. Человек был частичкой его, а сегодня оно в большей части ушло в отдельный кристалл исполнителя, в фольклор для избранных. Я очень благодарен Василию за эти мысли, которые требуют, чтобы красота кристалла растворялась в своём народе, была соучастием его жизни.
Самое главное, и не побоюсь обвинений в хвастовстве и даже исключительности: каждый раз, когда говорим о русских качествах, достоинствах, о чем-то особенном в русском народе, соединяющем все народы нашей страны, у многих наших либерально-демократических оппонентов автоматически выбрасывается сигнал: «Стоп!» Не дай Бог, тут уж до шовинизма рядом, а то и гремучего мракобесия. Ну, не может иметь русский народ своё положительное мнение о своей судьбе, своей истории, своей культуре. Хотя, чего греха таить, есть ли ещё другой народ, который так сурово обходится со своей историей, культурой, прошлым. Но если враг перед тобой, то, извините.
В Киевском университете имени Т.Г. Шевченко на военной кафедре мы занимались в том числе довольно сухим делом — изучали военные уставы. Знать-то надо, но лучше «переключить» подполковника на какие-нибудь другие вопросы. Мы все и задавали в 1955—1956 годах разные вопросы. Ну, например: «А вы кричали, когда шли в атаку: «За Сталина!»? Отвечал подполковник почти всегда, как и наш 95-летний писатель-моряк Михаил Годенко: «Да, нет, мы в основном ругались крепко, когда шли в атаку, но если бы кто тогда нападал на Верховного Главнокомандующего, то застрелили бы, как геббельсовского агента». Наш заведующий военной кафедрой подполковник говорил так: «Да я тогда кем был? Ванька-взводный. Двенадцать человек во взводе было: трое русских, два украинца, два армянина, один грузин, один узбек, мордвин и даже один из Заполярья — якут. Так я выхватывал пистолет и кричал: «Вперёд, славяне!» Мы же едины! А сам я татарин». Потрясающее единение.
Адмирал Шишков: патриоты нужны в опасное время. Песни из веков
Одна из интереснейших русских общественных фигур, эрудит, писатель, политик, защитник и утвердитель традиций нашего флота, исполин патриотизма, судьба которого ярко показывает, что когда приходит опасность в Отечество, требуются патриоты. Этот человек, ставший и министром народного просвещения, и адмиралом, и президентом Академии Российской, и одним из оплотов русской культуры и духа в конце XVIII – начале XIX века, решительно выступал за русскую песню, за её слова как опору в утверждении нашего духа, сплочённости и единения. В своё время, когда я учился в школе и университете, Шишков представлялся как заскорузлый консерватор и даже мракобес, противостоящий А. Пушкину, что не только не соответствовало действительности, но и явно противоречило словам Пушкина на его смерть.
Но откуда нам было это знать в сельском украинском райцентре, а те, кто любым образом «мочил патриотов», патронов не жалели.
Это потом я, изучая материалы и источники, понял великое место в истории Отечества этого творца, художника и мыслителя.
Известно, что он стал главным помощником, идеологом Александра I в первой Отечественной войне, в борьбе с Наполеоном. Его патриотические воззвания на вторжение Бонапарта, призывы создавать ополчения, обращение к жителям Москвы сопротивляться врагам, радостное одобрение на приезд Кутузова в армию делали наш дух крепче. Вот так патриоты нужны в опасный момент. Либеральные помощники Александра I в начале царствования (Черторыйский, Новосильцев, Сперанский) ушли в отставку. Понадобились патриоты.
К нам попала статья Шишкова, подготовленная выдающимися исследователями старины А. Стрижовым и М. Бирюковой. Нас она привела в восторг. И мы напечатали в 2014 году в «Роман-журнале» и в «Новой книге России» «Разговор о русской песне» А. Шишкова. Ещё раз убеждает она в том, с какой заботой выдающиеся люди России, её словотворцы, писатели относились к нашим песням и их исполнению. А. Шишков пишет, что «его радует содержание русских песен…. Прекрасные мысли и выражения. Видно, что Музы, убегая иногда от учёных, любят посещать простые хижины… Во всех новых песнях (учёных людей), напротив, виден ум и редко слышен голос чувств, сердца. Старинные песни, напротив, суть лирические рассказы о весьма различных собой пришествиях. В них есть и воображение, и сила, и огонь, и язык страсти». Далее автор приводил пример старинных песен и слов. Блестящие образы, слова и чувства. На искусство составления частей, на истину мыслей и на силу выражений обращает внимание автор.
Какое величавое и естественное сравнение. Русская песня, говорит автор, имеет «язык сердца, истинное чувствование». И примеры, примеры, не могу остановиться, читайте, братья, наслаждайтесь статьёй. Поэтому я и послал её некоторым знакомым композиторам. Владиславу Чернушенко, знаменитому хормейстеру, дирижёру выдающейся Санкт-Петербургской хоровой капеллы (на своё 70-летие Валентин Распутин приехал в Северную столицу, где его приветствовал хор, песнями которого Валентин наслаждался, а потом капелла приехала в полном составе из Петербурга в Союз писателей, в наш зал, чтобы приветствовать его с юбилеем. — В.Г.).
В конце замечательные слова автора, созвучные и сегодняшнему времени: «Воспитание, свойственное русским в России, укрепляя тела и души, удаляло разум от рабского заимствования…
Предки наши подражали одной Природе не только звуками слов, но смыслом и обилием Русского слова, одушевляли песни свои, повести и грамоты… Когда бы при нынешнем воспитании особенно учились русскому языку, тогда, по словам Сумарокова: «Исчезли б пухлы оды, / И не ломали бы языка природы».
Вот так — завет великого предка учиться русскому языку и читать книги Шишкова!

