Комментариев пока нет
Мечтал стать героем… и стал!
Жизнь — подвиг
Василий Петрович Колошенко
И каким ещё Героем! Человек, которого хочется представить читателям, – Василий Петрович Колошенко, Герой Советского Союза, Заслуженный летчик-испытатель СССР, Заслуженный испытатель космической техники, Ветеран космонавтики СССР, Почётный спасатель, Почётный полярник, Почётный моряк, мастер спорта СССР международного класса, рекордсмен мира, не только сам сделал свою звёздную судьбу, но и… блистательно рассказал о себе и своих товарищах в четырёх томах изумительной документальной книги «Ангел-спаситель»… 24 мая 2022 года
ему исполнилось бы 100 лет, но земная его жизнь оборвалась семь лет назад, в феврале 2015 года.
Мне довелось рассказывать о нём раньше в очерке «Внизу — полюса и Гималаи». Василий Петрович – шеф-пилот Московского вертолётного завод — участвовал в испытаниях всех вертолётов Михаила Леонтьевича Миля от его первенца — маленького Ми-1(в труднейших условиях Арктики) до знаменитого исполина В-12. На этом шедевре научной и интеллектуальной мысли Василий Колошенко, обладатель в общей сложности 15 мировых достижений, вместе со своим экипажем установил 8 рекордов мира. Среди них абсолютный рекорд грузоподъёмности для вертолётов — груз в 40,2 тонны был поднят на высоту 2230 метров. Он не просто испытывал вертолёты – он работал на них в Арктике и Антарктиде, в Индии и Ираке. Именно в Индии его вертолёт назвали «Ангелом-спасителем».
Когда М.Л. Миль звал его к себе летчиком-испытателем, Василия Колошенко не хотели отпускать управление Полярной авиации и моряки ледокола «Ермак», а потом и атомных ледоколов (ну, где ещё найдёшь мастера посадить винтокрылую машину на раскачивающуюся с ледоколом и вознесенную над океаном площадку, «как муху на мед»?!). На него буквально молились разведчики земных недр Русского Севера и Сибири, ученые разных отраслей наук, начинающихся с приставки «гео», которым его вертолёт помогал добраться в самые недоступные точки Антарктиды. Только в 1960 г. перешёл он в фирму Миля, через пять лет после первого знакомства с Михаилом Леонтьевичем. И всё же он, признанный ас современнейшей воздушной техники, оставался в душе мальчишкой, способным на совершенно непредсказуемые поступки – ради большого дела. Но сколько же нового удалось потом узнать и о самом Василии Колошенко, и о его родителях, его семье!
Стать Героем Советского Союза мечтал он, как многие его сверстники в 1934 году, когда страна узнала о подвигах лётчиков полярной авиации по спасению научной экспедиции и экипажа затёртого льдами парохода «Челюскин». И назвала имена людей, первыми удостоенных этого высокого звания. А быть лётчиком решил он ещё раньше, даже до того, как Ленинский комсомол призвал молодёжь осваивать небо. Поразил меня его рассказ о полётах во сне. Поверил ему сразу, потому что и сам летал, даже в зрелом возрасте. Только у меня приёмы взлёта были другими. Словно бежал с горы, всё ускоряя бег до взлёта. Или убеждал во сне друзей, как это просто – и взлетал под потолок, парил над ними.
Мальчишкой Василий пытался… построить самолёт, да, «самолёт», и ждал только достаточно сильного ветра, чтобы это его сооружение взлетело. Увы… Потом построил из всякого рода железок, набранных возле железной дороги, вечный двигатель (он и работал у него, правда, совсем недолго, как и положено по законам физики). А после семилетки поступил в Запорожский авиационный техникум на отделение мотороконструкторов. Одновременно стал летать в аэроклубе — сначала на планерах, потом и на самолётах. С первых дней Великой Отечественной войны его направили в Батайскую военную школу лётчиков-истребителей, которая с приближением линии фронта была причислена к действующей армии. Курсанты, летавшие на истребителях, отражали атаки вражеских бомбардировщиков. Школу эвакуировали в Закавказье, откуда Колошенко вскоре направили в Тамбовскую школу лётчиков. После её окончания Василия как отличника боевой подготовки… оставили при школе инструктором на самолётах-штурмовиках Ил-2. Его подопечные на фронте сражались, получали боевые награды, случалось, и гибли, а он на многократные просьбы отправить на фронт получал жёсткий и часто невежливый отказ: хочешь геройствовать один, а подготовить должен десятки! Подвела блестящая техника пилотирования, грустно шутил он.
