Оплот патриотизма

В центре Краснодона, который при изучении романа Фадеева «Молодая гвардия» в школе и после просмотра повторяемого к любой годовщине классического фильма Сергея Герасимова – был известен каждому гражданину Советского Союза, рядом с музеем красуется ныне гордый стенд: «Краснодон — колыбель патриотизма».

Д

умаю, слоган не совсем точный – и малая родина, и любое поле ратной славы — колыбель святого чувства. Но город Молодой гвардии можно смело назвать незыблемым оплотом патриотизма, над которым оказалось не властным ни крах державы, ни смутное время, ни мрачное господство бандеровской Украины, ни то, что сегодня зачастую изливается в информационно-культурном пространстве, включая, кстати, многосерийный фильм Сергея Урсуляка, который женщины выдающегося музея Героев-краснодонцев — смотреть не могут от возмущения. Ещё они удивляются, что режиссёр с группой в музее, где экспозиция просто потрясает, так и не побывал, не посмотрел на фото и вещи героев, чтобы хрупкий Сергей Тюленев не выглядел лысым громилой, например.

Именно в этом центре Памяти делегация Союза писателей России дала старт молодёжного проекта-президентского гранта «Проводники культуры». Как подчеркнул глава СП Николай Иванов: «Это первый грант подобной серии, который целенаправленно указывает новые территории, и презентация которого проходит на освобожденных просторах. И тут мы – снова первые из творческих союзов в таком патриотическом начинании. Хорошо, что делает это именно молодое поколение»...

Будем надеяться, что первые проблески внимания со стороны власти принесут плоды!

Время возрождения и охов

Когда уезжаешь на Донбасс, близкие волнуются, а то и отговаривают ехать: «Опасно же!», когда возвращаешься — прежде всего спрашивают: «Стреляют, прилетает?». Да, про поражённый автобус в Лисичанске с жертвами все СМИ сообщили, а вот перед нашим приездом было выпущено двенадцать ракет по заводу за автовокзалом Луганска, четыре только сбили, а восемь ударили по частному сектору. Слава Богу, обошлось без жертв – ну, и трубить особенно нечего. Спрашивал у местных: «А сколько от вас до линии фронта?». В ответ: «А кто её сегодня определит, линию фронта? — она до Курской области и Сейма дошла».

Трагизм ещё усиливается, как ни парадоксально, самой внешне мирной обстановкой: прямая улица Оборонная, новые здания, гостиница, кафе, магазин «Шпар» — всё, как в других миллионниках (Луганск стремительно разрастается), но вдруг прямо в комфорт мегаполиса бьёт американский «Хаймерс», как в модерновый ТЦ Донецка, и всё возвращается на круги ада. Дичайший контраст и проклятье судьбы, которое невозможно развеять, отодвинуть хотя бы, как огненную линию соприкосновения.

А вообще, конечно, перемены разительные. Главное, русские люди этих земель бывшего Войска Донского, а потом советского Шахтёрского края вернулись в Русский мир, как ни стараются некоторые сегодня, включая литераторов, выдать казаков чуть ли не за особый народ. Спрашиваю Елену Викторовну — потрясающего экскурсовода музея Молодой гвардии:

— А что же сегодня делают учителя украинского языка и литературы?

— Прошли переподготовку, преподают русский язык и литературу. И прекрасно себя чувствуют.

— А какие ещё перемены?

— Радуемся в отличие от вас, москвичей, каждой траншее и строительной яме: значит, канализацию меняют — ведь со времен советской власти Украина ничего не делала, всё прогнило. Ещё страшно подорожали квартиры даже в маленьком Краснодоне: кто воюет — много получает. Ещё появились пробки и аварии на новеньких дорогах: и скорости выросли, и очень много женщин за рулём — мужики-то воюют, жёнам авто покупают…

Но, конечно, и на новые проблемы жалуются: появились, например, мигранты: «Вы их прижали – к нам перебрались». Выросли цены — сравнялись с московскими, по моим беглым наблюдениям. Но не в том состояла цель нашей стремительной и нелёгкой поездки, чтобы вникать только в благие или пугающие перемены. На встрече с луганскими писателями в Молодёжной библиотеке её обозначил руководитель — Николай Иванов: дать старт молодёжному проекту «Проводники культуры», который должен найти и запечатлеть героев нашего времени, ну и конечно — встретиться с коллегами, сверить пульс нашего сообщества в трагический период истории. Как ни удивительно, многое во властных структурах, а значит, и повсеместно, поражает замшелостью и полным несоответствием вызовам времени.

Вспомнили про новую национальную премию «Слово», которая должна расширить горизонты литературы, потеснить засилье одних и тех же авторов и лауреатов от «Большой книги» до «Ясной поляны», из числа которых аж одиннадцать награждённых оказались иноагентами и релакантами-эмигрантами. При этих словах прошелестел вздох по рядам. Трудно литераторам, верящим в матушку-Россию, воспринимать подобное. Рядом со мной сидели две Светланы — поэтесса и бард Каневская написала повесть по бесхитростным воспоминаниям очевидцев страшных событий с парадоксальным названием «Полюбить войну», а прозаик и драматург Светлана Тишкина и вовсе недавно ездила на опознание сыночка, который числился пропавшим без вести, но был откопан в блиндаже. И она через боль написала: «Дорогие друзья, мой сын Сергей (позывные Охотник и Птица) отныне не без вести пропавший. Его нашли в окопах, в блиндаже на своем боевом посту через 5 месяцев после смерти...». Ленинградская поэтесса Любовь Сердечная — автор поэмы «Молодая гвардия», которая приехала поддержать подругу, выдохнула: «Пять месяцев был на посту после смерти... / Он умер? Не верьте, не верьте, не верьте! / Он пост не покинул! Он был в блиндаже! / Он делал, что мог на своём рубеже!»

Душа Сергея-Птицы до сих пор парит над родными просторами, над Северским Донцом, над прибрежным заминированным лесом, куда нельзя ходить за грибами, и восстановленным памятником князю Игорю, над бывшей линией разграничения, где остались укреплённые позиции вагнеровцев у взорванного моста (помните кадры телерепортажей с лестницами, по которым карабкаются пенсионеры за своей пенсией на украинской стороне?). Все эти люди, включая литераторов, делали что могли каждый на своем боевом рубеже, им просто трудно сегодня поверить, что все патриотические издательские проекты надо готовить и выпускать на свои деньги, когда столько разворовывается, когда в минцифре РФ есть пресловутый департамент книгоиздания с весомой сметой и непонятной деятельностью В. Григорьева. Ау!

Вот и в Краснодоне на встрече в музее выступили члены СП России Людмила Гонтарева и Александр Сигида, они рассказали о работе литературного фестиваля «Муза Новороссии» и о только что напечатанной на свои средства книге «Очевидцы и участники», которая в сентябре будет презентована в Шолоховском зале нашего союза. Сборник украсили стихи Александра Сигиды-младшего, который пошёл по литературным стопам отца, но сейчас присылает свои творения с передовой. Отец с гордостью, но и горечью говорит: «Вы представляете, полгода с пенсии откладывал, чтобы издать стихи воюющего сына?». Трудно представить! Ну, неужели под все речи и о патриотизме с высоких трибун мы не можем создать федеральную издательскую программу с конкурсным отбором лучших произведений тех же присоединённых территорий? Ведь президент Путин перед своим избранием твёрдо пообещал избирательному штабу такую действенную поддержку. Правительство и министр Максуд Шадаев, которому зачем-то поручили курировать литературу – это слышали?

Предают и пытают — «свои»

В составе нашей делегации был луганчанин, редактор журнала «Северский Донец» Владимир Казмин-Прокопенко, который мог и маршрут рациональный построить, и рассказать, что было в Краснодоне и Ровеньках до развала Союза, до воцарения бандеровской идеологии, до войны и освобождения в ходе СВО. Признаюсь, ЧТО больше всего потрясает с высоты прожитых писательских лет и сердечного опыта деда: юных несгибаемых патриотов выдали, предали и зверски пытали — «свои»! Да, фашистские оккупанты тоже были жестоки и по-европейски неумолимы — отдали, например, приказ закопать живём (!) в парке 32 коммуниста и сопротивленца, включая женщин, но самую подлую и кровавую работу выполняли земляки.

Вдумайтесь: перед войной в Краснодоне проживало всего 23 тысячи жителей, при приближении фронта многие эвакуировались. И вот из двадцати тысяч советского населения с ничтожной долей ребят комсомольского возраста нашлось 120 человек несгибаемых борцов, из которых 71 человек принял мученическую смерть, но не дрогнул под пытками, хотя самому младшему было всего 14 лет. Но как раз стали полицаями и палачами примерно те же 120 человек, а 70 из них были конченными негодяями и нелюдями, которые выжигали звезды, выкалывали глаза, сбрасывали живыми в шурф. К чему эти, казалось бы, голые сопоставимые цифры? К тому, что в одном рабочем городе, в одно время, трудное и созидательное, жили и действовали люди разного мировоззрения, склада характера и жизненного наследия. Уж казалось бы, такая идеологическая работа проводилась, такое поколение взрастили, ставшее стержнем Победы, а сколько гадов и затаившихся врагов было рядом? Целых 23 года прошло от легендарного сраженья с войсками Деникина на Оборонной в Луганске, с безоговорочной победы красных, поддержанных народом, а после освобождения Краснодона 14 февраля 1943 года, опрашивая жителей, следователи установили, что в допросах принимали участие около 70 человек местных предателей. То есть, часть этих людей знала ребят с самого детства. Тот же сотрудник Краснодонской шахты Иван Мельников сам пришёл в полицию. Стал надзирателем тюрьмы, где содержали ребят. Принимал активное участие в допросах и нечеловеческих истязаниях молодогвардейцев, многих из которых знал лично. Потом бежал, его выручили заранее подготовленные документы. Он попал в расположение Красной армии уже советским солдатом, военнопленным. Его зачислили в ряды армии, с которой он победоносно дошел до Берлина. Более того, был награжден медалью «За Отвагу». Представляясь заслуженным ветераном, он осел в Одесской области, работал в колхозе. Тоже ходил по школам и рассказывал детям о своих подвигах. Жительница Краснодона опознала его на рынке в Одессе, он сначала получил просто срок, потом на повторном суде был приговорен к высшей мере. Во время следствия и суда прикидывался темным человеком, который вообще не понимал, дескать, что к чему и просто выполнял приказы. Знакомая песня и сегодня — полно таких в жизни и в социальных сетях.

Наконец главный палач — Василий Соликовский. В годы гражданской войны он служил у Петлюры. Скрыв сей факт, сумел пробиться на мелкие руководящие должности. С началом войны подался сразу к немцам, которые позже назначили его начальником Краснодонской полиции. Соликовский был человеком, которого местные жители боялись больше всех. Только официально удалось доказать его причастность к исчезновению 394 жителей Краснодона. Более того, с разрешения немцев, он забирал себе большую часть имущества мирного населения. Бежал вместе с фашистами и добрался аж до Италии. После войны переехал в Австрию, сменил фамилию и поселился в американской зоне оккупации. В 1967 году перебрался в США, оттуда в Бразилию, где и доживал остаток дней. Американцы, зная о прошлом Соликовского, так и не выдали его СССР.

Немцы именно ему поручили при приближении Красной армии убрать истерзанных молодогвардейцев. Он нашёл шахту, заброшенную аж с 1916 года, рядом обнаружил шахтную баню, из которой сделал каземат, и ещё четыре дня издевался над обессиленными героями. Когда молодогвардейцев стали подводить к шурфу 50-метровой шахты, Владимир Жданов схватил Соликовского и с криком: «Хоть один паразит пойдет с нами!» стал тащить его к краю бездны. «Еще несколько секунд, и они оба упали бы в колодец. Но подоспел Захаров и выстрелил в голову этому парню», — свидетельствовал на судебном заседании еще один палач Давиденко. Чтобы ускорить расправу, связанных юношей сбивали с ног, у девушек поднимали и закручивали над головой платья, по одному подтаскивали к стволу, стреляли в затылок и сбрасывали в шурф. Кого-то сталкивали живыми, вслед бросали арматуру и вагонетки…

Эта гигантская братская могила – святое место для краснодонцев. Во время войны тут высадился украинский десант — господствующий холм над городом. Ополченцы шестерых пленили и спросили: «Вы знали хоть, куда вы выбросились и приземлились?». Оказалось, нет! - уже выросло поколение незалэжной, лишённое всяких общих корней. «Ну, пошли вниз, к тёмному памятнику с пилонами — будем рассказывать». Кто выжил – рассказ запомнил.

Но разве когда убирали «Молодую гвардию» из школьной программы, не хотели вырастить поколение, в чём-то подобное украинским десантникам? Здесь, у памятника молодогвардейцам, я вдруг убедился, что один молодой писатель не знал, что роман Александра Фадеева — документальный. В этом-то была его и убедительная сила и уязвимость, потому что не все страницы ещё были открыты, не все факты перепроверены. А теперь — полная картина, но как её донести до новых поколений?

*  *  *

После этой краткой поездки ещё раз кожей и всей натурой ощутил, сколько провалов в нынешней идеологической работе, культурно-информационной политике, нравственном воспитании молодого поколения. Спросил у директора Натальи Николаенко, бывали ли в музее Краснодона члены «Молодой гвардии Единой России», она без энтузиазма ответила: «Вроде, заглядывали…». Зато эмоционально рассказывает, что даже школьники ДНР, которые учились по украинским учебникам, о Великой Отечественной войне ничего не знают. Там написано было, что война началась по вине Советского Союза (это мы и в либеральных СМИ читали, и по «Эху Москвы слышали») и что закончилась она в июне 1944 года — «дошли до границы Украины, освободили Украину и всё». Оригинально! А российские-то школьники больше знают?

Да, всё это — запущенное за тридцать лет, не паханное, а порой и не разминированное поле, которое ещё надо обрабатывать. И великую русскую литературу, как и современное слово писателя — тут невозможно отодвинуть, закопать. Они тоже — оплот патриотизма.

Александр БОБРОВ, секретарь СП России, профессор кафедры журналистики