Санкции против России. Год спустя

Год назад в газете «Слово» появилась наша совместная с С.М. Меньшиковым статья под названием «Что стоит России собирание земель?». В ней говорилось, что санкции, конечно, ничего хорошего России не сулят, но пережить их можно. Хотя события развивались драматичнее, чем предполагалось, наши прогнозы в основном оправдались. Каковы же итоги года санкций и российской экономической политики в новых условиях? Что ждёт экономику России в ближайшем будущем?
Прежде чем ответить на эти вопросы, коротко остановимся на том, каков был экономический эффект этих санкций для нас и наших контрсанкций для Запада. По оценкам нашего МИД, в 2014 году санкции стоили Западу и другим странам, присоединившимся к ним, около 40 млрд долларов. Ожидается, что в текущем году эти потери возрастут ещё не менее чем на 10 млрд долларов. Товарооборот с этими странами упал, по оценкам нашего министерства, на 2—3 процента. Если учесть, что доля России в мировой внешней торговле составляет менее 5 процентов, то это падение можно считать незначительным.

Для ЕС положение не сильно хуже. Доля Евросоюза во внешней торговле с Россией (50,2 процента в 2013 году) уменьшилась в январе 2015 года по сравнению с январём предыдущего года на 4,4 процента. На валовых показателях экономик этих стран такое снижение заметно не сказалось, особенно на фоне того, что большинство из них преодолело затянувшуюся циклическую рецессию. Однако для отдельных предприятий, особенно сельскохозяйственных, заострённых на российский рынок, отказ России от ввоза их продукции оказался очень болезненным. Иной раз даже катастрофичным. Я знаю несколько цветочных и бройлерных голландских фирм, которые оказались на грани банкротства. Потеряли и западные банки, которым было запрещено кредитовать российские компании. Это порождает недовольство определённой части бизнес-класса в странах ЕС, на что европейские правительства не могут не реагировать. Вместе с тем следует признать, что это давление не настолько сильно, чтобы ЕС были готовы, учитывая диктат США, отказаться от санкций.
Для России, которая и до всяких санкций испытывала проблемы с экономикой, санкции и другие формы внешнего давления, конечно, усугубили экономический кризис. Но главным фактором, на мой взгляд, стала неуклюжая политика нынешнего правительства.
Напомним, что произошло с российской экономикой в последний год с небольшим. Весной 2014 года после крымского референдума Россия подверглась санкциям. Однако вплоть до лета сильного влияния на экономику России они не оказывали. В августе — сентябре 2014 года нефть стоила около 100 долларов за баррель, и цена рубля была в районе 36 за доллар. Затем началось быстрое снижение нефтяных цен, но ещё 25 ноября цены на нефть были в районе 75 долларов.  В октябре российский ЦБ объявил о решении пустить рубль в свободное плавание. Через месяц, 27 ноября в Вене состоялось заседание ОПЕК, где Саудовская Аравия отказалась сокращать добычу нефти, заявив, что страну вообще не беспокоит её цена. В следующие пару недель цены на нефть обвалились до 60 долларов за баррель. Тогда же начинается паника и на российском валютном рынке. Ночью в понедельник, 15 декабря ЦБ России поднимает процентную ставку сразу на 6,5 пункта, доведя её до 17% — и на следующий день рубль падает до 70 за доллар.
Естественно, что паника начинает охватывать и население, которое устремляется в обменные пункты скупать валюту по бешеной цене. Кто-то едет к соседям, в частности, в Белоруссию, для покупки вожделенной «зелени». В либеральной прессе распространяются слухи, что во всём виноваты «Роснефть» и Сечин, которым государство подкинуло миллиарды рублей для скупки долларов. Правительство собирается на срочное заседание. В четверг, 19 декабря Владимир Путин лично успокаивает народ, сказав, что правительство совершило некоторые ошибки, но отныне всё будет в порядке. Самое удивительное, что таки-да, действительно успокоил — рубль отыграл за пару дней десяток процентов.
