Тайны Малого Дракона Куда идёт Вьетнам?

Героическая победа народа Вьетнама в развязанной американскими агрессорами грязной войне стала звёздным часом этой страны. Вьетнам, в упорной борьбе восстановивший с помощью СССР и Китая территориальную целостность своей страны, долгие годы залечивал раны, нанесённые войной.
Теперь заговорили об «экономическом чуде Малого Дракона» — страна выходит на мировую авансцену в иной ипостаси. Правда, объясняют его по­разному. Мы знакомим читателей с размышлениями недавно вернувшегося из Индокитая учёного и публициста Георгия Цаголова.
«Умом Россию не понять»… А как? Часто приходится слышать о необходимости поиска собственного пути, адекватного её национальным особенностям. Спору нет, специфику надо учитывать. Но разве менее важны общие закономерности, подтверждаемые и иллюстрируемые мировой практикой?

Поучительный опыт

Весьма поучителен опыт успешных Cкандинавских государств, Китая, Индии, Бразилии. В этом ряду теперь стоит и Вьетнам, чьё динамичное и гармоничное развитие особенно разительно на фоне былой нищеты его народа и варварских разрушений в итоге ведшейся на его территории войны. За последние 25 лет ВВП на душу населения во Вьетнаме увеличился в 6 раз, а темпы экономического роста составляли в среднем 8%, являясь вторыми в мире после Китая. Глобальный кризис не сильно притормозил их. Из группы наиболее отсталых и бедных государств на Земле Вьетнам переместился в группу среднеразвитых и наряду с Китаем и Индией получил признание как один из наиболее перспективных азиатских рынков. Он уже стоит на пороге вхождения в клуб «новых индустриальных стран».
После 1991 г. лишь четыре государства продолжают называть себя социалистическими. Северная Корея и Куба имеют на то основания. По поводу Вьетнама и Китая мнения расходятся.
Коммунистические лидеры Вьетнама по­прежнему декларируют приверженность марксизму­ленинизму и «идеям Хо Ши Мина», подчёркивая социалистический характер настоящего и будущего страны, на алых знамёнах которой, как и раньше, золотятся пятиконечная звезда, серп и молот. Но, спрашивается, как это увязывается с разрастающимся архипелагом частной собственности на средства производства и неизбежно вытекающими отсюда капиталистическими отношениями в экономике?
Распространено и иное утверждение: Вьетнам переходит от социализма к капитализму. При этом одни критически замечают, что процесс мог бы происходить последовательнее и быстрее, другие же считают, что в стране давно уже существует капиталистическая начинка, а от социализма осталась лишь обертка.
Что же происходит на самом деле? Куда идёт Вьетнам?

Своими глазами
В поисках ответа на эти вопросы появилось желание увидеть страну своими глазами. 10­часовой перелёт из Москвы в Сайгон показался несколько утомительным. Рядом сидел молодой человек крепкого спортивного сложения, который, как выяснилось, не в первый раз направлялся туда на отдых. Запомнился фрагмент из разговора:
— Чем, по­вашему, прельстителен столь отдалённый уголок?
— Прежде всего людьми, удивительно приветливыми, трудолюбивыми и воспитанными. Цены на товары и услуги довольно низкие. Иностранцу во Вьетнаме комфортно и безопасно...
Живописное местечко Муйне возле города Фантьет — один из многочисленных курортов, возникших в последнее время вдоль раскинувшегося на тысячи вёрст побережья Южно­Китайского моря, называемого во Вьетнаме Восточным. Бесконечно тянутся широкие с чистым, как будто просеянным через мельчайшее сито, молочно­золотистым песком пляжи. Пятизвёздная гостиница «Анантра» соответствует европейским стандартам.
Повсюду реклама на русском языке, на котором пусть как­то, но всё же изъясняются служащие в отелях, магазинах и кафе. А где­то работают и нанятые для лучшей коммуникации наши соотечественники либо представители стран СНГ. Гурманам здесь раздолье: разнообразие свежих тропических фруктов и овощей, знаменитые супы «фо», королевские креветки, диковинные морепродукты и лакомства. И каждое блюдо стоит всего от одного до двух долларов (20—40 тыс. вьетнамских донгов).
С хозяином неподалёку расположенного от отеля магазинчика я познакомился при покупке местной сим­карты. Когда­то Дан учился в Советском Союзе и не забыл русский. Совершая вечерний променад, заглядывал к нему, и он посвящал меня в тайны местной жизни. Узнал, например, что иностранец может лишь взять в аренду недвижимость, а не приобрести её в собственность. Земля же вообще никому не продаётся.
Желая поближе ознакомиться с бытом вьетнамцев, я как­то намекнул, что был бы рад побывать у него дома. Он загадочно улыбнулся и дал понять, что это несколько проблематично: тогда, возможно, его соседи доложат кое­кому, что у него были контакты с иностранцами и придётся давать объяснения, чего ему не очень­то хотелось.
Да и впоследствии во время встреч с рядом титулованных учёных и крупных предпринимателей замечалось их стремление обходить острые социально­политические темы. Как отчеканил хозяин одной инвестиционной фирмы: «Мы интересуемся бизнесом, а в политику не лезем».
Между тем большинство простых людей не чурались таких разговоров. Из бесед с теми, кто средних лет и постарше, сложилась следующая картина: ограничение свобод во Вьетнаме по сравнению с прежним дореформенным, или, как некоторые его называли, «тоталитарным» временем резко сократилось. Но все же власти довольно суровы к инакомыслящим, связанным с заморскими покровителями.
Стоит ли удивляться их жёсткости и стремлению не выпускать из­под контроля судьбу нации, если не забывать, чего она натерпелась от чужеземцев?