Беседа на кухне
Моя повесть «Тульский энциклопедист» о Болотове, вышедшая в 1987 году, начинается встречей людей разных характеров, взглядов и мыслей. В ней обсуждаются многие вопросы российской жизни, её культуры, истории, необходимости следовать ей или отвергать её уроки. При всём их различии они были все созидательные патриоты своего народа, страны, культуры и духа. Тогда состоялся разговор. Для кого-то об известном, для некоторых — нет, преобразователе, учёном экономисте, практике, литераторе и агрономе, невиданной энергии человеке Андрее Тимофеевиче Болотове. О его жизни поговорили, поставили ряд вопросов о его деятельности, решили узнать о нём побольше. Об этом и идёт дальнейшее повествование, о том, сколь блестящий, сколь выдающийся урок созидания он представил для нас, для России, о том, что было бы важно более полно знать о нём, его великом опыте. Этот разговор состоялся в начале перестройки, и тогда казалось, что пришёл период созидания, а не перестройки-перестрелки, как оказалось.
Собрались, обсуждали вопрос, вроде бы, спокойно, о песне. Можно было бы привести эту беседу в начале, смысл её важен, как мне кажется, и сегодня. Такая беседа идет и сегодня среди моих товарищей. Итак, о чём говорили?
Да, песня, музыка, мелодия важны для страны, для народа. Но не затухает ли она? Не теряет ли корни со своим народом, его прошлым? Или под влиянием времени стихийно прекращает свое существование, всё меньше обращается к традициям, разрушает её.
Несколько моих собеседников сокрушались, что народ, сообщество граждан не поёт, как раньше. И хотя это часто напоминают ностальгические воспоминания стариков, что в наше время всё было лучше, но потери налицо. Почему? Раньше хоры были во всех школах, вузах; армия пела, шагая в строю; её ансамбли были лучшими в стране, вечера самодеятельности проходили в каждом клубе, композиторы писали не только для себя, но и для народа, филармонии постоянно проводили вечера песни, гордостью предприятий, заводов, колхозов были духовые и струнные оркестры, которые возглавляли колонны трудящихся на праздниках Первое мая, 7 Ноября, которые тоже шли с песнями. Сам помню, как по Киеву в такие дни шли по Владимирской от Университета до Крещатика, пели, танцевали. То же было и в Москве, когда тысяча молодогвардейцев со знамёнами, полученными в соцсоревновании, шли от Сухаревской до Красной площади, пели, подтанцовывали, подогревались и, подтянувшись на Красную площадь, кричали: «Ура!». Можно сколько угодно скулить, что людей заставляли, но они и сегодня вспоминают дух и песни тех лет.
Если народ не единится песней, то это большая потеря для его единства. Русский народ всегда пел: и в радости, и в спокойствии, и в раздумье, и, если сегодня не найдутся те силы и энтузиасты, которые возродят это, продолжат и утвердят снова песенную суть и дух людей, мы немало потеряем в своём сплочении.
В России дореволюционной, советской и сегодняшней всегда было несколько очагов, где песня береглась и звучала. Назову не по порядку, не по значению, а по её расположению там. Это — держава, это, конечно, армия, это — молодёжь-комсомол, это — клуб-культура, это — радио, это — кино, это и скамеечка-завалинка.
Конечно, говорили о потерях и сомнительных приобретениях, о бережении традиций. Вывод был почти у всех один — народ, страна, люди должны петь! А для этого все должны пытаться это делать: в семье, школе, вузе, в армии, в молодёжных организациях, в клубах, центрах культуры, кинофильмах. Конечно, задача хоровых российских обществ защищать, пропагандировать и творить песню. На сей счёт возможно провести Всероссийский слёт-фестиваль (сто хоров России) в Лужниках, на Мамаевом кургане, на Красной площади, как это произошло в 2014 году на Красной площади и в других знаковых местах страны.

«Споёмте, друзья,
ведь завтра в поход»
Всякая война, в конце концов, и выстрелы прекратятся (на Донбассе), и тогда мы расставим столы, застелем на них скатерти с яствами, которыми так богата наша земля, помянем погибших и, как положено, «За победу по полной осушим, за друзей добавим ещё». Затянем «Распрягайте, хлопцы, коней», вздохнём «Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои», поплывёт над нашими просторами «Реве та стогне Днiпр широкий» и «Волга-Волга — мать родная, Волга — русская река». И, конечно, споём про тех, кто нас породил «Ридна мати моя, ты ночей не доспала» и «Ты надень, дорогая, на плечи оренбургский пуховый платок». Ох, сколько их сердечных, грустных и душевных, соединяющих нас, русских, украинских и белорусских песен, песен народов сегодняшней России и Украины, которые не позволят разлучить наших людей, наши народы. Впереди дальние, нелёгкие, но вдохновляющие пути «Споёмте, друзья, ведь завтра в поход…»

(Печатается в сокращении).

 

Валерий ГАНИЧЕВ, председатель СП России