Тогда высказал обеспокоенность заокеанский президент Обама, который обвинил во всех бедах «супостата» Путина, доведшего россиян «своей войной и кровожадностью» до ручки. Наши либеральные и западные СМИ гнали такую волну, что впору было сделать единственный вывод: к новому году озверевший от лишений российский народ непременно снесёт власть и с кличем «Приди и володей нами» падёт к ногам Запада и наших спасателей-либералов. Однако ничего этого не случилось. Правительство сделало ряд элементарных шагов, прекративших валютный разгул и панику. Банкам кинули деньги и строго ограничили их занятия валютной спекуляцией. Хотя цена нефти продолжала падать ещё месяца два, рубль перестал пикировать, а потом даже укрепился. Всё это невольно наводило на мысли о том, что произошедшее не совсем случайно и попахивает международным заговором. Странно, что ни в одной из нефтедобывающих стран аналогичный кризис почему-то не случился и падение местных валют не превышало 15%. Напомним, что курс рубля 15—17 декабря рухнул на 100%.
Остаётся спросить российское правительство: как оно смогло допустить такое падение? Почему не наладило валютный контроль вместе с объявлением об отказе от поддержания рубля ещё в октябре? Почему упорно гнули линию на привязку нефтяных цен к курсу рубля? Почему, когда саудиты в конце ноября объявили о своей заинтересованности в снижении цен, Белый дом не предпринял никаких мер по ограничению валютных спекуляций? Кстати, когда пронырливые российские спекулянты ринулись на белорусский рынок, Лукашенко немедленно, то есть не медля ни часу, ввёл налог в 30% на валютные операции. Почему даже весьма мягкие упрёки правительству и ЦБ со стороны Путина мгновенно дали стабилизирующий эффект? Курс рубля немедленно откатил назад и держался, несмотря на то, что цены на нефть продолжали падать до февраля?
Понятно, что валютный обвал и повышение процентной ставки не смогли не сказаться на экономической активности. Как и в пору гайдаровского шока, предприятия оказались с обесцененным оборотным капиталом и невозможностью получения кредитов, поскольку банки задрали процентные ставки не на шесть половиной пунктов, предусмотренных ЦБ, а на все двенадцать.
В этих условиях предприятия просто сократили своё производство. Рост цен и неуверенность в будущем сократили потребительский спрос, что в свою очередь привело к сокращению производства и предложения услуг. Опять потребовались (и вновь по настоянию  президента) чрезвычайные меры по субсидированию ставок, ограничению экспорта необходимых внутри страны товаров. Например, резко сократилось производство в вагоностроении, поскольку листовой металл было выгоднее продавать за рубеж, а не отправлять на наши машиностроительные заводы. Надо сказать, что президент продолжал держать руку на пульсе, и правительство принимало решения, демпфирующие последствия резкого спада в экономике. С середины февраля нефтяные цены немного подросли и стабилизировались, рубль начал расти, и в конце апреля глава правительства довольно оптимистически отчитался перед Думой о состоянии дел в экономике.
Какие же данные о состоянии российской экономики представил премьер-министр Д. Медведев в своём думском отчёте? Рост ВВП в 2014 году составил плюс 0,6 процента (годом ранее — плюс 1,3%). В первом квартале 2015 года медленный рост предыдущего года сменился резким падением. По оценке правительства, в первом квартале 2015 года ВВП России в годовом измерении упал на 2 процента. Заметим, что за семь месяцев санкций в 2014 году ВВП лишь замедлился до 0,6 процента и рухнул лишь в первом квартале нынешнего года после валютного кризиса. Напомним, что в затяжном кризисе предшествующих лет европейские страны «падали» куда быстрее, а когда рост там в 2012 году возобновился темпом, чуть превышающим ноль процентов, тут же победно возвестили о начале фазы оживления и роста. В России же за семь месяцев старательного удушения её экономики чуть не всем миром падения не наблюдалось до декабря 2014 года, хотя Запад на него очень рассчитывал.
В российской статистике нет единой оценки ущерба, нанесённого санкциями. Каждый представляет цифры, удобные для подтверждения своей высказываемой в данный момент мысли. Так например, Д. Медведев, пытаясь доказать, что в российской экономике не всё так плохо, назвал цифру в 1,5% от ВВП России, или 25 млрд долларов. По словам его же либерального министра финансов А. Силуанова, уже в ноябре 2014 года ущерб России от санкций составил 40 млрд долларов. Причём эта цифра не включала ущерб в 100 млрд долларов от падения цен на нефть. Не известно, кого слушает Владимир Путин, но он в апреле 2015 года, драматизируя бедствия России под давлением Запада, назвал цифру ущерба в 160 млрд долларов. Учитывая, что золотовалютные резервы России уменьшились на 150 млрд долларов за год, можно при желании назвать и ещё большую цифру. Объективность требует, чтобы мы не записывали в ущерб от санкций просчёты правительства, а учитывали только реальные потери от недопоставок высоких технологий, от компенсаций государственно-значимым фирмам их долгов, от недополучения прямых инвестиций. Затраты на импортозамещение в конечном итоге должны дать прибавку в росте, а следовательно, и дополнительные доходы.
Премьер Медведев между тем сообщил народным избранникам, что за прошлый год жилья в стране построено больше, чем в РСФСР за ударный период 1987 года. Неплохо обстоят дела в энергетике — пущены 30 новых электростанций, в том числе Бугучанская и Саяно-Шушинская, о пуске которых бодро рапортуют последние несколько лет. И просто прекрасно смотрится атомная энергетика с её портфелем заказов по всему миру в 29 объектов. Росла добыча нефти, по газу — небольшое снижение. На 22% увеличилось количество внутренних авиаперевозок.
Уже несколько лет подряд одним из локомотивов роста является оборонная промышленность, которая выросла за 2014 год на 15%. При этом радиоэлектроника приросла на 24%, авиастроение — на 17%, судостроение — на 15%. В прошлом году выпустили рекордное за всё постсоветское время количество самолётов — 113. Напомним читателю, что в советское время СССР производил до 1500 самолётов в год. Благодаря госзаказам весьма ограниченное производство гражданских лайнеров в 2014 году возросло на 28%. Но самолётостроение опять наткнулось на естественное ограничение спроса, ибо российским компаниям по-прежнему выгоднее покупать подержанные самолёты за рубежом. Уже более десятка лет идёт разговор о необходимости новых систем лизинга и регулирования закупок западной гражданской авиатехники. Без решения этих вопросов увеличение отечественного производства только усугубляет ситуацию в экономике.
Рост оборонных заказов за прошлый год был существенным, достигнув 9,3 триллиона рублей, что в 6 раз больше, чем два года назад. Однако напомним, что доля оборонных заказов в ОПК составляет 70% к 30% гражданским, а вся доля ОПК в ВВП России — 3,5%. Поэтому роль ОПК в акселерации роста ВВП не может быть значительной. Его значение как локомотива роста было бы более заметным, если бы доля гражданской продукции была бы существенно больше 30%. Но пока только предполагается довести эту долю до 50:50 к 2020 году. Положение могло бы поправить увеличение инфраструктурных проектов, но их количество из-за кризиса сократилось. Медведев подтвердил лишь модернизацию БАМА, Транссиба и Московской кольцевой дороги. Строительство  газопровода «Сила Сибири» находится лишь в начальной стадии. Такой крупный инфраструктурный проект, как газопровод «Южный поток», был похоронен, буксует его замена на турецком маршруте.
Рассказал Медведев и об антикризисных мерах правительства, но рассказом своим депутатов впечатлил не сильно. Ну, немного подкинут регионам, слегка субсидируют кредиты на оборотный капитал для сельского хозяйства и некоторых импортозамещающих производств. Но всё это — капли в море, которые к тому же и капают не очень регулярно. Почему сразу после «эпохального» выступления премьера «Альфа-банк» нагло и демонстративно позволяет себе возбудить дело о банкротстве против одного из самых крупных военных заводов страны — «Уралвагонзавода», выпустившего к годовщине Победы знаменитый танк «Армата»? Предприятие, видите ли, не вовремя выплачивает долги банку! Банк подал в суд, потребовав заплатить сразу весь долг. Вместе с тем известно, что помощь заводу в сумме 15 млрд рублей уже несколько месяцев гуляет в правительственных кабинетах! По плану вооружённые силы должны до 2018 года получить 2,3 тысячи этих машин, аналогов которым в мире нет.
Отвечая на многочисленные вопросы депутатов, Медведев, в частности, заявил, что теперь надо привыкать к цикличности в развитии рыночных экономик. Дескать, социалистическая экономика приказала долго жить, и теперь придётся приспосабливаться к кризисам. Верно, что мы живём в рыночной экономике с её неизбежными кризисами, но многолетняя история капитализма учит, что кризисы бывают разными и их преодоление во многом зависит от компетентности политики соответствующих правительств.
Более содержательным месяцем позже выглядело выступление в Думе  министра промышленности и торговли Д. Мантурова. Он подробно говорил о промышленном производстве, которое в первом квартале 2015 года упало на 3 процента.
Особо остановился министр на импортозамещении, масштабы которого в ОПК и в гражданских отраслях внушают определённый оптимизм. По гражданским отраслям подготовлено двадцать крупных отраслевых планов. Это прежде всего замена нефтегазового оборудования освоения шельфов. Через 2—3 года более половины из 43 наименований импортной техники будет производиться в России. В фармацевтике сосредоточились на отечественном производстве жизненно важных лекарств в онкологии, лечении СПИДа и туберкулёза. За пару лет предполагается довести их долю на российском рынке до 70% (сегодня доля отечественных лекарств на рынке составляет 25%). На эти цели предполагаются ассигнования в 2,3 триллиона рублей. Напомним, что ВВП России составил в прошлом году 71 триллион рублей. Это значит, что на 20 важных проектов по импортозамещению отводится приблизительно 3 процента валового продукта. Причём, по словам Мантурова, это в основном внебюджетные средства. Государство будет субсидировать процентную ставку для импортозамещающих отраслей до 70 процентов. Будут внедряться долговременные — до 7 лет — контракты по государственным закупкам. Запрещается ввоз иностранной техники для строительства дорог и ЖКХ. Разрабатывается стандартизация отечественных товаров, что может естественно уменьшить импорт товаров, не соответствующих этой стандартизации.
После выступления Мантурова слово взял аудитор Счётной палаты С. Агапцов. Он сообщил, что планы министерства выполняются только наполовину. Производительность труда в России достигла лишь 90% от поставленной цели. Он ещё раз подтвердил, что, несмотря на запреты, зарубежная подержанная авиатехника ввозится почти без ограничений. Экономика практически невосприимчива к инновациям. Так, например, в прошлом году на НИОКР выделили 78 млрд рублей, а востребованными оказались лишь проекты на 7,5 млрд рублей, т.е. одна десятая. Частные инвестиции в ОПК почти не идут. В станкостроении положение по-прежнему удручающее, хотя, например, уже сейчас действуют ограничения по закупкам в ОПК зарубежных станков. В прошлом году число отечественных станков в ОПК должно быть не меньше 15%, а к 2020 году предполагается довести их до 60%.
Из двух докладов — премьера и министра — видно, что программа антикризисных мер существует. Вопрос в том, насколько успешно она осуществляется. Очевидно, что чёткой работы нет, правительство действует очень противоречиво. Недавно депутаты от правящей ЕР (заметим, не оппозиционеры) пригласили министра финансов А. Силуанова на ковёр. От него ждут ответа на вопрос, почему срываются одобренные Думой ассигнования на антикризисную программу. Почему приоритетом министерства является экономия бюджета, а не меры по стимуляции экономики? Получается, что Минфин саботирует решения самого же правительства. Одновременно Дума направила письмо в Счётную палату с просьбой проверить, насколько решения министерства законны и насколько они согласованы с премьером. Таким образом, Дума не верит ни правительству, ни премьеру, ни отдельным министрам.
Надо сказать, что со стороны министерств и ЦБ постоянно идут противоречивые сигналы. Сначала Медведев объявляет, что кризис закончился, рубль стабилизировался и начал расти, и это хорошо. Затем в СМИ появляются вбросы, идущие от высокопоставленных специалистов и чиновников, что рубль слишком укрепился и его надо бы снизить. Обывателю представляется, что рубль, пущенный в свободное плавание, укрепился именно на свободном рынке, а значит, это его реальная цена. В результате укрепления рубля понизилась процентная ставка, вздохнули и производители, и потребители. Однако вбросы такого рода, идущие сверху, порождают неуверенность во всех участниках рынка.
Но и этого, оказывается, мало. Правительство объявляет о повышении процентных ставок по РЕПО и необходимости пополнить валютные запасы государства. Рубль резко отскакивает назад. В это же время, случайно или нет, летят вниз цены на нефть. Рубль опять реагирует движением вниз. Таким образом, не понятно, можно ли рассчитывать на какую-либо стабильность или опять правительство допустит «чёрные дни» недели.
Через месяц после победных апрельских тезисов премьера Министерство экономики опубликовало намного более пессимистический прогноз на 2015—2018 годы. Во-первых, министерство опять жёстко привязывает курс рубля к ценам на нефть, которые, как полагают, будут в районе 50 долларов. Напомним, что цена на нефть опускались до 47—50 долларов за баррель не более чем на один месяц.  В нынешнее майское снижение цена нефти оставалась больше 60 долларов. Почему надо рассчитывать цену рубля от таких низких отметок? Это наводит на мысль, что правительство опять готовит общество к дальнейшей девальвации рубля. Но ведь девальвация рубля в нынешних условиях, когда незагруженных мощностей, как это было в 1998 году, сейчас нет. Инвестиции частного капитала незначительны и ещё более снизятся в случае роста инфляции, повышения процентных ставок, снижения потребления. Это случилось в начале 2014 года и в начале года нынешнего. Это произойдёт вновь при продолжении нынешней стратегии нашего правительства.
Недаром кабинет министров прогнозирует в конце мая более чем десятипроцентный спад инвестиций, несмотря на заявленную антикризисную политику. Следовательно, правительство априори не верит в результативность своих собственных мер. К. Бабкин, президент ассоциации «Агромаш» и сопредседатель «Московского форума», говорит, что главным недостатком политики нашего либерального правительства является неправильная расстановка приоритетов. Правительство объявляет первостепенными задачами борьбу с инфляцией (с помощью девальвации рубля?), борьбу за рейтинги, поддержку банковского сектора. Он говорит, что сейчас 76% всех средств, направляемых на борьбу с кризисом, идёт в банки и, соответственно, всего 24 процента на поддержку промышленности и сельского хозяйства. Притом львиная доля этих средств идёт на субсидирование процентной ставки, т.е. в конечном счёте опять-таки банкам. Когда на заседании правительства кто-то задал вопрос Э. Набиуллиной и А. Силуанову, что надо сделать, чтобы банки направляли эту помощь реальному сектору, а не использовали для спекуляций, то они ответили, что мер таких не существует. Все меры такого рода противоречат рынку. Итак, правительство само сознаётся, что не собирается ничего делать.
При такой политике правительства ожидать быстрого преодоления кризиса не стоит. С другой стороны, Россия не может позволить себе долго болтаться в таком состоянии, в котором она находится сейчас. Европа с её устойчивой системой социальной защиты и в отсутствие внешних врагов достаточно стабильна, чтобы разрешить себе эксперимент «затягивания поясов», сопровождающийся стагнацией и кризисом в течение 3—5 лет. Ну, поменяется правящая партия, не слишком отличающаяся от своих оппонентов, и дело на этом закончится. В России же при её исторически авторитарном режиме и оголтелой оппозиции такое затягивание экономического кризиса может быть фатальным. Владимир Путин, несомненно, это осознаёт. Почему он защищает либеральное правительство, не совсем ясно. По-видимому, он продолжает верить сам в либеральные догмы или считает, что их можно слегка поправлять с президентского пьедестала. Он делал это с успехом, будучи премьером при президенте Медведеве. Однако время было другое: страна ещё не исчерпала тогда свои пределы экстенсивного роста, оставшиеся от СССР. Цены на нефть были высоки, и не было такого безобразно наглого давления на Россию. Сейчас эволюционным путём, благодушествуя, либералам вряд ли удастся удержать ситуацию под контролем. Преодолеть кризис можно, только сменив курс правительства. И смысл смены курса заключается в том, что для преодоления кризиса необходимы, наряду с рыночными и явно нерыночные методы.
Во-первых, прямые государственные инвестиции, поддерживающие и спрос, и предложение. Такими инвестициями являются вложения в социальную сферу, крупные инвестиционные проекты, направленные на развитие необходимых для обеспечения безопасности страны отраслей.
Во-вторых, составление планов развития с использованием методов индикативного планирования и математических моделей, моделирующих экономические связи.
И, в-третьих, строгий контроль за банками, вплоть до их национализации, в случае их разрушительного поведения, угрожающего стабильности экономики.
Понятно, что изменение курса правительства требует решительности от президента. Если лично он доверяет премьеру и не хотел бы его менять в силу его полной лояльности, то членов правительства можно было бы сменить или, по крайней мере, заставить их подчиняться премьеру и новой стратегии.

г. Амстердам.
Лариса КЛИМЕНКО-МЕНЬШИКОВА, к.э.н.