slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Я в душах храм любви построю…

Я в душах храм любви построю…

С.К. Вермишева

Стихотворение, строчка которого вынесена в заглавие, она прислала мне, как только написала, назвав его «ещё тёпленьким». Прислала с просьбой о самом придирчивом прочтении, что меня тогда – уже довольно давно – очень удивило.

О её неуверенности к своим новым стихам я узнаю потом, когда мы часто станем показывать друг другу черновые варианты именно с такой просьбой. А тогда – «придирчиво» читаю:

Здесь всё – моё. /И всё – со мною. /И я не стёршийся пятак, –/Дорогу вымощу собою, /Вбивая в твердь земную /Шаг /.Я стану морем и строкою, /Свечою, /Озарившей мрак, /И землю я травой покрою, /Где пласт её /Убог /И наг. /Я в душах храм любви /Построю, /И я пятно позора смою /С лица земли /Да будет      так!

Читаю и чувствую, в этой – характерной для её стиля – «лесенке» такую плотность мысли и силу образа, такое слияние поэта с пространством, в котором живёт, и такой «луч словесный», что в ответе на просьбу о моём «придирчивом прочтении» пишу: «Сэда Константиновна, пожалуйста, ничего не меняйте!»

Да и могу ли сказать что-то иное. Ведь этот её, звучащий в стихотворении, «образ мира, в слове явленный» способен на самое высокое, что, наверное, присуще лишь молитве: «Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов».

Недели за две до того, как она уйдёт в мир иной, прислала мне с той же, давно уже привычной друг для друга просьбой, тоже «ещё тёпленькое»:

Я обретаю вновь свободу, /Я вновь свободою /Дышу. /А вольный дух /Не ищет броду – / Он там. /Он здесь. /Он Бог. /Он Весть. /И я пишу /Его указы /(Не канцелярские листы!) /И не эпитеты и фразы, /Где веет ветер пустоты… /Являя сердцем миру разом /Все бездны /Горней высоты. /И я пойду бродить по свету – / По закоулочкам / В стихах /Искать себя, свою планету /И плыть к себе на всех ветрах.

Вполне естественно, что моя реакция на это стихотворение была такой же, как и на первое, присланное много лет назад, о котором шла речь вначале. Ну, а какой она могла быть ещё, когда и здесь, в, казалось бы, очень просто сказанном – эта бездна ощущений. Или, словами автора: «Все бездны / Горней высоты» её летящей и земной поэзии. 

Потом она позвонила. И после того, как мы поговорили об этом стихотворении, добавила, что у неё есть ещё несколько новых, но пока не хватает сил их напечатать, чтобы отправить. Сказала, как только чуть окрепнет, пришлёт всё с той же просьбой.

Но… Бог не дал окрепнуть.

Однако, те стихи не пропали. Её сын, Сурен, нашёл их на листках бумаги, перепечатал и отправил в журнал «Берега», где они опубликованы в первом выпуске за 2021-й год. Как раз к годовщине её ухода в вечность.

К этой же годовщине в издательстве «Российский писатель» выходит полная благодарности Сэде Константиновне книга Нины Волченковой «Душа твоя высокого полёта», где автор ведёт внутренний диалог со своей – очень близкой по духу героиней.

*   *   *

А в вечность или мир иной мой друг, наш выдающийся поэт, публицист, учёный и общественный деятель Сэда Константиновна Вермишева ушла утром 18-го февраля 2020 года на 88-м году жизни.

Печальную весть о случившемся получил почти сразу. Сначала позвонил писатель и драматург Валерий Лебединский, потом Сурен. И хотя с конца 2019 года здоровье Сэды Константиновны серьёзно ухудшилось, да и возраст почтенный, к произошедшему утром того дня никак не был готов. К тому же 10-го февраля она написала мне, что ей стало легче, и как только чуть окрепнет, очень бы хотела продолжить нашу письменную беседу о возможных причинах распада Советского Союза, первая часть которой была опубликована в декабрьском номере газеты «Слово» и на сайте «День Литературы». Беседа имела широкий общественный резонанс, и Сэде Константиновне было очень приятно видеть и слышать серьёзные, благодарные комментарии уважаемых людей.

