Валентина Толкунова: «Пусть душа остаётся светлой!»

 Незадолго до своего безвременного ухода из жизни народная любимица Валентина Толкунова оказалась на больничной койке в Онкологическом центре имени Н.Н.Блохина. Она не любила давать интервью, афишировать свою работу на сцене. Её слава и народное признание были от Бога. Но жёлтая пресса, воспользовавшись трагическими событиями в жизни артистки, выплеснула на всеобщее обозрение самое сокровенное… Бойкие писаки за уши притягивали отдельные места из биографии артистки: якобы болезнь стала следствием операции со стволовыми клетками, расставанием  с мужем, с которым она прожила много лет, да ещё жизненной неустроенности её единственного сына…

  Мне посчастливилось не раз брать у неё интервью. И я свидетельствую, что, встречаясь с журналистами, Валентина Васильевна никогда не позволяла им вторгаться в мир семейных отношений. Поэтому считаю, что всё написанное о ней жёлтой прессой — измышления и сплетни.
  В моём журналистском блокноте остались неиспользованные записи о встречах и беседах с артисткой. Помню, как-то передаю ей восхищенные отзывы почитателей о её концертных нарядах, спрашиваю, где она их покупает или шьёт. И вдруг слышу ответ, что все свои наряды на выход придуманы и сшиты ею самой…
  Последние годы Валентина Толкунова, народная артистка России, по состоянию здоровья редко выступала с концертами и не записывала своих новых песен. А наше телевидение, несмотря на просьбы и пожелания поклонников, всё не находило повода хоть что-то из старого показать публике. Теперь, после её кончины, это стараются хоть как-то исправить. Светлый образ Валентины Толкуновой, её голос и её чудные песни навсегда остаются с нами.
  Надеюсь, что читателям будет интересна беседа с женщиной, чьё искусство по праву заслужило всенародную любовь.
 
  — В фильме «Стиляги», удостоенном даже неких премий,  проводится поверхностная мысль, что в Советском Союзе якобы преследовали джаз — этот гениальный музыкальный жанр. И молодое поколение так в лоб и восприняло эту чёрно-белую философию. А в СССР в тридцатые годы джаз был самым почитаемым жанром. Его поддерживали на государственном уровне. Существовал  Госджаз-оркестр Кнушевицкого. А джаз-оркестр Утесова? Его снимали в самых популярных фильмах, а кино в тридцатые (да и потом) было самым массовым, самым народным искусством. С 1931 года в джазе работает Цфасман. Сначала он создаёт коллектив «Ама-Джаз». Позже образует Государственный джаз-оркестр при Всесоюзном радио. Пластинки с джазом Цфасмана расходятся миллионными тиражами по всей стране. А танго «Утомлённое солнце» в исполнении Георгия Виноградова (напрочь забытого солиста радио) становится хитом века. Его именем называются фильмы! Да и в послевоенные годы джаз отнюдь не в загоне. Кто не знал джазового музыканта Юрия Саульского. Именно с ним началась ваша музыкальная карьера?
  — Да, профессионально работать в эстраде я стала, придя в вокально-инструментальный ансамбль под управлением Юрия Саульского. Точнее даже не в ансамбль, они появятся позже, а в оркестр — ВИО-66. Работа в его коллективе стала для меня хорошей профессиональной школой. Саульский был виртуозным музыкантом, прекрасным организатором и чутким, душевным человеком. Я какое-то время проработала в его оркестре, но потом ушла. Так получилось, что несколько моих песен, которые я спела отдельно от коллектива, стали очень популярными. Это – «Серебряные свадьбы», «Стою на полустаночке», «Ах, Наташа», «Деревянные лошадки», «Старые слова», «Поговори со мною, мама». Мне кажется, что дело тут не только в их музыкальных или поэтических достоинствах. Главное, в них пелось о вечных ценностях жизни — доброте, человечности, о любви. В человеческой душе много струн, которые можно заставить «звучать». Это — как резонанс, знаете? Один инструмент играет мелодию или аккорд, другой на них откликается. Так и люди. Один артист будит в нас негромкую, но чистую, задушевную звучащую струну. Другой — грубую, надсадную. Что выбрать? Это уже дело склонностей и совести каждого артиста.
 
  — Значит, каким бы талантом исполнитель ни обладал, аудитория у него не может быть беспредельно широкой? Да, видимо, и не нужно артисту стремиться к всеобщему охвату. Это просто неестественно…
  — Конечно. Да это и не надо. Не все на свете обязаны тебя любить, ходить в твоих поклонниках. Ведь к артисту приходит тот зритель, который настроен на его душевно-музыкальную волну. Таков мой принцип в работе, в творчестве.
 
  — Вы всегда остаётесь на «своей волне», не боитесь показаться кому-то консервативной, немодной…
  — Что такое мода? С приходом каждого нового поколения вновь возникают старые проблемы отцов и детей, верности и измены, повторяются радости и тревоги материнства, счастье любви, тоска одиночества.Это существует и это вечно. А мода — это как способ завязывания бантика: можно так, можно эдак. Разумеется, я не против поиска, не против новых способов завязывать бантик. Но способ — это не сущность, не главное. Помните остроту о таксисте — вам шашечки или ехать надо?
 
  — Всякому артисту, как кислород, нужен успех. Но вот, допустим, песню из вашего репертуара горланит на улице подгулявшая компания. Что вы при этом испытываете?
  — Вы можете обвинить меня в тщеславии, но знаете — я рада. Михаил Анчаров, услышав как-то из подворотни свою песню «Стою на полустаночке», ликовал — это и есть истинное народное признание. Об этом же говорил в своё время Исаак Осипович Дунаевский. Наш народ — певучий, в песне — его душа. Я бы добавила к классикам, что песня тогда «состоялась», когда забывают, кто её написал. Но при этом всё-таки помнят, кто её впервые спел, заразил ею слушателей. Это не значит, что исполнитель главнее авторов. Но он доносит замысел.
 
  — Видимо, понимая, насколько благородна и ответственна миссия артиста, вы полностью отдаёте себя работе, даже в ущерб личной жизни…
  — Артисты в большинстве люди одержимые. Отрешённость от быта свойственна, по-моему, едва ли не всем. Просто не имеешь возможности сосредоточиться на своих «кухонных» заботах. Для семьи это, конечно же, плохо. Вот и для меня домашняя работа — камень преткновения. Хотя я люблю иногда постирать, погладить, что-то вкусное приготовить. Но только иногда. Просто на дом не остаётся времени. Очень благодарна моей маме, которая всегда брала на себя все заботы по дому. Ещё артист испытывает бытовые неурядицы из-за гастролей. Без них исполнителю нельзя. Гастроли это не только заработок, но и общение со своим зрителем. Надо знать, как публика к тебе относится, какие песни ей больше нравятся, какие меньше.
 
  — Чего в вас больше — рассудка или чувства? Что бы вы могли сказать о своём характере?
  — Саму себя «разложить по полочкам» трудно. Скажу лишь, что во мне (на мой взгляд, конечно) всего в меру. По жизни я довольно ровный человек.
 
  — Вы много лет работали в Театре музыкальной драмы и песни, который был создан специально для вас. Расскажите о нём немного поподробнее.
  — Он был создан в 1986 году после довольно-таки нашумевшей постановки оперы «Русские женщины» по мотивам произведений Николая Некрасова. В том спектакле читал стихи и играл роль губернатора Иннокентий Смоктуновский. Роль княза исполнял Леонид Серебренников... Затем театр осуществил спектакль «Ожидание». Он состоял из монологов и музыкальных новелл в стихах. Это — последняя работа поэта Роберта Рождественского. Сейчас на эстраде поэты не задействованы. Обидно. А раньше к созданию песен привлекали замечательных поэтов — Алексея Фатьянова, Михаила Дудина, Константина Ваншенкина, Римму Казакову, Михаила Матусовского, Льва Ошанина, Михаила Светлова, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко, Булата Окуджаву. Я бы тут отдельно назвала Владимира Высоцкого. Он актёр, мелодист. Но каждая его песня — превосходное стихотворение, которое он творил, иногда писал долго, отчеканивая каждую строчку, каждое слово. Какая в его стихах ритмика, какие рифмы! Теперешние сочинители рифмуют кое-как. А поэт Давид Самойлов о рифме написал целую книгу. Она так и называется «Книга о русской рифме»,  в ней 278 страниц.
 
  — Теперь певцы любят и в ночных клубах петь. Среди девушек «свободного» поведения и образа мыслей. Доходное дело...
  — Это уже не для меня. Пусть там поют «новые русские артисты». Мне мешает другое воспитание. Мой слушатель и зритель тот, кого раньше называли «простой советский человек». Я и сама в некотором смысле такой человек.
 
  — Вы сами никогда не пробовали написать песню для себя?
  — Многие когда-то писали стихи, мелодии подбирали. Не исключение и я. Но я не композитор и не поэт. Во всяком деле надобен профессионализм. Поэтому я не пишу и не буду писать для себя песен. И не для себя тоже.
 
  — Дети многих известных артистов выбирают путь своих родителей. Вы не благословили сына на сценическую карьеру?
  — Он В детстве занимался в музыкальной школе. Хорошо пел, у него отличный музыкальный слух. Но иметь профессию артиста он не захотел. Он — юрист. Каждый должен сам делать свой выбор в жизни.
 
  — Вы были огорчены?
  — Нет, нисколько. Каждому своё.
 
  — Вы верите в судьбу, в провидение?
  — В каком-то смысле — да. Конечно, не в гороскопы — это всё наивные забавы. Не звёзды управляют тобою, а более земные силы. И главная из них — любовь. Она ведёт, должна вести человека по жизни. И добавлю, что нельзя без терпения. Это не просто быть терпеливым, несмотря на драмы, которые тебе обязательно будет преподносить жизнь, надо оставаться человеком. По образу и подобию Божьему. Всё временно, мы ходим, смеёмся, слышим взрывы, пугаемся, растим детей, но мы уйдём. И этого ухода не следует бояться. Пусть душа останется светлой. У меня она светлая, надеюсь, это видно по моим песням.