Но мечтал-то он о деле большом и очень нужном людям. Как в хорошей песне нашего поколения: «Готовься к великой цели, а слава тебя найдёт». И шёл к своей мечте упорно и настойчиво, как и учили его в семье – крепкой, крестьянской, умевшей преодолевать любые трудности.
Родился будущий Герой в селе Стрельникове в 6 км от древнего города Прилуки Черниговской области. Его мама приехала сюда рожать из Крыма, где по весне становится очень жарко, к родственникам мужа, Петра Фёдоровича Колошенко. А в Крым отец Василия попал очень рано. Мальчишкой подрабатывал, чем придётся. Разносил, в частности, на почту письма и телеграммы господ, проживающих или отдыхающих в роскошных дворцах и могущих «за скорость» дать несколько копеек «на чай». Впрочем, среди них был и граф Лев Николаевич Толстой, знакомством с которым Пётр Фёдорович всю жизнь гордился. В 16 лет крестьянский паренёк стал грузчиком в Ялтинском порту. Труд тяжкий, поскольку о нынешних подъёмных механизмах ещё и не думалось. Окреп Петро, раздался в плечах. Женился по любви на сиротке Ульяне, потерявшей родителей с шести лет. И дарила она ему сыновей, одного за другим: Павла, Николая, Александра, Степана и вот, вслед за дочерью Антониной — Василия.
И всё-то в этой дружной семье умели делать добротно, основательно, честно и с достоинством. Правда, в выборе спутниц жизни эти синеглазые красавцы-крепыши порою ошибались жестоко. Трагичной была судьба первенца — Николая: в голодные 30-е годы за чужую вину попал он в лагерь, вернулся перед самой войной. Война надвинулась так внезапно, что он с супругой не успел эвакуироваться: пытался уйти к своим, но линия фронта отодвигалась столь быстро, что пришлось вернуться в Луцк, где он жил и работал. Выполнял ответственные задания луцкого подполья в годы войны и… был предан немцам своей же, спутавшейся с офицером женой, расстрелян. А уж как предупреждал его отец: не ошибись при серьёзнейшем выборе супруги, чувствовал он в ней какую-то червоточинку… В семье было принято уважительно советоваться с родителями по самым важным делам. Второй сын, Павел умер рано от столбняка после безуспешной попытки спасти повреждённую ногу. Далеко было в ту послереволюционную пору до современной медицины. Владимир прекрасно рисовал, умел дружить, постоять за себя. Богатырь, игравший пудовой гирею, после десятилетки ушёл в армию, стал танкистом, прошёл всю войну, с ранениями и контузией, умер уже после Победы.
Предостерегал отец и Степана — и тоже безуспешно. Степан, четвёртый в семье, был самым одаренным из братьев Василия. Он изучал немецкий, английский и даже китайский языки, (впрочем, не афишируя этого, чтобы не вызвать ненужных подозрений, а то и доносов), увлекался гипнозом — и испытывал свои способности не только на лягушках и зверушках, но и на Василии с младшей сестрёнкой Олей. Учился в Киевском университете, печатался в «Радяньской Украине» — под псевдонимами «Вейнер» или «Ройс». Под влиянием любимой девушки Эстер, считавшей некрасивыми его имя и фамилию, Степан стал… Борисом, но фамилию менять не стал. В книге О.В. Фёдорова «Остання зима» упоминается, как партизаны направили группу из пяти человек во главе с Борисом Колошенко за Буг, для установления связи с поляками. Участник его группы Василь Раздайкин даже считал Бориса погибшим после одной из стычек с немцами. Но Борис вернулся, установив связь с Гвардией Людовой и членами ЦК ППР. Погиб он позднее… И теперь дочь Василия Колошенко Людмила Лисина в маршах «Бессмертного полка» по Красной площади проносит портреты не только отца, но и трёх его братьев, отнятых войною… А также и портрет отца кинорежиссёра Татьяны Лиозновой, считавшей Людмилу названной дочерью. Отец Лиозновой ушёл добровольцем в первые дни войны и погиб под Смоленском.
Отец Василия Колошенко и его братьев был человеком основательным и с огромным чувством достоинства. Приобщившись к рабочему классу с ранних лет, революцию он принял и поддержал настолько, что, оставив на время семью в Ялте, отправился на свою «малую подину», став сначала в Ново-Девицком районе, а затем и во всей Черниговской области председателем комитата бедноты. Сплачивал малоземельных крестьян в артели, создавал кооперативы для сбыта выращиваемой продукции. Но в голодные годы проявил характер в борьбе за справедливость.
Приехал к нему руководитель из самого Киева, пытается вручить продуктовые карточки для него и семьи. «А другим, у кого дети с голоду пухнут?» — «Ну, на всех пока не напасёшься. Советская власть поддерживает прежде всего руководителей обкомов партии, облисполкомов, комитетов бедноты». — «Не могу я принять такие карточки». — «Так ты против политики советской власти?!» — «Советскую власть признаю и поддерживаю. Но принять такие карточки не хочу и не могу!» — «Ах ты, контра! Тогда с тобою ЧК разберётся». Сколько теперь подобных свидетельств того, как загнивала «народная власть» с установления льгот — «не для всех»! Заселяла «комиссаров в пыльных шлемах» в дома «буржуев» не только на московском Арбате, предоставляла особые пайки, которые много позже в народе называли «авоськами власти», путёвки в санатории и т.д. Взращивалась «элита», в итоге возжелавшая конвертировать власть в реальные доходы, которые не отобрать, если вдруг провинишься и потеряешь партбилет. «Элита», которая и привела предательски к распаду СССР…
Пётр Фёдорович не стал дожидаться чекистов, вернулся в Крым, но уже не в Ялту, откуда и перевёз семью, начав работать грузчиком в порту Феодосии. В Ялту вернулись, когда отпала опасность ареста. Впрочем, после известного крупного землетрясения, когда дом, в котором снимали две комнаты, чуть не был разрушен возникшим цунами, перебрались в посёлок Близнецы, райцентр Харьковской области. На выделенном участке выкопали сначала погреб и колодец, из вынутой земли лепили с соломой саманные кирпичи и построили дом, крытый соломой. И повсюду, где не поселялись Колошенки потом в скитаниях своих во время голода тридцатых годов, повторялось такое «строительство». А ещё Пётр Фёдорович сажал фруктовые деревья и… сосняк поблизости, за что тоже доставалось от местных властей — как это без согласования? В Близнецовской средней школе и оканчивал семь классов, Василий Колошенко, пока не начался его путь в авиацию через техникум и аэроклуб.
Ошибок старших братьев, не прислушавшихся к советам отца, Василий Колошенко не повторил. Ставшая его женой Людмила Гавриловна, из старинной семьи, известной в России с ХVI века, разделяла с ним все трудности быта в Заполярье, а в Москве, вечно переживая, ждала его из многочисленных командировок, родила ему двух девчонок и парня. Старшую назвали Людмилой именно в её честь. Безвременная смерть настигла супругу Василия, когда старшей дочери едва минуло 18 лет. А он и проводить её в последний путь не смог: был далеко на очередных испытаниях вертолёта В-12.
…После победы пришлось Василию переучивать боевых лётчиков на новые марки аэропланов. Но давняя мечта и привела его сначала лётчиком в Заполярье, где начиналась слава его кумиров Михаила Громова и Михаила Водопьянова, Валентина Аккуратова, с которым сдружился потом на всю жизнь.
