Восславил имя русское

Во Флоренции, в картинной галерее Уффици, среди ра-бот великих итальянских мастеров Джотто, Мазаччо, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Тициана хранится автопортрет русского художника Ореста Кипренского. Именно на долю Кипренского выпало первому из отечественных живописцев добиться широкого признания в Италии, где его за блистательный талант портретиста величали «русским Ван Дейком». Он был первым русским художником, избранным членом Флорентийской академии художеств и удостоенным высокой чести – предложения сделать автопортрет для знаменитой галереи.

Есть что-то неуловимое, роднящее творчество Кипренского с поэзией А.С. Пушкина. Когда видишь рисунки поэта, разбросанные по полям его рукописей, невольно сразу же вспоминаешь зарисовки О.А. Кипренского – в них тот же романтический настрой, та же музыкальность и попытка добиться схожести портретируемого. Надо сказать, глубина проникновения в образ при беглости исполнения присущи многим портретным рисункам О.А. Кипренского. И не внутренняя ли схожесть душ позволила художнику создать лучший прижизненный портрет А.С. Пушкина (1827). «С Пушкина списал Кипренский портрет необычайно схожий», — напишет в Москву в письме к брату Н.А. Муханов, а Ф.В. Булгарин, едва увидев работу, воскликнет: «Это живой Пушкин!»
Портрет написан по просьбе Дельвига. Пушкин любил этот портрет и после смерти Дельвига приобрёл его. Кипренскому поэт посвятил следующие строки:
Любимец моды легкокрылый,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз…
Надо сказать, Оресту Кипренскому обязан русский зритель рождением нового типа портрета, в котором человек запечатлен не ради парадного напоминания о внешнем облике, служебных достоинствах и сословных добродетелях. Внимание к душевному миру всякого человека выделяет его произведения.
Прекрасный рисовальщик и гравер, ученик замечательного мастера исторической живописи Г.И. Угрюмова, Орест Кипренский в 1804 году, едва окончив Академию художеств, создаёт одно из самых талантливых своих произведений — портрет отца, Адама Карловича Швальбе. Это был низкий поклон художника человеку, воспитавшему его.
Удивительная зрелость, глубина проникновения в человеческую натуру, мастерство, достигнутое молодым художником в начале творческого пути, поразили всех. Забегая вперед, скажем, в 1830 году портрет экспонировался на художественной выставке в Неаполе, и, как писал сам художник, «здешняя академия… сыграла следующую шутку… отца портрет они почли шедевром Рубенса, иные думали Вандика, а некто Альбертини в Рембрандты пожаловал».
В 1809 году О.А. Кипренский, прикомандированный в помощь скульптору И.П. Мартосу для завершения работ над памятником Минину и Пожарскому, переехал из Петербурга в Москву. Здесь, замеченный всесильным вельможей Ф.В. Растопчиным, в его салоне Кипренский знакомится с лучшими представителями русской культуры. В те годы появляются портреты К.Н. Батюшкова, П.А. Вяземского, В.А. Жуковского, Дениса Давыдова… В Москве расширяется круг почитателей творчества О.А. Кипренского.
Художник работает без устали. «Кипренский почти помешался от работы и воображения», — писал Ф.В. Растопчин конференц-секретарю Академии художеств А.Ф. Лабзину.
Успехи художника столь очевидны, что возвратившемуся в 1812 году в Петербург О.А. Кипренскому за группу портретов присуждается звание академика портретной живописи.
Основной жанр его творчества отныне — портрет, в котором он показал себя талантливым последователем Ф.С. Рокотова, Д.Г. Левицкого и В.Л. Боровиковского. Начиная с 1812 г., Орест Кипренский создает графические портреты своих современников, участников войны с Наполеоном, духовно близких ему людей — М.П. Ланского, А.П. Бакунина, Е.И. Чаплица (все — 1813 г.).
Поездка в Италию (1816—1822) пробудила у Кипренского попытку создать историческую картину на сюжет «Аполлон, поражающий Пифона» — аллегорию победы Александра I над Наполеоном. Он закончил работу над ней в 1825 г., но картина не произвела на зрителей желаемого впечатления.
Во второй половине 1820-х гг. Кипренский испытал духовный кризис: написанные им портреты блистали мастерством, но получались холодно-отчужденными. Как исключение — портрет А.С. Пушкина и «Автопортрет» (1828).
В 1828 г. художник уехал в Италию.
В Риме Орест Кипренский (за глаза русские пансионеры называли его Тицианом) — отзывчивый, готовый прийти на выручку в трудную минуту «курляндец», переживал нелучшую свою пору. Всё, казалось, осталось в прошлом.
Прежде всегда деятельный, готовый на помощь и поощрение, он обегал весь Рим, чтобы посмотреть что-нибудь новенькое и изящное, едва лишь до него доходили слухи. С карманами, наполненными кренделями и сухарями, которыми он имел обыкновение кормить голодных римских собак, Кипренский являлся на чердак какого-нибудь молодого неизвестного художника и, заметив в нём первые признаки таланта, помогал словом и делом.
Ещё в первое свое пребывание в Италии, во время работы над картиной «Пляска вакханки с сатиром», Орест Адамович нашёл модель молоденькой вакханки — одну бедную девочку по имени Мариучча, несчастную дочь женщины сомнительного поведения. Несколько раз он откупал у неё девочку и наконец перед отъездом в Россию в 1823 году поместил Мариуччу в одно монастырское воспитательное заведение. Сам с детства лишенный родительской ласки, Кипренский был счастлив — он впервые познал отцовские чувства.
«Как можно оставаться равнодушным, — писал он друзьям, видя около себя существо, которое живет и дышит только для тебя. Которому мнения мои составляют как бы правило, а желание как бы закон, которому привычки мои обращаются в наклонность, которое удовлетворяет сердце моё своею нежностью, гордость мою своею покорностью, уверенность в истинной, нерасчетливой любви ревностью, странною в девочке таких лет и показывающей в ней натуру, способную дойти со временем, в отношении меня, до самого высокого самопожертвования…»
Возвратившись в Италию через пять лет, он написал картину «Девочка с виноградом». Сколько счастья, нежности и доброты в этой картине! Не новая ли встреча с Мариуччей Фалькуччи пробудила в нём такие чувства? Он покидал её девочкой, теперь это была молодая красавица.
Кипренский жил попеременно то в Риме, то в Неаполе, то во Флоренции. Занимался портретами и пейзажами. Однако в последние годы муза, похоже, покинула его. Он не справлялся с заказами, денег не хватало. Нужда мало-помалу давала о себе знать.
Как человек, чутко улавливающий веяния своего времени, Орест Адамович не случайно в 1830 году написал, может быть, свою лучшую картину — «Тибуртинская сивилла». В предощущении всеразрушающего времени он напоминал современникам о великой пророчице, возвестившей человечеству о приходе христианства и равенстве людей перед Богом. Но картину в Европе не поняли. О ней много говорили только в Москве.
Перед женитьбой на Мариучче Фалькуччии Кипренский, уступая требованиям прелатов, примет католичество.
Позже он найдет отличную квартиру в доме Клавдия Лорреня на горе Пинчо и…предастся страсти к вину. Молодая его жена, не желая видеть супруга в безобразном виде, частенько не будет впускать его на ночь, и Кипренского не раз и не два увидят ночующим под портиком своего дома. Тут, возможно, он и застудится, приобретя смертельную болезнь.
Весной 1832 года художник А.А. Иванов закончил работу над копией «Адама», написанной в Сикстинской капелле. Вскоре в его студию явились скульптор Торвальдсен и Орест Кипренский. Оба нашли столько достоинств в копии с Микеланджело, что Иванов в одном из писем написал следующее: «Я теперь сам не понимаю, что я такое сделал». Кипренский благодарил молодого коллегу за всю Россию.
— Вы доставили Отечеству первую и лучшую копию произведения Микеланджело, — сказал он.
Дела житейские породили у
О. Кипренского желание возвратиться на Родину. Он вслух заговорил об этом.
Русские художники собирались устроить торжественные проводы отъезжающему из Рима Оресту Адамовичу Кипренскому и готовились дать ему прощальный обед. Надо было подыскать человека, который на итальянском языке написал бы приветствие в его честь. Выбор Иванова пал на Петра Ивановича Пнина. «Истинно русскому Кипренскому, полвека употребившему, чтобы поставить имя русское в ряду классических живописцев, никто и ни слова не хочет сказать! — писал ему Иванов. — Стыдясь такового поступка, я прибегаю к вам: сочините что-нибудь в прозе. Вы знаете Кипренского как первого из русских художников, сделавшегося известным в Европе…»
Смерть нарушила все планы художника.
12 октября 1836 года Орест Кипренский умер в Риме.
Как католика его готовились погребать в церкви Сант-Андреа деле Фратте. Зайдя к нему на квартиру, трудно и больно было смотреть на стоявший на полу простой гроб, с теплящеюся лампадкой в головах.
Старичок священник сидел в стороне.
Прискорбно было видеть сиротство славного художника на чужбине. На похороны пришли все члены русской художественной колонии в Риме. Явились могильщики, взяли гроб, снесли вниз, положили на носилки. Покрыли черным покровом, взвалили себе на плечи, и целая ватага капуцин, по два в ряд, затянули вслух свои молитвы. Художники, с поникшими головами, следовали за гробом до церкви.
Там был отпет и оплакан великий предтеча русских художников.
В этой же церкви, по настоянию Александра Иванова, русские художники на свои средства поставят в память покойного на стене мемориальную доску.
Останется и ещё одна память об Оресте Адамовиче. В картине «Явление Мессии в мир» Александр Иванов учтет сделанное Кипренским замечание — Иоанн Креститель будет изображен с крестом в правой руке.

Орест Кипренский родился 13 марта 1782 года на мызе Нежинской близ Копорья Ораниенбаумского уезда Петербургской губернии. В метрической книге копорской церкви будущий художник записан как внебрачный сын крепостной крестьянки Анны Гавриловой, через год после появления на свет сына выданной замуж помещиком за его дворового человека Адама Швальбе.