Вячеслав Ложко: Поэзия — спсение моё

* * *
Из Донбасса прикатил
Вор, хапуга, гопник.
Осмотрелся — замутил,
Начал хапать. Лопнет.
Благодатный Коктебель,
Что за невезуха?
Гопник злобный, как кобель.
Дать бы ему в ухо.
Рык запрятал, хвост прижал
И овцой прикинулся.
Всем о прибыли жужжал —
От желаний сдвинулся.
Хапнуть это, хапнуть то —
Аппетиты выросли.
Ну не жизнь, а шапито...
Ждёт от Бога милости.
В депутаты проскочил —
Подкупил за кашу,
Совесть грязью подмочил —
Жизнь испортил нашу.
Окрутили голову —
Сечь создать казацкую.
И мечтает булавой
Покрутить, как цацкою,
Что за сечь — два дурака,
Но хитры до одури.
Два пройдохи-м...ка,
Два подонка, лодыри.
Не работать, а украсть —
Прихватить чужое,
Раз попёрла сдуру масть...
Бить бы их вожжою.
Но идёт уже пора
Рассчитаться с миром.
В голове давно дыра
Заплывает жиром.
Знать, хапуге — быть концу,
Сколь делам не виться.
Стыдно за него отцу —
Взять и удавиться.
Благодатный Коктебель,
Ты встряхнись от грязи!
Сядешь с падалью на мель:
Лезут гады в князи.
Ты же Мекка красоты,
Вдохновенье нежности.
В мире столько чистоты
И добра безбрежности.
Защити себя ты сам
И отринь подонков.
Твоя слава — к небесам,
А мосточек тонкий.

* * *
Мир криминалом взят
в жестокий плен,
И смерть повсюду, как глухарь,
токует.
Страна раздрая и страна измен,
И повсеместно криминал
быкует.
Парламент, прокуроры, МВД
Подчинены незримо криминалу.
А СМИ всё пишут о вреде —
В офшоры выводящих налы.
Неужто вся страна в дерьме,
Нет ни зарплаты, ни покоя.
У многих путь один — сидеть
в тюрьме,
А криминал не победить
строкою.

* * *
Сколько бессмысленных речей!
Так глупо проникают в уши.
Тоска никчемных мелочей
Мне выхолащивает душу.
Опять тускнеет мутный взгляд
И всё — от темноты
кромешной.
Я просветлиться был бы рад,
Коль не внутри, хотя бы
внешне.

* * *
Угодно перемыть мне кости.
Сворой легче кусать меня подло.
В этой жизни вы — мерзкие
гости,
А короче, паскудное кодло.
Обо мне байки точит молва
И рычит озверевшая свора.
А защита — из сердца слова,
И я буду писать до упора,
Пробиваться добром через зло,
Добавлять сострадания, света.
С вдохновением мне повезло —
И живу я с призваньем поэта.

* * *
Как мы, поэты, допустили,
Что миром правят подлецы?
Мир впитывая — боль растили,
Страданий человеческих жнецы.
На нас вина, что Слово Бога
Мы не смогли до подлецов
донесть.
За это жизнь карает строго...
Но, Слава Богу, свою спасаем
честь.

«Почему ты Богом отмечен?» — спрашивает поэт.
Кто из нас не вправе задаться этим вопросом?!
Несомненно, одно только то, что ты живёшь на этой земле, — знак исключительного доверия Господа к тебе. Он отправил тебя на грешную землю с поручением. Он дал тебе программу действия. Обеспечил самой мощной и неисчерпаемой энергией — Своей Любовью. Она же и защита для тебя.
Бог сказал: «Аз есмь с вами и никтоже на вы...»; и мы Ему отвечаем: «Ты любишь меня, паче нежели я умею любить себя!» Он сказал: «Ничего не бойся!» И мы ему отвечаем словами Давида: «Господь — свет мой и спасение моё: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей, кого мне страшиться?»
Мы понимаем: «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится...» Мы говорим Господу: «Прибежище моё и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!» Он говорит: «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его... и прославлю его; долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое».
Каждый из нас, на какой бы ниве мы ни труди­лись, работает по велению нашего Творца. Мы продолжатели и воплотители его замыслов. Плоды наших добрых дел — суть молитвы наши к Нему. Земледелец, выращивая хлеб, умножает тело Господне, виноградарь, лелея лозу, умножает кровь Господню. Поэт молится Богу каждой своей строкой... Стихотворец делает очень важную работу. Он пытается примирить между собой все проявления духовности, снизошедшие на человечество за всю его многострадальную историю восхождения к Богу.
Если в церкви духовные практики, тем более язычество, отвергаются напрочь, то в поэзии их взаимопроникновение, как правило, плодотворно. Ещё раз убеждаюсь в этом, читая произведения Вячеслава Ложко. (Остановился я подробно на одном из разделов его большой книги не случайно. Нисколько не умаляя достоинств других восьми её частей, я увидел, благодаря автору, возможность высказаться в этой книге по поводу того, что меня, как литератора, волнует в течение моего творческого пути. Моего пути к Богу.)
У каждого поэта своё слово. У каждого — оно особенное. И чем точнее оно, тем скорее оно попадает в Книгу жизни. Это о ней говорится в Откровении «свер­нётся в свиток». Праведники изменятся «вдруг, во мгновение ока».
В этой одной из самых «тревожных» священных книг есть такие слова: «И кто не был записан в Книге жизни, тот был брошен в озеро огненное».
Кому-то из нас суждено переменится и жить с Богом, кому-то пропасть. Мы всегда это знали. Это знание приходило к нам разными путями: даже через наивные сказки.
Откуда сестрица Алёнушка знала, насколько опасно пить из копытца? А её братец Иванушка стал невинным козлёночком, потому что мал был ещё и ду­шой чист. Сегодня мы пьём из ядовитых источников. Быть может, поэтому так много среди нас козлов? Просто козлов и тех, что являются олицетворением беса. Вспомним, на копытах, с рожками, а то и козьей мордой явлены миру мифологические демоны: сатиры и пан...
Мы изменимся... — продолжает утверждать и «Календарный круг» Майя. Но каким образом? Когда?
(Но какой бы срок до этого момента ни оставался, начать никогда не поздно. Достаточно сделать добро, и перемены в тебе начнутся!) Ты успеешь стать ближе к Богу. И тебе не будет страшно, когда ты увидишь «...новое небо и новую землю». Ибо прежнего неба и прежней земли и моря больше не будет... — пишет в своём Откровении апостол Иоанн. Значит, зло и грязь исчезнут вместе с таким привычным, нами обустроенным, удобным для греха миром?! Но через какие глобальные метаморфозы!
Воистину «В земле и в небесах сокрыто больше, чем снилось вашей мудрости, Гораций».
Что такое поэзия? Зачем всё это время человечество сочиняет стихи, суры, катрены? Вся Библия написана ритмической прозой. А отдельные её книги, такие как Псалмы Давида, «Песнь песней», «Апокалипсис», 1-е Послание к Коринфянам, являют собой воистину блистательные образцы поэзии.
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всему надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестает...» (гл. 13, ст. 4—8).
Было у меня ещё одно открытие. Вдруг как-то само собой выяснилось, что во всей мировой литературе, на каком бы языке она ни творилась, какой бы вере ни принадлежал автор, — все сюжеты из Библии. Но если всё и обо всём в ней было сказано-рассказано, зачем же мы всё-таки пишем?
Многие из нас полагают, что литературное дело как раз из тех, чему учиться не надо. И это верно. Если ты одарен свыше, в Литературный институт поступать необязательно. Потому так много среди сочинителей людей случайных, что большая часть авторов, даже маститых, даже широко читаемых — есть люди, лишённые тяжкого (на грани безумия) и потому великого Дара.
Зачастую человеку просто не под силу эта ноша. Чем и объясняется многих из них ранний уход на тот свет (Пушкин, Лермонтов, Есенин, Рубцов...)
Вольно или невольно (потому что в нас — верующих и неверующих — таится это знание!) мы восходим к тому самому Слову, которое Бог. А там вся информация о том, что было или грядёт. Хотя на том (уму не постижимом) уровне, видимо, не существует этих понятий: будущее, прошлое, настоящее...
И всё же. Зачем нужна поэзия?
Она готовит нас к этим переменам. Если хотите, литература вообще — это переложенное на светский язык Священное писание. А что незрелым умам остаётся на Его бессмертных страницах непонятым, то (в силу своей языческой доступности) поэзия доносит до нашего сознания. Нередко поэта, что называется, заносит, порой «поэт издалека заводит речь, поэта далеко заводит речь», и случается, что он и ропщет в стихах своих, и вопиет «доколь!», а то по невежеству своему ещё и кощунствует. Но Бог, столь щедро одарив­ший чадо своё, прощает ему, потому что поэт часто сам «не ведает, что творит». При этом, как ни парадоксально, но мы должны знать: всякое искусство гре­ховно. Особенно высокое. Знать и не скулить, когда за ту свободу, которое оно даёт, приходится платить высокую же цену. Ведь только творчество способно дать нам чувство абсолютной свободы. А это (согласитесь!) дорогого стоит.
Творчество в искусстве — это всегда симбиоз разных и даже несовместимых духовных ценностей. Оно обогащает не только образную систему, но ведёт глубже и дальше. Едва ли не к тому самому моменту развития сознания, когда оно инстинктивно стало (почти вслепую!) готовиться к познанию Бога. Прежде чем стать православными, нам надо было пройти Перуна и Зевса, капища и античные алтари, чтобы взойти с Хри­стом на Голгофу. А потом уже далее с течением време­ни постигать своими страданиями смысл Его страда­ний, какими завершилась земная миссия Спасителя.
И даже если ты атеист, всё равно этот путь постижения для тебя неизбежен. Хочешь ли ты того или не хочешь, как бы ты ни уклонялся от него влево или вправо, всё равно с одной стороны у тебя будет мучиться Варрава, а с другой — Иуда.
Помните слова из молитвы святого Иоанна Дамаскина: «...Но, Господи, или хощу, или не хощу, спаси мя...»
Только верующий знает, почему мы обращаемся с Богом на «ты». Ведь ближе, чем Он, нет у нас никого. Разве что родители, с которыми мы тоже на «ты». Но они дают нам физическую жизнь и уходят, оставляя нас на грешной земле. Однако остаёмся мы не в пусто­те, не в вакууме одиночества — рядом с нами наш Спаситель. Посмотрите, как об этом сказано у Давида (Пс. 26.10) «... отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня». Вот почему с Богом, даже грешные, даже окаянные — мы всегда на «ты». Так Он захотел — наш Создатель. От великодушия и человеколюбия. Он так делает, чтобы нам легче было молить Его о прощении. У того — с кем на «ты» — проще и легче просить...
Вот как пространно я всё объясняю. А поэт это делает одним движением пера. Таково ещё одно объяснение — зачем нужна поэзия. Она сокращает путь познания, убыстряя скорость движения к истине. Поднимает нас к Богу.
С этакой высоты лучше видна жизнь земная. Ведь нам, постоянно забывающим про звёзды, очень важно видеть «и малое сие».
Мы склонны заблуждаться. И пока это не идёт вразрез с заповедями, небеса снисходительны. Истина в любом случае с нами, даже если мы об этом не думаем и даже не знаем.
Жизнь горька и полна неожиданностей. Причём в самых, казалось бы, безобидных ситуациях. Поэт это знает и не перестаёт предупреждать. Откуда ему это известно? Сам испытал, но в отличие от многих прочих, познавших подобный опыт, не боится, не стесняется поделиться им с другими, неготовыми, незащищёнными...
И ещё. Подлинного художника отличает от нас, прочих, чуткое ощущение Вселенной.
К Всевышнему проста дорога...
...Он учит на контрастах нас,
Кидает в стужу, чтоб тепло
ценили,
И посылает грозный час
Для осмысления...
Вячеслав Ложко на пути к познанию Господа. Впрочем, как и многие из нас. И радостно видеть, что стезя эта чиста и некощунственна. Все мы, в конечном счёте, идём к Нему или за Ним. По Млечному ли пути или дорогой к Храму.
Главное мы знаем. Но поэт, веруя в добро, не толь­ко ради рифмы констатирует, ведя вечный диалог с самим собой, говоря о судьбе
Жизнь мою из трудов прочитав,
Не ответила — сколько осталось.
А творчество не нуждается в определениях (мол, настоящее). Если это Поэзия, то Поэзия. Глупо говорить: это хорошие, а это плохие стихи. Есть одна лишь разница: стихи или не стихи.
Поэзия не терпит суеты...
Лишь кровью сердца ей обязан ты.
Поэт — инструмент Господа. С его помощью Тво­рец проникает в самые глухие уголки человеческого бытия, освещает их, просвещает нас и напоминает: «Аз есмь с вами, и никтоже на вы».

Валерий МИТРОХИН.