Резкий, знаменательный поворот в судьбе — добровольный уход в вертолётчики. Подчеркну: добровольный. Потому что боевые лётчики не верили в эти «стрекозы». Шло это от самых верхов: когда маршалу авиации Вершинину показали вертолёт в полёте, он недоуменно развёл рукам: «Да его же шапкой можно сбить!» И побаивались: как спланировать на этих прутьях-лопастях? А упасть можно в любой момент, когда выйдет срок этих лопастей, которых поначалу хватало на 25 часов полёта. Поди рассчитай, даже соблюдая все инструкции. Доходило до того, что в вертолётчики «ссылали» за провинности. А тут – добровольно…
А может, Колошенко и рвался-то в Заполярье или затем в Антарктиду потому, что не было рядом удушающего надзора чиновных инструкций, которые часто не помогали, а вредили делу. Ну, как, если следовать инструкции, испытаешь все возможности только создаваемой техники? Кончалось тем, что его личный опыт, добытый в тяжелейших испытаниях, становился основой новых, усовершенствованных инструкций, и он обучал своих коллег строжайшему следованию именно таким инструкциям. Так появлялась возможность (ранее жёстко запрещаемая) летать на вертолётах в облачности, приземляться в условиях, когда вздымаемые при посадке снежные (или песчаные, как в Ираке) вихри полностью исключали видимость… А вертолёт ведь тем и хорош, что для него необязательно готовить специальную посадочную полосу. Вертолётчик должен уметь приземляться на крохотных пятачках, если требуется спасти жизнь человека, или в других экстремальных ситуациях.
Иногда «мальчишество» Василия Колошенко грозило неприятностями отнюдь не технического характера. Вот должен он перегнать из Казани вертолёт в Калининград, где задерживается только из-за этого экспедиционное судно «Лена» в Антарктиду. Колошенко-то знает по личному опыту, как дорог там каждый день до наступления антарктической зимы. А его самого держат где-то возле Смоленска, не дают разрешения на вылет «из-за тумана», хотя над всей Европой антициклон. Просто высокое военное начальство, напуганное какой-то недавней авиакатастрофой, перестраховывается: нет полётов — нет аварий. Но для Колошенко — дело прежде всего, и он на свой страх и риск — по сути обманом — взлетает, несмотря на угрозы быть сбитым своими же истребителями. Уходит на малой высоте, сбивая со следа возможных преследователей, пробирается вдоль рек… Доставил вертолёт на «Лену» — и вынужден скрываться от ареста. Пока не улеглась шумиха и ему снова не разрешили полёты в Заполярье.
Сложных взаимоотношений с «инстанциями» немало случалось в его удивительной судьбе. И в той же Индии, где он должен был во что бы то ни стало выиграть конкуренцию у своих зарубежных коллег («на кону» — крупная закупка вертолётов именно наших, а не американских, французских или английских), попадает в ситуации, где только личное мужество и высочайшее умение нейтрализует козни конкурентов. Его вертолёт чуть не разбился потому, что заправлен был не тем горючим. Индийский офицер, допустивший такой прокол, был отдан под суд. Но аварии, на радость «жёлтой прессе» всего мира, Колошенко не допустил. Более того, вынужденный по просьбе высокого начальства Индии выполнить сложнейший рейс в высочайшие горы ради спасения человека, он, «наступая на горло собственной песне», доказывал, что именно ради спасения, а не гибели экипажа с врачом, нужно переждать непогоду. Вот тогда его и упрекнули: мы знаем, что советский человек в любой обстановке приходит на помощь, Вы и Ваш вертолёт заслуженно называют «Ангелом-спасителем», и это название по приказу министра обороны Индии крупными буквами выведено на борту…
И Василий Колошенко свершил невозможное: вылетел, приземлился высоко в горах на «пятачке», вынужден был выключить мотор, рискуя потом вообще не взлететь – спасаемого пришлось ждать несколько часов, пока его на руках доставили к вертолёту… И в немыслимых условиях искал свой аэродром, над которым бушевала непогода такая, что выключили даже приборы, по которым вертолёт можно было вывести на посадку. Его уже не ждали, потому что давно должно было кончиться горючее. Выручили только мужество, высочайшее мастерство вкупе с интуицией испытателя — и удача, которая сопутствует именно таким людям.
…Он уже вернулся из Индии и вновь работал с М.Л. Милем, когда выяснилось, что его «Ангел-спасатель» с новым пилотом совершил вынужденную посадку. Пилот предлагал ни много ни мало — вернуть вертолёт на Родину, чтобы на месте разбираться в причинах отказа двигателя. Огромные убытки, все результаты героической многомесячной работы Колошенко — под вопросом. Лично министр авиации Петр Дементьев и член Политбюро ЦК партии Анастас Микоян просят Василия Петровича вылететь в Индию — срочно, в канун Нового года… Он, который, в силу своей профессии, так мало был с семьей, и тут проявляет мальчишество: встречает Новый Год дома, и без него уходит в Индию спецрейс. Добирался вместе с супругой обычным рейсом. И был встречен в штыки… сотрудниками постпредства и посольства, категорически запретившими вылет в горы к вертолёту. Его даже обвинили в том, что он заведомо вводил в заблуждение свою же страну. Поверили другому пилоту. Но индийские-то лётчики верили именно Колошенко, и все протоколы испытаний в министерстве обороны Индии говорили о надёжности нашей винтокрылой машины.
Правдами и неправдами Колошенко добрался до своего вертолёта, выяснилось, что и двигатель разбирать не нужно: просто заливали не тем маслом, которое требуется (по индийским же инструкциям), а …смесью английского с американским. И вновь Колошенко испытывает вертолёт на разных высотах и в разных погодных условиях. А в итоге выслушивает от того же посла… благодарность «за достойный вклад в укрепление советско-индийских отношений».
…Василий Петрович Колошенко не стал героем на войне. Утешало лишь то, что десятки его выпускников успешно громили врага. Но Героем Советского Союза он стал по праву и в мирное время в 1971 году. Причём первым среди испытателей вертолётов, как легендарный Михаил Михайлович Громов был первым среди испытателей самолётов. Это о нём строки замечательной песни: «Только нам по душе непокой, / Мы сурового времени дети…»
Представьте себе: это Колошенко со своим другом, выдающимся штурманом полярной авиации Валентином Ивановичем Аккуратовым и писателем, поэтом, редактором журнала «Техника – молодёжи» Василием Дмитриевичем Захарченко, будучи уже в преклонных летах, затеяли… кругосветный полёт на вертолётах. Предполагалось, что обыкновенные серийные вертолёты стартуют из Москвы в апреле—мае 1989 года и вернутся назад, если всё пойдет по плану, дней через 120, оставив за своим хвостом более 50 стран. Генеральный секретарь Всемирного Совета Мира Ромеш Чандра предложил для такой экспедиции голубое знамя этой уважаемой экспедиции. Интерес к перелёту проявила и ЮНЕСКО. Лозунг такой необычной кругосветки: «К миру через культуру и милосердие». Цель – конкретизировать социально-общественный и экологический климат планеты Земля в период разрядки на стыке двух тысячелетий. Специальная экологическая экспресс-лаборатория на борту вертолёта могла помочь дать картину состояния природы в сочетании с социально-общественным портретом населения планеты. Данные предполагалось передать в распоряжение ООН и ЮНЕСКО. С целью широкого общения культур, науки и религии мыслилось пригласить на борт вертолётов представителей культуры, науки, искусства, а также христианского (католического и православного), исламского (шиитского и суннитского), буддийского священников. Сторонники мира Италии и папы Римского предложили взять на борт флаг «Мир возможен». На полотнище длиной 60 метров собрать сотни тысяч подписей людей разных стран, согласных бороться за мир. Председатель Советского комитета защиты мира Генрих Боровик предлагал взять памятные медали из титанового сплава, отлитые из корпуса боевой ракеты. Этот кусочек металла мог быть носителем смерти, а становится символом мира. Отделение микрохирургии глаза клиники С.Н. Фёдорова с полным оборудованием на борту готово было безвозмездно возвращать зрение пациентам по месту приземления вертолётов…
…Человечество оказалось ещё не готово к такой грандиозной затее. Начавшиеся тогда в стране «новое мышление», «реформы» и «перестройка» обернулись развалом Советского Союза. Экспедиция могла бы состояться, если бы приняли условия папы Римского. Ватикан готов был финансировать её, но — если бы организаторы согласились взять в перелёт только знамя Ватикана. Это было бы изменой не только православным предкам, но и вообще разрушало идею мира и согласия разных культур и религий…
Состоялась другая экспедиция, воплотившая экологические идеалы этого человека, видевшего чуть не всю планету с высоты птичьего полёта. Под впечатлением книги земляка — талантливого украинского кинорежиссёра и драматурга А.П. Довженко «Зачарованная Десна» — Василий Петрович решил уже не на вертолёте — на обычной лодке пройтись по родной реке от истоков до впадения её в Днепр. Пройтись, чтобы вспомнить славные страницы истории её берегов. Ведь они видели князя Игоря Святославовича и вещего Бояна, Петра Первого и Михаила Кутузова, Александра Пушкина, Фёдора Тютчева и Михаила Глинку, Николая Гоголя, Тараса Шевченко, Михаила Коцюбинского… В Отечественную войну 1812 года здесь, на смоленской и брянской земле отважно сражались партизанские отряды Дениса Давыдова, Ивана Дорохова, Александра Фигнера, ополченцы под водительством крестьянки Василисы Кожиной. А во время Великой Отечественной войны громили фашистов партизанские отряды дважды Героя Советского Союза А.Ф. Фёдорова. Здесь погиб в боях один из старших братьев Василия Колошенко — Борис, здесь был расстрелян немцами другой брат – подпольщик Николай.
Но не просто воспоминания детских лет влекли великого вертолётчика. Десна протянулась от истока до устья на 1380 км. Площадь её бассейна — без малого 90 тыс. кв. км. Бассейн объединяет территории девяти областей России и Украины — Смоленской, Калужской, Брянской, Орловской, Курской, Белгородской, Черниговской, Сумской и Киевской. Только на Брянщине насчитывается около двухсот малых рек — притоков Десны, общей протяжённостью 8,4 тыс. км. И красивейшую эту реку не мог не коснуться экологический кризис. Вот и задумал Василий Колошенко, острее тысяч других любящий родную планету, помочь реке своего детства. И помог. Участники этого проплыва на вёслах провели десятки встреч с населением и представителями властей, знакомили их с тревожными результатами своих исследований чистоты природных вод, конкретно называли адреса предприятий — нарушителей экологического равновесия. По результатам экспедиции правительствами Украины и России были приняты меры по охране «зачарованной Десны». Василий Петрович мечтает — и желает этого всей душой, чтобы подобные экспедиции прошли и по другим большим и малым рекам нашей великой Родины.
Не так давно знаменитая Татьяна Лиознова, режиссер-постановщик культового фильма «Семнадцать мгновений весны», которая до последних земных дней своих дружила с Василием Колошенко и Валентином Аккуратовым, в интервью «Московскому комсомольцу» вспомнила ещё об одной их задумке. Они предлагали снять фильм о советском ледоколе, который, когда началась война, стоял в Новороссийске. Вырваться оттуда было невозможно, поскольку пролив, которым Чёрное море соединялось со Средиземным, контролировался врагом. Наши моряки сумели прорваться, обойти Африку и через Индийский океан вернуться во Владивосток, потом снова в Арктику. Мало кто про этот подвиг знает сегодня! Герои-лётчики грезили этим фильмом, представляли, как можно двигаться по маршруту этого ледокола, снимать его с вертолётов. Увы, денег у государства на такой фильм не нашлось…
Ах, если бы юные, «думающие, делать жизнь с кого», могли прочесть его четырехтомник «Ангел-спаситель»! Это не выдумки творцов «художественной литературы», которая в последние годы становится все менее художественной. Это честные, документально строгие, профессионально точные заметки, которые пригодятся не только лётчикам-испытателям. В них — и высокая философия, раскрывающая смысл жизни, где высшая мерка — труд во имя ближних, во имя своего Отечества.
Валентин СВИНИННИКОВ
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий