Художник из русской глубинки

В нынешнее непростое время, когда происходит подмена нравственных и духовных ценностей и насаждаются мутные ориентиры, не одна оскорбленная русская душа произносит с негодованием: «Да когда это кончится?!». И каждый, живущий по совести человек, невольно думает о том, что должен, непременно должен сделать что-то, чтобы пресечь проистекающее зло, вернуть былое величие народа, добиться, чтобы сама мысль о превращении русской нации в торгашей, процентщиков и воров заказала долго жить, чтобы потомки жили, как и наши предки, в великой стране. Надо сделать что-то, но что, что? Есть ли ответ на это? «Есть», — скажу я.

В Пензе, в довоенные и пос-левоенные годы, жил уди-вительный художник, могу сказать, один из самых талантливейших в России – Иван Силыч Горюшкин-Сорокопудов. Человек непростого характера, резкий, даже грубоватый в общении с людьми, но в совершенстве владеющей своей профессией. Это он, преподаватель Пензенского художественного училища, в годы войны направил письмо И.В. Сталину, ратуя за то, чтобы художники были отозваны из действующих армий. Ему важно было донести мысль, что талант, дарованный Богом художнику, – великая редкость, и необходимо, чтобы остались в живых те, кто мог бы после окончания войны способствовать сохранению и утверждению национальных традиций в русской школе живописи.
И морозной зимней ночью 1943 года в далекую Пензу примчал фельдъегерь, чтобы вручить И.С. Горюшкину-Сорокопудову письмо от вождя, в котором извещалось, что вопрос, поставленный художником, решен положительно.
Пензенское художественное училище сохранило традиции русской национальной школы живописи в военное и послевоенное время. Хранит оно их и по сию пору. (И в том немалая заслуга Ивана Силыча Горюшкина-Сорокопудова, человека, умевшего мыслить по-государственному.) И потому невольно радуешься, видя работы выпускников училища.
Но вдвойне радуешься, когда в русской глубинке появляется талант, который со временем может составить гордость России.
В данном случае я говорю о художнике Валерии Копняке.
Смотришь на его картины и вспоминаешь имена пензенских мастеров живописи И.С. Горюшкина-Сорокопудова, Аристарха Лентулова, москвича Константина Коровина, уроженца старинного Можайска Сергея Герасимова… Столько ясности, столько искренней, ярко выраженной любви к родной земле…
Названия картин В. Копняка говорят сами за себя: «Русь», «Весна пришла», «Ильин день», «Троицын день», «Масленица», «Сретенские морозы»…
Ближе всего его душе – предощущение весны, пробуждение природы от спячки.
Не побоюсь сказать, в русской живописи появился молодой лидер, определивший главную тему для современного художника.
Ныне, при исчезновении русских деревень, функции их выполняют провинциальные российские города. Именно они сохраняют дыхание Православной Руси, именно в них продолжается исконно русская жизнь. Именно её красоту передает в своих картинах Валерий Копняк. У России крестьянской, с её древнейшей культурой и богатейшим наследием есть теперь свой выразитель.
Немногословный, застенчивый парень…
Окончил Пензенское художественное училище и, совсем недавно, — «Глазуновскую» академию.
— В чём назначение живописи? – задаю ему вопрос, с некоторой поры мне не безразличный.
Он пытливо, несколько изучающе смотрит на меня и задумывается.
— В том, чтобы доносить до людей красоту, — слышу в ответ.
Прошу его сравнить систему преподавания в училище и академии.
— Училище — основа, — отвечает Валерий, — оно уже выпускает хороших специалистов. Есть много талантливых художников, которые заканчивали только училище. Академия же помогает подняться на более высокий уровень. В академии есть возможность отточить все те знания, которые недополучил в училище. У неё замечательная библиотека, анатомические залы, та обстановка, о какой мечтает любой художник. Для того чтобы расширить кругозор учеников, академия устраивает поездки в Плёс, в Суздаль, на Валаам, в Петербург, Псков, на Соловки, в Вологду, Киев и заграницу: в Венецию, Италию, Испанию…
Преподаватели в училище и в академии ставят одни и те же задачи. В силу возраста и неопытности не всем удается достигнуть той планки, которую ставят в академии».
