Александр Петров: «Актёром стал совершенно случайно»

Сегодня, к сожалению, совсем немного осталось ветеранов Великой Отечественной войны. А актёров-фронтовиков и того меньше. Гордостью Центрального академического театра Российской Армии и авторитетом для коллег по цеху является народный артист России Александр Алексеевич ПЕТРОВ. Человек-легенда, почти ровесник века (24 марта актёру-фронтовику исполнилось 97 лет), повидавший на своём веку немало. Александр Алексеевич по-прежнему в строю — сегодня он играет в спектакле режиссёра Бориса Морозова «Судьба одного дома», выходя на сцену любимого театра, которому служит уже 67 лет! И пусть у него небольшая роль в эпилоге спектакля, но она важна и для актёра ощущением творческой востребованности, и для зрителя, к которому обращены слова актёра-фронтовика: «...Чтобы не было войны!».

— Александр Алексеевич, каким было ваше детство, как жила ваша семья тогда в 1920—30-е годы?
— Родился я в 1922 году и жил до 30-х годов в деревне Короськово Ступинского района Московской области. В семье нас было 7 детей, я — третий по старшинству. Одна сестра умерла, ещё будучи ребенком. Папа работал в Москве, и когда ему дали маленькую комнатушку в городе, то мы переехали все к нему в Замоскворечье на Кадашевскую набережную. Ведь маме в деревне воспитывать нас одной было тяжело. Я всегда любил Замоскворечье, в котором мы поселились. Когда был здоровее, ходил по Ордынке, Полянке, Якиманке. Мальчишкой собирал пустую тару, сдавал в пункты приёма и на полученные деньги смотрел в любимом кинотеатре «Ударник» приключенческие фильмы — «Дети капитан Гранта» и другие. Позже смотрел фильмы Эльдара Рязанова и Георгия Данелии. Очень люблю фильмы Рязанова!
— Через три месяца после вашего 19-летия началась Великая Отечественная война…
— …Да, как только началась война, я сразу пошел в райком комсомола и попросился на фронт. Уже в августе 1941 года я был призван в армию и отправился в город Шадринск Свердловской области, где учился на связиста. Там я провёл почти зиму. Потом был направлен в учебный полк в Москву и затем — на фронт. Мой полк тогда назывался 137-й Нижнеднестровский имени Богдана Хмельницкого. Название полка не раз менялось. Им командовали и Малиновский, и Толбухин, и Жуков.
Я принимал участие в Сталинградской битве, освобождал Одессу, Прагу, Вену, Будапешт. Закончил воевать в столице Австрии — Вене. Как связист я устанавливал и налаживал связь между полками, между дивизией и армией. Это только на первый взгляд кажется, что работа связиста на фронте легка. На самом деле это была очень опасная работа. Фашистские снайперы прятались, и никто из нас не знал, где и когда поджидает опасность. Война есть война, она всегда опасна.
— Вы принимали участие в парадах на Красной площади?
— Нет, после войны было много ребят, воевавших на разных фронтах, которые потом участвовали в парадах Победы на Красной площади. Но я никогда в них не участвовал, всё время лишь смотрел их по телевизору. В этом году, уже в почтенном возрасте, когда мне исполнилось 97 лет, я получил приглашение на парад уже как зритель. На меня произвели большое впечатление и сами участники, и современная техника.
— После войны вы поступили в театральный институт. Из вашей семьи только вы избрали стезю актера?
— Вообще непонятно, откуда у меня любовь к актерскому мастерству? Но она у меня с самого детства. Ещё в школе я занимался в театральной студии — в свободное от уроков время ходил в детский театр Наталии Сац. Театры обычно я посещал один — и школьником, и взрослым. Но Малый и Большой были мне не по карману. Семья наша была небогатой, кормильцем был только папа. Да и не очень-то театральной была моя семья. Даже когда я стал профессиональным артистом, играя в театре Советской армии, то не раз приглашал маму на спектакли, но она так ни разу и не побывала в театре. А папа ушёл из жизни, когда я ещё учился в театральном институте.
— Как у вас возникло желание стать актером?
— Вы знаете, всё произошло совершенно случайно. Однажды, идя по Арбату, по Собиновскому переулку, я увидел на театральном институте объявление: «Сегодня педагог Андрей Гончаров просматривает желающих поступить в институт» (Театральный институт имени А. Луначарского. — Ю.Ф.). Я пришёл к Гончарову. Не помню, что я ему прочитал, но он спросил: «Вы подали заявление?». «Нет», — сказал я. «Немедленно подавайте заявление, и завтра же чтобы документы ваши были в институте!» — заявил он. Вот так я попал в институт. Набирал курс в тот год главный режиссер театра им. М. Ермоловой – Лобанов.
Причем десятилетку я окончил давно, ещё до войны, потом прошёл всю войну, а в институт театральный поступал уже в мирное послевоенное время. Конечно, многое, что учил и читал в школе, я забыл. Шёл 1947 год, Москва праздновала 800-летний юбилей. В экзаменационном билете — втором, на первый я ответить не смог, но профессор, видимо, очень хотел, чтобы я попал на курс, поэтому разрешил взять второй билет, — мне попался вопрос: кто основал Москву. Я знал ответ, но так разволновался, что растерялся и не смог ему ответить. Тогда ассистентка мне шёпотом подсказала: «Юрий Долгорукий». Профессор наверняка слышал подсказку, но мой ответ принял: «Вот и великолепно! Чудесно!»
— А кто из актёров учился с вами на курсе?
— Владимир Андреев, Соня Павлова (работала в театре им. М. Ермоловой. — Ю.Ф.), Сергей Яковлев.
