Стихи в небе Вьетнама

Как показывает многовековой опыт истории, величие страны определяют не её территориальные размеры, не количество народонаселения и даже не военно-экономическая мощь, а по большей части тот культурный след, который она оставляет за собой в тысячелетиях своими критериями красоты и гармонии, обогащая другие страны развитием своих художественных традиций.
Огромный шаг в этом направлении совершила недавно Социалистическая Республика Вьетнам, сумевшая подняться над рутиной владеющих миром проблем экономического характера и вознести на первое место по важности для жизни общества забытую почти всеми поэзию. С 1 по 7 февраля 2012 года здесь состоялся 1-й Международный фестиваль поэзии стран Азии, на который было приглашено более 80 мастеров поэтического слова из 28 государств – Лаоса, Индии, Сингапура, Японии, Кампучии, Израиля, России, других ближних и дальних соседей Вьетнама по азиатскому региону. Торжественная церемония открытия фестиваля состоялась в городе Халонге, провинции Куангнинь, где прошли первые три дня работы этого грандиозного поэтического форума.

Честь представлять современную поэзию России на этом мероприятии выпала московской поэтессе Анне Ретеюм, руководителю Союза писателей Республики Саха (Якутия) поэтессе Наталье Харлампьевой, мне и председателю иностранной комиссии Союза писателей России Олегу Бавыкину, на огромных личных усилиях и энтузиазме которого в основном и держатся дружба и сотрудничество между писательскими союзами России и Вьетнама. С вьетнамской стороны в качестве неутомимого «мотора» фестиваля выступал председатель Союза писателей Вьетнама – замечательный поэт Хыу Тхинь, переводы стихов которого в течение последнего года неоднократно публиковались в российских СМИ. Большой вклад в реализацию идеи фестиваля внесли также заместитель председателя СП Вьетнама поэт Нгуен Куанг Тхиеу, поэт и переводчик Ти Туан и целый ряд других вьетнамских писателей. В частности, живущая в Москве переводчица Нгуен Ким Хиен обеспечила нас подстрочниками стихов многих вьетнамских поэтов, так что на праздник поэзии мы приехали не с пустыми руками, а с уже опубликованными в русских изданиях переводами.
Целых три дня в Халонге длилось роскошное поэтическое «пиршество». Участники фестиваля выступали с докладами о своём понимании роли и места поэзии в мировой истории, читали эссе и стихи, общались друг с другом и давали интервью ведущим вьетнамским газетам и телевизионным каналам. А надо заметить, что влиянием прессы это событие обделено не было – трудно назвать издание, в котором в эти дни не были бы напечатаны беседы с кем-либо из прибывших поэтов или переводы стихов. Включая телевизор, мы обязательно натыкались на каком-нибудь из вьетнамских телеканалов (а то и сразу на нескольких) на трансляцию фрагментов собственных интервью или состоявшихся в течение минувшего дня поэтических выступлений.
Февраль в районе Халонга характеризуется густыми частыми туманами, которые занавешивают окрестные панорамы, однако для нас природа сделала приятное исключение. В один из дней участники фестиваля совершили запоминающуюся морскую прогулку по знаменитой бухте Халонг, насчитывающей в себе около трёх тысяч невероятно живописных островов. (Часть из них можно было видеть в нашумевшем не так давно фильме «Аватар», где им с помощью анимации были приданы летательные свойства.)
Запомнился также и ритуал запуска в халонгское небо красных воздушных шаров с привязанными к ним свитками со стихами вьетнамских поэтов-классиков, который мы совершили у подножия горы Поэзии – Байтхо (высота 291 м). На одном из её склонов император Ле Тхань Тон ещё в 1468 году приказал выдолбить текст своего стихотворения, посвящённого красоте здешней природы – с той поры у вьетнамских поэтов и закрепилась традиция приходить к подножию этой горы для пополнения своего вдохновения. А чтобы небо Вьетнама всегда было насыщено гармонией, в него отправляют лучшие поэтические строки лучших вьетнамских поэтов, так что вьетнамские небеса наполнены не просто облаками, а сбившимися в белые стайки стихами…
После трёх дней работы в Халонге фестиваль переместился в столицу Социалистического Вьетнама – город Ханой. Социализм во Вьетнаме сохранился в виде обкомов и райкомов партии, сохраняющих контроль над ходом реформирования экономики страны. Разрешены предпринимательская деятельность, частная собственность на землю и запрещённое ранее приобретение автомобилей в личную собственность. Вьетнамцы открыты, приветливы и даже на вид более счастливы, чем большинство рядовых россиян. И для этого сегодня у них действительно есть основания – Вьетнам лучше, чем мы, сумел интегрироваться в мировую экономику, не дав при этом подменить свою культуру той полупорнушной пошлостью, которая затопила собой российское телевидение, проникла в театр, растлила наше великое некогда кино и «опустила» прославившую нас на весь мир литературу.
Во Вьетнаме писатели ощущают довольно мощную поддержку со стороны государства. Здесь с давних времён сохраняется уважительное отношение к литературе, а поэты воспринимаются как мудрецы и философы. В Ханое есть даже Храм Литературы (Ван Мьеу), основанный ещё в 1070 году императором Ли Тхань Тонгом, где и прошли два очередных дня работы фестиваля после его переезда из Халонга. Два дня на двух сценических площадках Храма Литературы звучали стихи и песни, и все эти дни храм был полон благодарных слушателей, тепло реагировавших на читаемые нами в сопровождении переводчиков стихи.
Запомнился также большой поэтический праздник в буддийском монастыре одного из дальних пригородов Ханоя, на десять тысяч жителей которого приходится сто профессиональных поэтов, а литературную общину возглавляет монах, настоятель здешнего монастыря. Большая пагода, где состоялось выступление поэтов, была вся украшена невероятно красивыми живыми цветами. Во Вьетнаме вообще очень много цветов, причём я нигде не видел, чтобы использовались искусственные – повсюду только живые.
А в один из дней мы были приглашены в президентский дворец на встречу с президентом Социалистической Республики Вьетнам – Чыонг Тан Шангом, который сумел найти в своём плотном президентском графике два часа времени для общения с поэтами.
И снова сравнение с Россией больно кольнуло меня в сердце, заставив вспомнить отверженное положение русских поэтов в своём родном Отечестве. К сожалению, наша власть в последние годы держит на первом месте не истинную культуру, а бездуховные и откровенно пошлые шоу, создатели и участники которых возведены в категорию национальной элиты, Те же, кого в народе называют «совестью нации», оттеснены и от телевидения, и от государственных программ поддержки культуры, и от широкого читателя…
Состоявшийся во Вьетнаме фестиваль поэзии показал, что именно гармоничное сотрудничество власти и культуры (и, в особенности, литературы) наполняет жизнь страны тем необходимым позитивом, который способен помочь людям преодолеть трудности переходного периода и быть не в оппозиции к власти, а работать с ней на осуществление общей цели. Этим грандиозным шагом Вьетнам поднял себя на уровень центра мировой культуры, показав и нам, и всему миру, что поэзия – это не довесок к повседневной жизни общества, а скорее, его нерв и душа. И очень хочется, чтобы это было услышано и понято всеми сильными мира сего, и в первую очередь – на родине Пушкина и Есенина.

Хыу ТХИНЬ

ПАМЯТИ БРАТА
Ну вот я и в Фан Тьете…
Здравствуй, брат!
Ты для себя не взял здесь ни былинки.
Вот холм стоит,
как великан былинный,
густой травой, как пламенем, объят.
Смотрю вокруг – всё это ты,
мой брат.

Ты был – солдат. И, совершив бросок
через леса и горы, вышел вскоре
на этот берег, где увидел море –
через прицела суженный глазок.
В окопе тесно, сыплется песок…

Вот над прибоем –
чайка прокричала…
Ты видел море. Сердце так стучало
и вдаль рвалось – как шхуна
от причала,
в высоких мачтах слыша ветра гул…
И этот ветер – нынче снова дул.

Тьму небосвода звёздный жар прожёг.
Солдаты шли, чтоб мир спасти
от горя,
через леса и горы… Вот и море!
Но сердце свёл смертельной боли шок,
когда до цели был всего вершок.

Ты здесь, мой брат! А я тебя искал,
себе надежду в помощь взяв,
как посох,
в горах Тань Каня, на крутых откосах
Дак То, Ша Тайя и Дат Пега скал…
Нас общий дождь здесь яро полоскал.

Я повторил весь твой последний путь,
был там, где ты изведал лихорадку.
Я каждый шаг твой помню
по порядку –
по всем фронтам! Осталось
чуть свернуть,
и ты – у моря…
Но судьбы тетрадку –
нам не дано назад перелистнуть,
одно вписав, другое – зачеркнуть.

Какого цвета был морской прибой,
когда ты принял свой последний бой? –
О том сейчас молчат морские воды.
Но ты стоишь, стоишь все эти годы
на том холме, закрыв страну собой.
Ты стал травой, стал
высью голубой.
Ты навсегда останешься со мной…

Ах, как похожи стебли здешних трав
на благовоний палочки! Бывало,
на праздник, дом украсив и прибрав,
на алтаре их мама возжигала…

Холмы Фан Тьета
горбятся устало –
знать, и на них легло беды немало…
*  *  *
…Ночь приглушает на шоссе гудки.
Мерцает город жёлтыми огнями.
Не спишь лишь ты, мой брат,
да рыбаки,
и море плещет тёплыми волнами,
как будто длит беседу между вами…

Дрожат вдали Фан Тьета огоньки.
Ты вечно с нами, брат.
Ты вечно с нами.

Нгуен Куанг ТХИЕУ

ПЕСНЬ О ДЕРЕВНЕ ЧИА
От мокрых звёзд алмазно блещет мир,
в котором тихо спит моя деревня.
И влажный свет, как дождь
из горних дыр,
течёт на поле, крыши и деревья.

Вот в бледном свете спят,
в руке рука,
жена и муж, во сне вздыхая тонко.
Вот сладковатый запах молока
окутал мать и спящего ребёнка.

Вот спит девчонка, не познав пока
вкус поцелуя первого при звёздах.
Вот слышен хриплый кашель старика,
как будто выстрел,
расколовший воздух.

Вот спелый плод скользнул в листве,
как птица,
упав на землю, что без сна томится…

Я в свете лампы молча песнь пою
моей родной, стареющей деревне
и вспоминаю бабушку свою,
что мне светильник подарила
древний.

Как греет душу и ласкает взгляд
его огонь, что гонит тьму упрямо!
Его впервые много лет назад
передо мной зажгла однажды мама…

Я о деревне песнь свою пою,
с которой связан вечной пуповиной.
Здесь смерть и горе пронеслись лавиной,
седой до срока сделав мать мою.

Я славлю в песне свой родимый край,
и против воли думаю украдкой,
что и при жизни он мне был, как рай,
и после смерти будет лечь
тут сладко…

*  *  *
…Я – человек. Я жив ещё. Однако
наступит время облик свой менять.
Пусть в новой жизни стану я –
собакой,
чтобы мою деревню охранять.
Тогда, любовью давней окрыляем,
я всех врагов поотгоняю лаем!