Мой первый вопрос в продолжение этой беседы у неё уже был, поскольку дальнейший контур мы наметили ещё по окончании первой части. И именно на него она готовилась ответить после того, как написала мне 10-го февраля.

Но… судьба распорядилась иначе, и теперь мой близкий друг уже ничего не напишет.

*   *   *

Мы познакомились сначала заочно, благодаря сайту «Российский писатель», где каждый из нас с какого-то момента стал обращать внимание на публикации и комментарии друг друга. Не обратить внимания на публикации Сэды было невозможно, потому что её аналитическая мысль в рассуждениях на темы экономики и геополитики привлекает своей глубиной, умением разобрать обсуждаемую проблему на элементы, после чего сложить эти элементы в единое целое.

Ну, а то, что Сэда Вермишева —выдающийся поэт, поражающего воображение масштаба, думаю, ощутил каждый, кто хоть что-нибудь прочитал из её стихотворений. Причём, ей в высшей степени подвластны все поэтические жанры — и мощная гражданская, и глубинная философская, и тончайшая любовная лирика, которая в подавляющем большинстве случаев органично сливается с лирикой природы. Такая поэтическая палитра оказывает очень сильный эмоциональный эффект на многочисленных поклонников её поэзии. Причём, поклонников самого разного возраста.

*   *   *

Однажды, когда был на Комсомольском, 13, Николай Иванович Дорошенко дал мне только что вышедший в издательстве «Российский писатель» сборник её стихов — «Смятение». По мере того, как читал, чувствовал усиливающуюся потребность написать о содержании, потому что эти стихи не отпускали своей интонацией, абсолютно точно соответствующей названию книги. Да и форма, присущая поэзии Сэды Вермишевой, о чём речь пойдёт позже, позволяет её строкам входить в душу читателя уже навсегда.

Вот об этом и написал небольшой очерк «Песня метели – не яблони цвет», который опубликовал сайт «Российский писатель».

А тогда, через несколько дней после публикации на сайте «Российский писатель», мне позвонил давно и хорошо её знающий Николай Иванович Дорошенко и сказал, что Сэда попросила его познакомить нас. Узнав об этом, я был удивлён, поскольку думал, что Сэда Константиновна живёт в Ереване. Оказалось, что живёт она в Москве, работает посольстве Армении, где возглавляет аналитический отдел экономики и геополитики.

С той поры у нас с Сэдой началась постоянная переписка по электронной почте, телефонные разговоры и стали довольно частыми встречи, поскольку она любила пригласить к себе в кабинет после рабочего дня.

Рассказывая друг другу о своей жизни, мы неожиданно выяснили, что у нас довольно много общих знакомых ещё со времён СССР: замечательный поэт, литературный критик и яркая личность Татьяна Глушкова — для обоих она была Таней; непризнанный гений поэзии, человек драматичной судьбы Лёня Губанов — основатель известного, хотя и недолго просуществовавшего  с середины 60-х, неофициального литературного объединения СМОГ: «Самое Молодое Общество Гениев»; дальний родственник Сэды Булат Окуджава, от которого она после известных событий 1993 г. из-за его подписи под «письмом 42» с возмущением отреклась; замечательные поэты-фронтовики Юрий Левитанский, Евгений Винокуров, Дмитрий Ковалёв, прекрасные поэты разных поколений Леонид Мартынов, Владимир Цыбин, Роберт Рождественский… Перечислять можно долго. (С некоторыми ещё в 60-е познакомился благодаря моей тётушке — переводчице Татьяне Третьяковой, дочери известного в 20-е и 30-е годы поэта-футуриста Сергея Третьякова).