— Вы общались с ними потом?
— Когда окончили институт, каждый устраивался, как мог. Несколько человек к себе взял Лобанов в Ермоловский театр. У меня было сразу три приглашения: в театр Советской армии к Попову, в Ермоловский к Лобанову и в Театр железнодорожников к Чудакову. Попов и Лобанов видели мой дипломный спектакль «Дядя Ваня». Я играл Войницкого. Председателем художественной комиссии была актриса МХАТа Клавдия Еланская. В общем, ничего не сказали, поблагодарили и ушли.
На другой день в институте я встретил Попова и был приглашён на работу в театр Советской армии. Тогда там одним из режиссёров был Хейфиц, который решил поставить как раз «Дядю Ваню».
В театре мне очень понравилось. Там были такие талантливые актеры, как В. Зельдин, Л. Касаткина. Я многому у них научился. Да и с Чурсиной приятно работать. Я ведь по сей день работаю в театре. С Людой Касаткиной я играл в нескольких спектаклях, с Чурсиной — в «Идиоте», в «Бароне Мюнхгаузене». С Зельдиным — в «Учителе танцев» (роль Рикаредо), в «Океане» (Платонов). В былые годы у меня было по 29 спектаклей в месяц! А в субботу и воскресенье, как правило, по два спектакля — утром и вечером.
— Как вы готовитесь к встрече со зрителями?
— Повторяю текст дома накануне спектакля.
— Какие роли в спектаклях у вас самые любимые?
— «Дядя Ваня» (Войницкий), «Океан» (Платонов), «Светлый май», «Не было ни гроша», «Сердце не камень». Откровенно говоря, почти все роли. Когда играешь так много ролей в различных спектаклях, то влюбляешься и в спектакль, и в роль!
— О каких ролях вы мечтали, но так и не сыграли их?
— Ну, актер всегда мечтает о ролях…
— Играя Рикаредо в «Учителе танцев», не хотели ли вы сыграть главную роль — учителя?
— Нет! Эта роль для Володи Зельдина. Он был таким романтичным, лирическим, он музыкально-танцевальный актёр. Я совсем другой. Я очень темпераментный человек.
— Вы снимались в кино, но у вас не так много киноролей. Почему?
— Мне ближе театр. Я снимался в фильме «Сорок минут до рассвета», «Москва-Генуя», «Рано утром», «Близкая даль», «Несмотря на преклонный возраст». В общем, я в кино не особо стремился. И, видимо, поэтому и меня в кино не особо звали. Я всегда предпочитал театр.
— Стала ли другой публика за 60 с лишним лет, что вы играете в театре?
— Не думаю, что она изменилась. Если вы публику любите, то и она вас полюбит!
— Как вы относитесь к нынешним тенденциям «осовременивать спектакль», придать ему «другое звучание», «по-новому прочесть»?
— Я люблю классику и классическое прочтение оригинала. Я играл в «Дяде Ване» и у Лобанова, и у Хейфеца. И это были два совершенно разных спектакля!
— Как вы относитесь к инсценировке современных пьес?
— Хорошо поставленная современность — это всегда здОрово, а уж про классику я и не говорю!
— Что для вас значит «хороший спектакль»?
— Хорошая роль и отличная режиссура.
— Долгое время художественным руководителем театра был внук И.В. Сталина Александр Бурдонский. Гены его деда сказались на его характере? Каким был его творческий почерк, как вам с ним работалось?
— Характер его деда на нём отразился ещё как! Он был очень темпераментный, требовательный. Он любил добиваться результата, работал с актёром до тех пор, пока не достигнет поставленной цели на репетиции, пока актёр не сыграет так, как он считает нужным. Мог сильно накричать, отругать, но никогда никого не обижал. После окончания репетиции подходил к артистам и общался так, будто бы и не было никаких криков. Это был режиссёр, влюблённый в театр. Он никогда не сидел без работы. Его спектакли были успешными. Это был режиссёр, как мы говорим, актёрский — он очень любил работать с актёрами, удивительно терпеливый режиссёр.
— Как вам работается сейчас с Борисом Морозовым?
— Он очень терпеливый, «подробный» и умный режиссёр. Его спектакли тоже всегда имеют успех у зрителей и актеров.
— Художественный вкус, выбор репертуара А. Бурдонского и Б. Морозова похожи?
— Нет, я бы сказал нет. Конечно, вкусы у них разные и не могут быть одинаковыми у двух режиссёров. Морозов любит эпохальные, масштабные спектакли. У Бурдонского была несколько иная форма работы, нежели у Морозова. Но несмотря на это актёры могли предложить свои идеи на рассмотрение режиссёру. И я своё виденье тоже высказывал. Бывали случаи, когда к актёрским идеям режиссёр прислушивался, а как же их не учесть, если спектакль от этого ещё краше становился?
— Сейчас вы выходите на сцену в спектакле «История одного дома».
— Да, Морозов, конечно, мог, я считаю, обойтись и без моего выхода в конце спектакля. Но он решил дать мне возможность сыграть в этом спектакле, украсив спектакль, помог мне сохранить актёрскую форму. И мне это очень нравится. Это мой любимый режиссёр. Его стиль работы мне близок.
— Вы сами никогда не хотели стать режиссёром?
— Нет! Никогда. Вот игра, актерство — это моё!
— В чём секрет вашего долголетия?
— Да нет никакого секрета. И отец рано умер, и мама не стала долгожительницей. В армии курил. А как же в армии не курить? Делал сигарету-самокрутку с палец толщиной и курил. Спортом я не занимался, но ежедневно делал зарядку. До сих пор со времен юности я соблюдаю режим: ложусь спать в 20.00, но всегда встаю в 4 часа утра, какая бы погода ни была за окном, как бы ни хотелось спать. Не могу! Небольшую элементарную, посильную зарядку делаю и сейчас.

Беседовала
Юлия ФИЛЬЧАКОВА.