Дракон и Феникс
Посещение пагод, храмов, монастырей, замков и дворцов окунало в историю и культуру Вьетнама, напоминало основные вехи и перипетии древней восточной нации. Находящееся между Индией и Китаем полуостровное государство впитало в себя не только буддизм и конфуцианство, но и многие другие религии, философии и традиции, занесённые издалёка. В интерьерах памятных мест часто встречались изображения Дракона и Феникса — символов страны.
Согласно легенде дракон Лак Лонг Куан познакомился в горах с волшебной птицей Ау Ко. Они полюбили друг друга и поженились. Ау Ко снесла 100 яиц, из которых вылупились дети. Дракон был хозяином моря и проводил там время. За это жена стала корить мужа, на что он ответил: «Я из рода драконов, а ты — птиц. Нам, видимо, не суждено быть вместе. Давай разделим детей поровну: я с 50­ю уйду к морю, а ты с остальными поднимешься в горы или останешься на равнине. Будем помогать друг другу и управлять нашими королевствами». Так они и сделали.
Подобно Фениксу Вьетнам не раз восставал из пепла. Вьетнамцам в общей сложности пришлось около двух тысячелетий бороться с внешними завоевателями.
Вторгшийся в середине XIX века в Индокитай французский империализм сокрушил слабеющий феодальный режим Вьетнама, аннексировав и расчленив его территории. Около сотни лет французы нещадно эксплуатировали его природные и людские ресурсы. Сюда направлялась готовая продукция метрополии, а по дешёвке вывозились натуральный каучук, цветные металлы, рис, чай, кофе. Временами Францию оттесняли Япония и другие хищники.
В ХХ веке за освобождение вьетнамского народа от экспансионистов и их внутренних пособников взялись коммунисты. После окончания Второй мировой войны они его добились. Возникла Демократическая Республика Вьетнам. Направленная против колонизаторов и феодалов Августовская революция 1945 г. обрела и антикапиталистический характер. Но радоваться пришлось недолго. Второе пришествие французов сопровождалось кровопролитными баталиями. Оно вызвало мощное движение Сопротивления. Патриотические силы и Хо Ши Мин ушли в подполье. Французский колониальный режим II просуществовал до 1954 г.
Да и затем «покой лишь снился». Страна оказалась расколотой на две части по 17­й параллели. Предусматривалось её воссоединение путём проведения демократических выборов. Но в южную часть Вьетнама высадились вознамерившиеся «сдерживать коммунизм в Азии» американцы. Установив там марионеточный режим, они спровоцировали войну против северян. Она продолжалась почти двадцать лет и стала самой масштабной во второй половине ХХ века.

Музей в Хошимине
Несколько дней, проведённых в Хошимине (бывший Сайгон), прибавили немало впечатлений. Здесь живёт и работает около 10 миллионов человек — в два раза больше, чем в расположенной на Севере столице — Ханое.
Недавно вознесённые стеклянные небоскребы поблескивают отражёнными солнечными лучами. В них свили гнезда офисы крупных национальных и транснациональных корпораций, привлечённых разрастающимся экономическим и туристическим центром. Часть домов, что пониже, несут печать прежних колониальных времён: когда­то Сайгон являлся столицей Французского Индокитая. Насаждая свою культуру, потомки Наполеона желали превратить его в «Восточный Париж».
В ряде районов строятся современные жилые комплексы. На каждом шагу рестораны, бары, гостиницы, массажные салоны. Улицы запружены мотобайкерами, которых в городе 4 миллиона. Автомобилей в 10 раз меньше. Встречаются и велорикши.
Экскурсию начали с посещения Музея военных реликвий, или американских военных преступлений, как его именовали раньше.
В огороженном дворе перед входом представлены трофейные образцы тех самых вертолётов, штурмовиков и истребителей, посредством которых джи­ай вели химическую войну, осуществляя ковровые бомбардировки с применением напалма. На леса, рисовые поля, реки и мирное население сбрасывались токсичные дефолианты, в том числе зловещий «агент оранж». Рядом танки, зенитные установки, коллекция снарядов, бомб и мин, которыми солдаты морской пехоты насаждали «демократию» за многие тысячи миль от своего дома.
А в другой части — экспонаты советского оружия, используемого вьетнамцами. СССР многие годы оказывал всестороннюю помощь, как тогда говорили, «братскому народу» Вьетнама.

«Дой мой» =
перестройка
минус гласность
Первое десятилетие после победы над заокеанскими агрессорами и объединения страны в 1975 г. под флагами социализма Вьетнам развивался в русле ортодоксального марксизма­ленинизма. Отвергающая частную собственность и инициативу централизованная командно­административная система оправдывала себя в военные годы, но в мирное время всё отчётливее обнаруживала черты упадка и застоя. Поддержка СССР, возросшая после приёма Социалистической Республики Вьетнам (СРВ) в СЭВ в 1978 г., позволяла всё же как­то удерживать экономику на плаву. Однако бедственное состояние вьетнамского народа не улучшалось.
В середине 1980­х гг. социально­экономические язвы обострились до предела. Огромный бюджетный дефицит и эмиссия породили бурную инфляцию. Проведённая денежная реформа не помогла. В низах прежде смиренного и терпеливого вьетнамского общества нарастали роптания. Опасаясь взрыва народного гнева, Политбюро Коммунистической партии Вьетнама (КПВ) решило выступить инициатором перемен.
Кое­какие эксперименты, в частности, внедрение рыночных отношений в аграрную сферу, опробовались и раньше. Они давали неплохие результаты. Но власти Ханоя не рисковали идти дальше, избегая вызвать недовольство «старшего брата». ЦК КПСС в те времена активно боролся со всякого рода «национальными моделями социализма».
Благоприятный момент назрел после прихода к власти в СССР Горбачева и объявленной им «перестройки» и «гласности». Руководство КПВ на своем VI съезде в конце 1986 г. также провозгласило политику обновления, или возрождения — по­вьетнамски «дой мой».
Новые лидеры страны решили начинать не с расшатывания устоев политической власти, а с конкретных преобразований в хозяйственной сфере. Кто­то даже обозначил формулу: «дой мой» = перестройка минус гласность. Вьетнамцы как будто заранее предвидели, что произойдёт с Россией, где под шумок деклараций о «демократических реформах» развалили всё, что можно.
В поисках варианта их взоры устремились к экономическому учению Кейнса. В нём виделись близкие к марксизму положения, перенятые Западом у Советского Союза. В политической литературе часто упоминался и имевшийся в 20­е годы прошлого века опыт российского нэпа. Присматривались и к более поздним успешным экономическим моделям, в частности, «шведскому социализму». Лидеры Вьетнама советовались и с творцом экономического чуда в Сингапуре Ли Куан Ю, ратовавшим за «сочетание авторитаризма с экономикой свободного рынка». Изучались причины взлёта других «азиатских тигров» — Южной Кореи, Тайваня и Гонконга. Но там активную помощь оказали стремившиеся укрепить устои капитализма на азиатском континенте США. Поэтому наиболее подходящим примером послужил Китай и первые успехи его реформ, начатых с конца 1970­х годов Дэн Сяопином.

Китайский ориентир
Во Вьетнаме, как и в Поднебесной, провозгласили: «практика – критерий истины». Как и там, начали с сельского хозяйства, где была занята большая часть населения и производилась основная часть продукции. Как и там, вместо колхозов и госхозов стали вводить семейный подряд, означающий передачу земли государством в аренду непосредственно тем, кто её обрабатывает.
Крестьяне по­прежнему были обязаны продавать государству часть продукции по закупочным ценам. Но их повысили, а остальным урожаем теперь уже можно было распоряжаться по своему усмотрению. Номенклатуру перестали навязывать сверху. Коллективные и общественные формы производства и обмена на селе уступали место частным: из 50 тысяч сельскохозяйственных кооперативов к началу 1990­х гг. сохранилось не более четверти.
Земля предоставлялась по договору долговременной аренды с последующей пролонгацией. При этом было разрешено переуступать полученные участки третьим лицам за плату. По сути, возник земельный рынок с возможностью обмена, передачи в наследство и залог земельных прав.
В аграрной сфере, прежде жившей по канонам «военного коммунизма» социалистической страны, заработала рыночная механика, устраняющая уравниловку, стимулирующая труд и увеличивающая его плоды. Миллионы крестьян вышли из нищеты. Но одновременно с этим из­за колебания цен и прочих факторов значительное число тружеников села попадало в долговую зависимость и, лишившись земли, разорялось. Одни были вынуждены переходить на положение наёмных работников, другие  эмигрировали в города. Вместе с тем происходила концентрация земли у крупных фермеров.
Власти принимали меры для поддержки тех, кто «проиграл соревнование», пытались помочь им «подняться». Но таковых оказывалось слишком много, чтобы государство было в состоянии сделать это.
Поэтому руководство СРВ действовало весьма осмотрительно, не бросаясь из крайности в крайность. Поддержка коллективному сектору со стороны государства не прекращалась, а курс на его дальнейшее свёртывание не форсировался. После VIII съезда КПВ в 1996 г. было признано целесообразным любое добровольное объединение средств и орудий труда, проведение совместных хозяйственных операций. Власти Вьетнама призвали население формировать коллективные структуры нового типа на основе долевого участия, одобрили развитие современной кооперации, похожей на аналогичный сектор в передовых странах мира.
В нулевые годы XXI века общее количество кооперативов даже несколько выросло, хотя среднее число участников каждого из них сократилось. Газета «Вьетнам ньюс» недавно подмечала, что использование пулов и «крупно­полевой модели» (large­field model) во многих случаях увеличивает прибыли предприятий на 50%.
Введение свободы предпринимательства повсюду возродило хозяйственную инициативу. Оживились мелкая промышленность и строительство, а особо — сфера торговли и услуг. Частный сектор превращался в основной источник занятости. Не раз приходилось наблюдать, что частный дом во Вьетнаме является и местом для малого бизнеса. Как правило, его первый этаж занят магазинчиками, парикмахерскими, ремонтными мастерскими, а на втором проживает семья. Препон для старта бизнеса нет. Чтобы собрать справки для открытия кафе, хватает трёх дней.
Темпы роста вьетнамской экономики с началом перемен резко возросли, достигая в отдельные годы 10%, а бедность стала отступать. Внутренний спрос усиливался: люди покупали всё больше продуктов питания и предметов домашнего обихода. Мир заговорил о «вьетнамском феномене».
В реформаторском лексиконе Малого Дракона отсутствовало слово «приватизация». Государственные фабрики, заводы и учреждения не распродавались, как у нас, за бесценок. Убыточные сектора либо закрывались, либо акционировались, постепенно переходя путём реально организованных конкурсов в руки набирающего силу частного сектора. Учитывалось согласие администрации и трудового коллектива предприятий, соблюдалось их преимущественное право на получение долей.
Как и в Китае, руководствовались девизом «Держать большое, отпускать малое». Госсектору продолжали принадлежать командные высоты в экономике — энергетика, горнодобывающая промышленность, нефтяные предприятия, транспорт. В его руках оставались и финансы, хотя со временем и там начали появляться частные и смешанные банки. Иностранные учреждения получили допуск сюда лишь в последнюю очередь.
Как и в Китае, централизованное планирование не разрушалось, а становилось более гибким. План и рынок совмещались друг с другом, а оптимальный баланс между ними поддерживался руководством страны. Сохранялось планирование выпуска важнейших видов продукции, хотя сужался круг устанавливаемых показателей и уменьшался контроль над ценами на базовые виды товаров и услуг.
 В то же время власти увеличивали поддержку частного сектора, усматривая в нём силу, способствующую здоровой конкурентной борьбе, и в итоге росту эффективности всей экономики.
Ориентация на китайскую модель не означала слепое её копирование. Заимствовался и опыт других успешных стран, преимущественно азиатских. Национальные особенности Вьетнама также учитывались. В сравнении с Китаем действовали осторожнее. В результате социализма в стране сохранилось больше. Тем не менее аналога Тяньаньмэнь удалось избежать.

Как открывали
двери
Внешнеэкономическая стратегия страны, прежде отгороженной от капитализма «железным занавесом», менялась также продуманно и без спешки. Позволявший сохранять устои прежнего общественного строя и уязвимую вьетнамскую экономику протекционизм сворачивался поэтапно, а политика открытости внешнему рынку и интеграции в мировое хозяйство вводилась дозированно. Обосновывая более либеральный курс, власти исходили из того, что в условиях свёртывания помощи от СССР, для преодоления отсталости нужно задействовать и другие внешние источники роста. Но это была контролируемая, а не полная открытость, навязываемая «вашингтонским консенсусом».
Ввод в действие в 1988 г. Закона об иностранных инвестициях давал гарантию иностранному капиталу от национализации. Это содействовало быстрому увеличению притока зарубежного капитала. Запад пытался воспользоваться ситуацией и втянуть Вьетнам в свою орбиту. Но руководство страны регулировало процесс так, что первые капиталы шли из Азии: Тайваня, Южной Кореи, Сингапура, Гонконга, Японии и Китая.
Кроме того оно активно опиралось на вьетнамских эмигрантов (вьеткиеу). После 1975 г. с юга Вьетнама, опасаясь репрессий, сотни тысяч людей выехали за рубеж. Часть из них со временем преуспели в Америке, Западной Европе и Азии и были не прочь вернуться на родину или помочь своим родственникам и друзьям. Власти действовали разборчиво, с отсевом, понимая, что среди них окажутся и подрывные элементы, связанные с зарубежными спецслужбами. Привлечение лояльных «вьеткиеу» к участию в экономике страны приносило передовые знания, технологии, опыт и связи с надёжными западными партнёрами.
Подобно другим азиатским странам, во Вьетнаме стали предоставлять льготные условия тем иностранным инвесторам, которые выпускали продукцию на экспорт или участвовали в улучшении инфраструктуры страны. Для этого вблизи крупных портов и торгово­экономических центров были созданы специальные экономические зоны. Ныне таковых насчитывается 135. Компании в них не платят никаких пошлин, импортируя оборудование, сырьё, комплектующие при условии, что произведённая продукция затем будет вывозиться из страны. Для зарубежных фирм, осуществляющих капитальные вложения во Вьетнаме, открывающих собственные или совместные предприятия с современной или передовой техникой, предоставляется и ряд других налоговых льгот и послаблений.
В 1992 г. СРВ наладила отношения с Европейским союзом, позже с США, отменившими торговое эмбарго. В 1995 г. страна вступила в Зону свободной торговли Ассоциации государств Юго­Восточной Азии (АСЕАН) — пространство, относительно независимое от старых мирохозяйственных центров. Вьетнам получил ёмкий рынок сбыта, повысил эффективность производства за счёт расширения его масштаба. В 1998 г. стал членом АТЭС, а в 2006 г. после длительных переговоров, в ходе которых были получены приемлемые условия, вошёл в ВТО.
Присоединение к региональным и международным торгово­экономическим группировкам сделало возможным получение большой экономической помощи и льготных кредитов от МВФ, Всемирного банка, Азиатского банка развития и стран — членов Парижского клуба.
Ожидается, что к 2015 г. Вьетнам станет региональным центром по торговле и инвестициям, что привлечёт в страну дополнительные капиталы. До глобального кризиса прямые иностранные вложения во вьетнамскую экономику достигли $70 млрд.
Курс на «суверенную интеграцию» кардинально изменил позиции Вьетнама в мировой экономике. Теперь он третий по величине поставщик нефти в Юго­Восточной Азии. Лидирует по экспорту риса, орехов кешью, чёрного перца. Занимает второе место по производству кофе. Поставляет не только фрукты, морепродукты, древесину, уголь, качественную недорогую одежду, но и станки, электронику, бытовую технику.
Между прочим, крупнейшим импортером его товаров являются США.

Георгий ЦАГОЛОВ

(Окончание в след. номере)