«Вслед за есенинской строкой»

Поэт, публицист, журналист, литературный критик. Родилась  и ныне проживает в Крыму, в Симферополе. По образованию филолог. 12 лет прожила в Санкт-Петербурге, где начинала свою писательскую деятельность. Автор пяти поэтических книг. Дипломант нескольких международных литературных конкурсов (им. Куприна, «Город у моря»), лауреат литературной Пушкинской премии (Крым). Член Союза писателей России, член Союза журналистов РФ.

К 120-летию со дня рождения Сергея Есенина

*   *   *

Сергею Есенину.
Он о России до конца
Звонкоголосо пел, легко.
И согреваем мы сердца
Его, есенинской, строкой,

Ведь синеокая страна,
В степях рязанских ковылей
Родив певца, его сполна
Талантом одарила. В ней

Он воспевал под звоны лет
И золото ржаных полей,
И сад из яблонь, где рассвет
Встречал под клёкот журавлей.

Опавший клён, рябин костёр,
И лунный плач, и шёпот трав,
И деревень  родной простор
стиходуши рождали сплав.

В своих стихах велик поэт:
Он чувства пробуждает в нас,
И мы несем к нему букет
В который раз, в который раз…

*   *   *
Не видать конца и края  –
Только синь сосёт глаза.
Сергей Есенин.
А над степью синь без края
тянет в глубь свою глаза,
словно ликом светлым рая,
где сияют образа.

В белом облаке, как будто
строгий профиль и крыла,
и на горку тропка круто
за собою повела.

И вбежав туда, вдыхаю
синь высот и белизну,
и шепчу, и в чём-то каюсь,
руки к небу протянув.

*   *   *
Стережёт голубую Русь
Старый клён на одной ноге.
Сергей Есенин.
В синь просторов дальних
Окунулась Русь.
Вековых печалей
Горько-терпкий вкус.

Сторожат поляны
В радугах цветов,
Кедры-великаны,
Красный жар костров.

Ягодных — рябины.
Тайна, радость, грусть
В журавлином клине
Прокурлычет пусть,

У ольхи в подвесках
Тонко прозвенит
И в озёрном плеске
Серебром звучит.

Черпаем мы силы
У сердец своих
И в глазах России
Сине-голубых.
*   *   *
Вижу мощь я родной страны.
Сергей Есенин.

Русь святая всегда сильна
Гордым духом, душой живой.
В целом мире она одна
С непокорною головой.

Путь России — сакральный, свой —
Мы должны одолеть, пройти,
Хоть вокруг клевета, и вой,
И гримасы шутов, шутих.

Знаю я: у родной страны
Хватит мудрости дел и слов,
Если каждый — в единстве «мы»,
Если помним завет отцов.

Стран немало, но ты одна
С верой в правду идёшь вперёд,
И святая твоя земля
Не исчезнет, не пропадёт!

*   *   *
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —
Пройдёт, зайдёт и вновь оставит  дом.
Сергей Есенин.
Бесконечная дорога,
долог вечный путь,
и маршрут известен Богу
раньше не свернуть.

У развилки: влево-вправо
выбирай сама;
есть возможность переправы,
если не одна.

В новой жизни прежний случай
мне дарован вновь:
мы с тобою неразлучны
до черты иной.

Как узнать, что не напрасно
прожит звёздный миг? —
Я молюсь с надеждой страстной
на господний лик.

*   *   *
Свет луны, таинственный и длинный,
Плачут вербы, шепчут тополя.
Сергей Есенин.
Отчего-то лунность ночи
неизбежно грусть рождает,
словно что-то нам пророчит,
прежде чем в рассветах тает.

И в серебряную реку
обронила верба где-то
слёзы, вновь (как в прошлом веке!)
вдохновив собой поэта.

И в таинственные луны
ворожит листва на клёне,
стоит ветру только дунуть
на зелёные ладони.

Лирика о Крыме

*   *   *
…Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.
С. Есенин.
В молитвословии ковыль
склонился к землям Тарханкута,
где настоящее и быль
веков ушедших просто спутать:

всё та же бездна синевы,
прозрачны дали горизонта,
ветров горячечный порыв
и пламя чистое у солнца.

И шёпот ковылей седых
звучит как вечная молитва:
в картинах строгих и простых —
иконописная Таврида.
*   *   *
Закат разлился розовым мускатом,
и в чёрных гроздьях виноградных лоз
дух коктебельский щедростью пророс
и вызрел в каждой капле многократно.

О чем-то сетуя, вздыхают волны,
и немо тонет в сумерках гора,
и пролилась вечерняя пора
сиреневыми красками на кроны

и на твои протянутые руки,
на мой открытый пёстренький наряд.
И чувства, обострённые в сто крат,
не верят в приближение разлуки.

*   *   *
К земле иссохший, бурый лист
прильнул в печальном поцелуе,
но осень всё-таки балует:
погожий день — её каприз.

А следом — ливень золотой
срывался с тополя поспешно,
и как-то грустно, безутешно
томились ветки пустотой...

Октябрь почувствовал размах:
листва и рдела, и желтела,
и крымский воздух переспелый
янтарным мёдом, дыней пах.

В осеннем парке
Упруго, звонко падают каштаны
в примятую росистую траву
приметой стопроцентной, без обмана:
не иллюзорна осень! наяву!

И небо крымское не прихватило
дыханием холодным ноября;
ещё октябрь! ещё привет и милость
нам дарят дни погожие с утра.

Мне хорошо с тобою в этом парке
с падением каштановых планет,
с желтеющими кронами, так ярко
роняющими золото вослед.

Алушта
Волны чешут спины
о скалистый выступ,
и разлит над мысом
запах йода, тины.

Взлёты горных линий,
кипарисов россыпь
и морская проседь —
под бездонной синью.

Этих мест достигнув,
прославляя климат,
выходцы из Рима
Алустон воздвигли.

Лет прошло немало,
привлекало место
гордых генуэзцев
и владык Османов…

Ныне крепость Фуну
все туристы рады
сохранить на кадрах
днём и ночью лунной,
шепелявый выдох
у прибоя слушать
и тревожить душу
красками размытых

синеватых далей,
запахом Алушты
смолянисто-душным,
розово-миндальным,

тонким, резким, свежим,
терпким, сладковатым
в золотых закатах
и в рассветах нежных.

Бахчисарай
Мелкой точкой южный рай
нанесён на синий глобус.
Отправляется автобус
в городок Бахчисарай.

В сказку еду с ветерком
живописными местами,
и лавандовые дали
голубеют за окном.

Вот он, древний городок
с колоритом улиц — узких,
чуть пропахших сном и грустью;
вот и крошечный мосток,

башни ханского дворца
(словно миф Шахерезады!),
ароматы роз из сада
с пряной нотой чабреца.

Затаились времена
на ветвях каштанов зрелых,
даже щебет здесь — несмелый,
всем владеет тишина.

Задержусь, как всякий раз,
у фонтана слёз, где Пушкин
капель плач смиренный слушал,
и стихов рождалась вязь…

В синем небе облака
лебединой белой стаей
всё летят над крымским раем,
как и в прежние века.

Город-крепость на скале,
на вершине — ближе к Богу;
мне, увы, пора в дорогу —
я машу Чуфут-Кале.

Прогулка
по Севастополю
Своя у Севастополя душа:
мятежная и нежная, как скрипка;
открыта всем, готовым не спеша
идти навстречу солнечным улыбкам.

Гуляю в  сквере — рядом, напрямик,
белеющий собор Петра и Павла,
где в Крымскую дарил
всем божий лик
надежду на победные литавры.

Сражался город, был неустрашим,
и бронзовый орёл с венком лавровым
напоминает ныне нам, живым,
о корабельной участи суровой.

Здесь был Нахимов…
Шмидт…
ноябрьский бой
в ожесточённом, гулком
сорок первом:
набухло тучей небо, бил прибой,
и гребни ярых волн —
как саван белый…

У города своя судьба: слились
дорогой общей  жизненные тропы;
слагаются страницы,
каждый лист
в одну живую книгу — Севастополь.

 

Елена ОСМИНКИНА