— Ну а как ты считаешь, влияет ли современная живопись на общество? – задаю вопрос.
— Думаю, влияет на сознание не общей массы, а лишь на её думающую часть, — отвечает он. – СМИ, телевидение, в частности, оказывают большее влияние на массовое сознание, и очень сильно зачастую определяя её направление. Под «современной живописью» я понимаю реалистическую школу, основанную на традициях, существовавших в Петербургской Академии художеств и среди передвижников. Но, к сожалению, все чаще современной живописью называют не реалистическое направление искусства, а всевозможные «…измы» — течения, которое сложно назвать живописью.
Мне интересно его суждение об отношении, взаимосвязи между современными художниками и Церковью.
— Художник и Церковь в их взаимоотношениях в настоящее время? – задаю я вопрос.
— Я бы не стал противопоставлять Церковь и время, — отвечает он, и слышу тонкое, верно подмеченное, – потому что Церковь не может быть «современной или несовременной». Это понятие вне времени. Быть в Церкви или нет, зависит только от человека. Человек – это творение Божие, а талант – дар Божий. Воцерковление играет определённую роль в творчестве. Не случайно, что работы одних художников несут умиротворение и радость, а в работах  других чувствуется душевный надлом, болезненность.
И через паузу:
— Человек я грешный и недостойный. И сам без Бога нашего не смогу.
Добавлю от себя. В Пензе, по субботам и воскресеньям Валерий поёт на клиросе в храме Петра и Павла третьим голосом (тенор).
Большой труженик, он едва ли не все своё время отдает работе. Работа, на мой взгляд, его главный движитель, и главный помощник здесь, чувствуется по всему, — жена.
— Мне нравится высказывание Константина Алексеевича Коровина «Искусство должно приносить радость человеку», — говорит Валерий. — А вдохновляет меня, — словно угадывая мою мысль, продолжает он, — моя супруга и любовь – Анна. С ней мы познакомились еще в училище.
— Чем на твой взгляд западноевропейское искусство отличается от русского? – спрашиваю я.
— Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что русская живопись мне более близка по духу, чем западноевропейская. Я восхищаюсь их мастерством владения тонкостью рисунка, композиции, изяществом форм, однако их работы не рождают во мне душевного сопереживания. Я думаю, что это естественно, ведь западноевропейская культура отличается от русской. Таких художников, как В.И. Суриков, В.М. Васнецов, М.В. Нестеров я не могу сравнить с П. Веронезе, с Тинторетто, Тицианом, для меня русские художники роднее и лучше. Хочу взять любимую картину М. В. Нестерова «Святая Русь», где изображен Спаситель, а за ним – Николай Мирликийский Чудотворец, преподобный Сергий Радонежский, а впереди – простой русский народ, испрашивающий благословения у Господа нашего Иисуса Христа. На заднем плане красивый пейзаж с далями, березками.
Он на мгновение умолкает и неожиданно говорит:
— Знаете, вспоминается поездка в Поленово. Стою, пишу этюд, возле меня белый храм, прямо передо мной спуск и вид на погост с кудрявыми березами. По левую сторону видны домики, субботний вечер, топятся бани, где-то слышится лай собаки и стук топора из соседней деревни. Зазвонил колокол. Идет вечерняя служба, и священник, выходя на ступени храма, поёт, и по всей округе, как будто по всей Русской земле разливается пения «Святый Боже, Святый крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас…»
Красивый молодой парень. Силой и добротой веет от него, как от сказочных русских богатырей. И понимаешь, он не предал учителей, не прервал преемственности с русской школой живописи. Тем и силен, тем и трогает каждого, стоящего перед его картинами, пробуждая у него ответ — что же делать в этом мире зла и насилия. Живи, как жили предки. Не прерывай преемственности с древней Россией, и помни, ты в своих делах должен жить для её будущего. Временщики же всегда были явлением временным.
Помогай Бог тебе, Валерий Копняк, в твоей нужной для России работе.