Нас заметно сближало и то, что оба пришли в литературу из науки. Сэда Константиновна после окончания экономического факультета Ереванского государственного университета более четверти века трудилась в Институте экономики и планирования Госплана Армении. Её научные разработки были известны и имели высокую оценку в среде экономистов Советского Союза. А поскольку жизнь в науке приучает человека фундаментально подходить к анализу любого явления, нам было очень легко говорить, что называется «на одном языке». Поэтому ни одна из таких встреч не носила характер досужих разговоров, и всегда после них – по пути домой, дома и позже всплывали в моей памяти её ёмкие суждения о сути литературного процесса, о сложных взаимосвязях «подковёрных игр» политиков, о том, насколько сильно отличалась в лучшую сторону атмосфера периода наших с ней прежних лет в Советском Союзе от нынешней, и почему…

*   *   *

Довольно скоро она стала приглашать меня на поэтические и политологические вечера: в ЦДРИ, ЦДЛ, Дом-музей Цветаевой, б-ку им. Некрасова, в конференц-зал посольства Армении, где сама организовывала и вела такие встречи, в московский Литературный институт им. Горького, в Переделкино …Иногда по её просьбе в таких вечерах были наши совместные выступления.

К сожалению, стечение обстоятельств не позволили ей последние три земных года жить в Москве. Пришлось вернуться в Ереван, где чувствовала себя одиноко, поскольку литературная и общественная жизнь в столице России больше подходили ей по динамике и духовной основе.

Об этом были её многочисленные письма, и мы — друзья Сэды старались сделать всё от нас зависящее, чтобы она не чувствовала внутренней оторванности от России.

Знаю, что Сэда Константиновна вела обширную переписку со многими писателями, у каждого из которых, уверен, найдутся о ней самые добрые слова. Её душевное тепло и высокую литературную оценку сполна ощутили на себе Нина Волченкова, Екатерина Пионт, Валентина Коростелёва, Екатерина и Анна Козыревы, Анна Вартаньян, Анна Ретеюм, Светлана Демченко, Людмила Владимирова, Геннадий Иванов, Николай Коновской, Эдуард Петренко (светлая ему память), Валерий Латынин, Сергей Зубарев, Никита Иванов, Владимир Скиф, Владимир Корнилов… продолжать могу долго.

*   *   *

Однажды, узнав, что готовлю рукопись для публикации нового сборника стихов, спросила, можно ли ей эту рукопись почитать. Конечно, я с удовольствием отправил уже скомпонованный материал в надежде получить её советы, поскольку пользу от реакции такого Мастера вряд ли можно переоценить. Через несколько дней эта реакция последовала, но в очень неожиданном для меня виде: Сэда спросила, не возражаю ли я, если она напишет к сборнику предисловие. И в этом вопросе в очередной раз ощутил высшую степень её деликатности. Ведь таким предложением она оказывала мне честь. И теперь это яркий штрих в моей литературной биографии, чем очень дорожу и горжусь. Её предисловие украсило мой сборник поэзии «Живёшь, свою книгу листая».

Когда рассказал ей, что готовлю рукопись книги о Великой Отечественной под названием «О чём поведал фронтовик», куда войдут повести и рассказ о моих старших товарищах-фронтовиках, их воспоминания, а также, письма с фронта и записи из фронтового дневника одного из них, она очень воодушевилась, сказав, что у неё тоже появилось желание систематизировать и опубликовать письма и дневники отца, ушедшего на фронт в рядах Народного ополчения. И добавила: «Вот только немножко окрепну».

Но… судьба распорядилась иначе. И теперь она, уйдя в другое измерение, всё отчётливей входит в память, где и остаётся жить. Потому что:

Неправда, друг не умирает,

Лишь рядом быть перестаёт…

Сказал человек, который хорошо знал, что это такое.

Вот и наша Сэда остаётся с нами во многих её произведениях, комментариях, личных разговорах… А для меня ещё и в стихотворении, черновик которого много лет назад в первый раз получил от неё «для самого придирчивого прочтения»: 

Здесь всё – моё. /И всё – со мною… /Я в душах храм любви /Построю…

Она сумела это сделать. Сделать самое главное, что позволит человеку выполнить своё предназначение на земле. Думаю, все, кто её знал или читал, почувствовали в этой великой женщине высокую нравственную ноту строителя «храма любви» в наших душах. За что и остаёмся ей благодарны.

Григорий БЛЕХМАН

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: