slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Северный Кавказ: семь раз отмерь…

Неуёмное стремление отдельных политиков и экспертов перекраивать внутрироссийские границы, особенно на Северном Кавказе, не ослабевает. Не так давно очередную идею в отношении региона выдвинул Владимир Жириновский.
Шлейф пограничных споров, а по сути межнациональных конфликтов, там тянется доныне — например, между Ингушетией и Северной Осетией, между Чечнёй и Ингушетией.
Эти проблемы — прямое следствие многочисленных территориальных переделов на Северном Кавказе последних десятилетий. Причём по их числу этот регион и сегодня «лидирует» в России.
Многие конфликты в том же регионе — следствие этих переделов.
Во всяком случае с начала 2010-х ежемесячно на Северном Кавказе проводится до 20 спецопераций по выявлению и ликвидации боевиков-сепаратистов. Так, 28 ноября 2017 года, по данным Центра общественных связей ФСБ, «в Майском районе Кабардино-Балкарской республики (северо-восток КБР) сотрудниками ФСБ были выявлены и ликвидированы члены религиозно-экстремистской ячейки, планировавшие убийства представителей силовых ведомств и представителей бизнеса республики. Продолжаются оперативно-следственные действия по установлению возможных сообщников экстремистов, а также возможных схронов с оружием и боеприпасами».
По оперативным данным (2017—2018 гг.), в регионе действует до 20 сепаратистских и экстремистских группировок. Причём все они пользуются поддержкой со стороны стран Запада и Ближнего Востока, осуществляемой, в основном, через дочерние финансовые компании этих стран и/или эмигрантские северокавказские организации. А наибольшее число последних — в ближневосточных странах, Германии, США и Великобритании.
Но что же, например, предлагает В. Жириновский? В своём выступлении в Госдуме он заявил: «… Нужно укрупнить регионы, введя территориальный принцип деления, чтобы избежать опасности образования регионов по национальному признаку. Например, Кавказский регион — это два региона: Кавказский край и Горский край». Если точнее, «…Пускай будет Горский край в составе Дагестана, Чечни и Ингушетии со столицей в Хасавюрте. А объединение Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Северной Осетии можно считать Горским краем со столицей во Владикавказе. Вот и получится две столицы на шесть республик».
Впрочем, новое — это воистину хорошо забытое старое. Ибо в 1921 г.
была провозглашена Горская АССР со столицей во Владикавказе, включающая почти все северокавказские нацавтономии (за исключением Адыгеи и Дагестана). Но их взаимные границы уже тогда были предметом споров, если не конфликтов. Местные же власти всё настойчивее требовали создания «своих» отдельных национальных республик или областей. Под таким давлением и ещё во избежание формирования слишком крупной северокавказской территориальной единицы уже в 1924 году Горская АССР была расформирована. И все её регионы стали отдельными автономиями, вскоре преобразованными в автономные республики. Но споры между ними о прохождении взаимных границ сохранились.
Дело в том, что чёткого этнотерриториального размежевания на Северном Кавказе не было проведено ещё в первые советские годы. К тому же с 1920-х по 1960-е включительно ряд районов с русским населением, что называется, в «рабочем порядке» передавались нацавтономиям в регионе, а с нерусским – наоборот, в состав Краснодарского, Ставропольского краёв. Хотя последнее было менее часто, чем прецеденты первого варианта. Ряд районов с нерусскими этносами разъединялись в советский период между границами практически всех нацавтономий региона.
Усугубились те же проблемы в середине и второй половине 1950-х,
когда восстанавливались автономные республики: Чечено-Ингушетия, Кабардино-Балкария, Калмыкия и Карачаево-Черкесская автономная область. Причем их границы в тот период расширились в сравнении с 1920–1930 гг. Ибо послесталинское руководство СССР посчитало, что от переделов середины 1940-х
— т.е. когда были ликвидированы балкарская, карачаевская, чечено-ингушская и калмыцкая автономии — якобы выигрывали Астраханская область, Краснодарский край и Ставрополье. Однако этнотерриториальных уточнений внутри реанимируемых нацавтономий так и не было проведено. Поэтому уже с конца 50-х и стали повторяться конфликтные споры практически между всеми этносами в регионе. Вкупе с факторами политического и экономического порядка такие споры приводили, напомним, к межнациональным столкновениям в Грозном в 1958 и 1973 гг., конфликтным ситуациям в Кабардино-Балкарии, во взаимоотношениях Дагестана с Чечено-Ингушетией, Калмыкии с Дагестаном и Астраханской областью (50–70-е годы). Ну, а приснопамятная «перестройка» не могла не обострить эти вопросы, причем уже с проявлениями национальной и конфессиональной нетерпимости. Тем более с учётом расширения прав союзных республик и нацвтономий в СССР в 1988—1990 гг.
Все эти проблемы, естественно, перешли в постсоветскую Россию. Ну, а права нацавтономий продолжали «расширяться» — достаточно вспомнить призыв Ельцина (1993 г.) «Берите суверенитета, сколько сможете». В итоге, например, в статье 11 конституции Ингушетии 1994 г. заявлялось, что её важнейшая задача — «...возвращение политическими средствами незаконно отторгнутой у Ингушетии территории (т.е. ряда сопредельных районов Чечни и Северной Осетии. — Авт.) и сохранение территориальной целостности Республики Ингушетия».
Вообще, границы между краями и нацавтономиями на Северном Кавказе в 1922–1991 гг. менялись свыше 10 (!) раз. И всякий раз после каждого передела местные элиты требовали новых переделов-уточнений. Центральная же власть постоянно шла на поводу этих требований, опасаясь антисоветских, сепаратистских рецидивов во многонациональном регионе.
Словом, опять наступаем на те же грабли? Опять, как предлагает В. Жириновский (если бы только он один!) перекраивать границы в регионе?! Всё это уже проходили. И, в большинстве своём, с негативными последствиями.
Вывести на второй план означенные споры, конфликты и, стало быть, питательную среду для экстремизма и сепаратизма может только комплексное социально-
экономическое развитие региона. Тем более что, по экспертным оценкам СкФО, ЮФО и Минэкономразвития РФ (2017–2018 гг.), уровень реальной освоенности уникальной минерально-сырьевой базы Северного Кавказа едва превышает 30%; дефицит перерабатывающих мощностей в сфере АПК — около 50%; объем неиспользуемых сельхозземель превышает 25% от их общей площади в СкФО. Степень освоенности ресурсов высокоцелебных минвод и лечебных грязей здесь тоже невысокая — немногим более 60%.
Развитие внутри- и межрегиональных социально-экономических связей Северного Кавказа сдерживается отсутствием — уже которое десятилетие — железнодорожного сообщения между сопредельными Ставропольем и Дагестаном, Калмыкией и Ставропольем, Карачаево-Черкесией и Кабардино-Балкарией, Ставропольем и Ростовской областью. А ведь это — так и нереализованные проекты, напомним, ещё 1950-х — начала 1980-х годов.
Очевидно, что развитие этих (равно как и других) отраслей стратегически важно и в плане повышения уровня занятости населения Северного Кавказа. Тем более что, по данным Росстата, за 2017 год максимальный уровень безработицы в РФ снова был зафиксирован в Северо-Кавказском федеральном округе. По Ингушетии этот показатель превысил 25%, Чечне — достиг почти 14%. Немногим меньше данный показатель в Карачаево-Черкесии (13,5%), Дагестане (12%), Северной Осетии (11,5%), Кабардино-Балкарии (11%). По многим экспертным оценкам, те же пропорции по безработице в СкФО сохранились и в минувшем году.
В любом случае, решение социально-экономических проблем региона и развитие взаимовыгодных экономических связей между северокавказскими субъектами Федерации не уступают по актуальности спорам по территориальным вопросам. И что важно: при успешном подходе к решению экономических проблем соседские споры о внутренних границах уйдут далеко на задний план.
 
Алексей ЧИЧКИН

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: