slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

"Ты мне брат по духу..."

Современный мир разрывается между двумя напастями – глобализмом в его американской версии и различными проявлениями этнократизма. Для России эта дилемма имеет особую остроту: бездумный отход – хоть в ту, хоть в другую сторону – от собственного культурного и исторического уклада, выраженного формулой «единство в многообразии», может иметь для неё самые пагубные последствия. Россия – не просто государство, а самобытный мир, объединяющий разные народности, культурный континент, по масштабам и значению не уступающий Европе, Азии или Америке. 

В «Слове» № 12 напечатаны стихи Аркадия Масленникова, где есть такие строки: «Мы не вправе забывать историю, нас сплотила общая судьба. Ты мне брат по духу и по крови, черемис, татарин и мордва». Эти слова содержат немалый исторический смысл: братство русских с народностями Поволжья и Урала – одна из скреп, обеспечивающих единство Российского государства. Нынче есть реальный повод для разговора о предпосылках и условиях этого братства: 450-летие вхождения в состав России отметили в Марий-Эл, Чувашии и Башкирии, а сейчас начинаются мероприятия по празднованию такой же даты в Удмуртии. 

 

ВОСТОЧНЫЙ ВЕКТОР РУССКОЙ ИСТОРИИ

Волжско-Уральский регион стал частью Российского государства во второй половине XVI века. Вхождение казанских и астраханских татар, мордвы, чувашей, марийцев, удмуртов, башкир в систему общероссийских политических, хозяйственных, культурных связей стало вполне закономерным результатом исторических процессов, на протяжении нескольких веков протекавших в этом регионе. Предпосылки такого вхождения накапливались задолго до XVI века.

Уже в момент оформления русской государственности проявился её  полиэтнический характер. В летописном свидетельстве о призвании Рюрика на княжение в Новгород в числе племён, инициировавших это призвание, названы два славянских и два финноугорских племени – ильменские словене, кривичи, чудь и весь. Права и обязанности жителей Древней Руси не зависели от племенной принадлежности, а общие военно-политические и хозяйственные интересы вели к культурной интеграции разноязычных племён. Возникнув на славянской основе, древнерусский этнос вбирал в себя и финноугорские, балтийские, германские, тюркские элементы. В его составе полностью ассимилировались финноязычные меря, мещёра и мурома, тюркоязычные берендеи и торки, балтийское племя голядь. В орбиту восточно-славянской культуры втягивались чудь, весь, карела, ятвяги и другие неславянские племена. Восточное пограничье было зоной славянских контактов с мордвой, волжскими булгарами, буртасами, с предками марийцев, удмуртов, коми. В Приазовье славяне активно взаимодействовали с предками черкесов и осетин.

С первых лет существования Руси отношения с восточными соседями приобрели для неё особое значение. В трудах «евразийской» исторической школы они обозначены как «историко-культурное взаимодействие Леса и Степи, ведущее к созданию империи особого типа». Речь идёт о вековых контактах славян с кочевыми племенами. Мирное сотрудничество чередовалось с конфликтами. В соревновании двух ментальных стихий верх брала то одна, то другая сторона, что определило драматургию исторического действия на просторах Евразии.

Киевский князь Святослав Игоревич попытался объединить Лес и Степь; затем между двумя мирами шла борьба. Период, когда Русь находилась в зависимости от Золотой Орды, прошёл под знаком перевеса Степи. С середины XV века до Петра I нарастало
контрнаступление Руси на степные ханства. Имперский период олицетворял объединение Леса и Степи. Оно вполне отражало логику русской истории. Историк-евразиец Георгий Вернадский писал: «Произвольное деление России на две части – Европейскую и Азиатскую – является не обоснованным и не оправданным», доказывал, что эти части образуют «не неопределённую социоисторическую комбинацию Европы и Азии, а громадную специфическую географическую область земного шара – Евразию».

Киевская Русь на востоке соперничала с Хазарией, правящую верхушку которой составляли потомки еврейских эмигрантов с Ближнего Востока. Хазария включала в себя многие тюркские и иранские племена, держала в  зависимости многие народности Поволжья. В 965 году Святослав Игоревич разбил хазарское войско. После поражения Хазарский каганат стал быстро клониться к упадку, а русские существенно продвинулись на восток, активизируя свои связи с булгарами, суварами, мордвой, марийцами.

Эти племена в то время находились в составе Волжской Булгарии, в военных столкновениях с которой Русь знала и победы, и поражения. Так, Святослав совершил успешный поход на Булгарию, а через сотню лет булгары захватили русский город Муром и некоторое время удерживали его. Между Булгарией и Русью шло соперничество за мордовские земли. В XII веке часть этих земель присоединили к себе Суздаль и Рязань, в 1221 году суздальцы основали здесь Нижний Новгород. После этого в отношениях между Волжской Булгарией и Русью установилось равновесие, был заключён мирный договор, были налажены взаимовыгодные торговые связи.

Булгария, как и Русь, не была замкнутой этнической системой. Булгары в Среднем Поволжье не являлись первопоселенцами, окончательно перекочевав сюда только в X веке и вступив во взаимодействие с финноугорскими и тюркскими племенами, населявшими эти территории до их прихода.

Господству узкой этничности среди русских и булгар препятствовали универсальные религиозные системы – православие и ислам. И на Руси, и в Булгарии установилось многообразие жизненных укладов и традиций,  сложились принципы соседства разных народностей в составе одного государства. Эти принципы помогли народам Руси и Булгарии выжить под натиском монголов, адаптироваться в условиях зависимости от них.

В домонгольский период Руси приходилось часто воевать с половцами, обитавшими в степи от Дона до Урала. Но русско-половецкие отношения не сводились только к конфликтам. После походов друг против друга и русские, и половцы приводили с собой пленных, что вело к их частичному этническому смешению. Нередки были династические браки. К примеру, на половчанке был женат Юрий Долгорукий, его сыном от этого брака был Андрей Боголюбский. Заключались и военные союзы между князьями и ханами. Битва на Калке, где русско-половецкие дружины потерпели поражение от монголов, открыла новую страницу в истории и Руси, и половцев, и других народов, обитавших к востоку от русских границ.

 

РУСЬ В ЕВРАЗИЙСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Половцы, русские, булгары, мордва сопротивлялись монгольскому нашествию, но противостоять мощной и отлично подготовленной армии не могли. В том, что в XIII веке ход событий для этих народов по своей сути был одинаковым, проявилась не просто схожесть отдельных фактов. За этим просматривается общность исторической судьбы.

С окончанием военного похода хан Батый основал на Нижней Волге свою ставку – город Сарай, ставший столицей Джучиева улуса – сначала части гигантской Монгольской империи, затем – самостоятельного государства, названного русскими Золотой Ордой. Оно занимало территорию, включавшую бывшие половецкие владения от Дуная до Дона, Крым, Северный Кавказ, бывшую Волжскую Булгарию, башкирские земли, Средний и Южный Урал, Западную Сибирь, Казахстан. Из русских земель в состав Золотой Орды напрямую были включены Елец, Калуга и Тула.

Полиэтничный состав Орды наследовался ею вместе с завоёванными территориями, принадлежавшими ранее государствам скифов, сарматов, готов, Хазарии, Булгарии. Монголы составили тонкий слой военно-политической знати. Численное преобладание в Орде оказалось у половцев. Остальное население представляло собой этнический конгломерат из русских, булгар, буртасов, башкир, мордвы, марийцев, ясов, черкесов и других. Племенные группы жили чересполосно, часто смешивались. При этом народа, который сам себя называл бы «монголо-татарами», разумеется, не было. Этот словесный гибрид, будучи кабинетным изобретением, появился лишь в XIX веке.

Русь вошла в огромный евразийский мир, который жил по суровым правилам, но в то же время был многообразен и богат самобытностью. Русские сохранили здесь не только культуру, но и государственность. Зависимость от Орды выражалась в форме протектората. Он стал результатом стратегического выбора Александра Невского, сделанного в пользу союза с Ордой против агрессии крестоносцев. На Руси раны от Батыева погрома постепенно затягивались, нарастала культурная близость с ордынскими народами. Этому способствовало учреждение в Орде Сарской православной епархии для русских пленников и их потомков. Духовно окормляя русских, она обращала своё слово и к ордынцам, благодаря чему многие из них принимали православие.

Деятельность Сарской епархии не прошла даром. После объявления ислама официальной религией Орды на Русь двинулся поток православных ордынцев, в основном поступавших на службу к московскому князю. Лев Гумилёв писал: «В Москве собралась военная элита Золотой Орды. Татары составили костяк русского конного войска, которое впоследствии и обеспечило победу на Куликовом поле». Хорошо известно, что выходцы из Орды основали многие русские дворянские роды.

После Куликовской битвы, польско-литовской унии 1385 года, разгрома ордынского хана Тохтамыша Тамерланом наступил качественный перелом в русско-ордынских отношениях: для Руси более опасной, чем Золотая Орда, стала Польша. К середине XV века Орда вошла в полосу политического дробления, Русь же уверенно двинулась к созданию централизованного государства. С этой исторической «развилки» уже просматривалось, что вопрос о золотоордынском геополитическом наследстве рано или поздно встанет в качестве актуальной проблемы.

В первой половине XV века Золотая Орда распалась на шесть отдельных государств. Одним из них стало Казанское ханство.

 

НА ПУТИ К ЗОЛОТООРДЫНСКОМУ НАСЛЕДСТВУ

С усилением централизации политическое влияние Руси в Поволжье росло. Население края видело в московских князьях людей, способных восстановить единство евразийского мира. Такой взгляд разделяли и многие представители казанской знати. В 1448 году на московскую службу пришёл сын казанского хана Касым со своими людьми, получив на Руси владение, названное Касимовским княжеством. В 1468 году он возглавил военный поход на Казань, затем помог Ивану III присоединить Новгород и Тверь. Во время «стояния на Угре» касимовцы своими военными манёврами нейтрализовали действия хана Ахмата. Впоследствии они активно убеждали казанцев присоединиться к Москве.

После вятского похода Иван III повернул на Казань, и казанский хан Ибрагим подписал с Москвой дружественный договор. Но сын Ибрагима Алихан занял антирусскую позицию, вызвав раскол среди казанской знати, вылившийся в трёхлетнюю войну. Война закончилась после того, как Казань  заняли русские войска, а ханский престол занял представитель «московской партии» Мухаммед-Эмин. Казанское ханство превратилось в протекторат России, продержавшийся до 1521 года, когда власть в Казани захватили ставленники крымских ханов. Казанское ханство превратилось в орудие крымско-турецкой агрессии, в источник постоянной опасности для русских земель. Набеги казанцев наносили немалый ущерб Руси, в плен были уведены десятки тысяч русских. В 1530 году для исправления сложившейся ситуации Василий III организовал военный поход на Казань. Город сдался, но закрепиться в нём русским не удалось из-за нераспорядительности воевод Михаила Глинского и Ивана Бельского.

После присоединения к Москве пермских и вятских земель казанские владения с севера, запада и востока оказались окружёнными российской территорией. Ареал проживания мордвы, марийцев, удмуртов разделился между двумя государствами. Окская  мордва, поветлужские марийцы и вятские удмурты, находясь в сфере русской государственности, участвовали во всех походах Москвы против Югры и Казанского ханства. В пределах России проживала и немалая часть чувашей и татар. Под влиянием соплеменников, находившихся в российском подданстве, среди казанских чувашей, марийцев, удмуртов, мордвы ширились настроения в пользу России. Влияло и то, что налоговое бремя в России было легче, а свобода промыслов шире, чем в Казанском ханстве. К этому добавилось стремление крымско-турецких ставленников консолидировать мусульман под знаменем «священной войны с неверными», что вызывало психологический дискомфорт у немусульманского населения. Стабильность Казанского ханства оказалась под большим вопросом.

Иван IV поставил задачу остановить крымско-казанскую агрессию и освободить из казанской неволи сто тысяч русских пленников. Он совершил пять походов на Казань. После первого из них в 1545 году в Казанском ханстве произошло восстание против крымцев. Два следующих похода – в 1547—1548 и в 1549—1550 годах – были неудачны. Готовясь к решающим боям, русские заложили в казанском пограничье крепости Свияжск и Алатырь.

Четвёртый поход весной — летом 1551 года способствовал добровольному присоединению к России горных марийцев и чувашей. Они принесли присягу  русскому царю, ставшую правовым закреплением их вхождения в состав России. Летопись повествует о поездках марийцев и чувашей к Ивану IV: «Горние же люди ездили ко государю во всё лето человек по пятисот и штисот; а государь их жаловал великим жалованием, кормил и поил у себя за столом, князей и мырз и сотников казаков жаловал шубами з бархаты, з золотом, а иным чюваше и черемисе камчаты и атласные, а молодым однорядки и сукна и шубы бельи… И видя то государево к себе жалование, прямити почали и служити правдою и на Луговую сторону ходити воевати и языков добывати».

Решающее значение для вхождения Среднего Поволжья в состав России имел поход 1552 года. В нём участвовали несколько десятков тысяч касимовских татар, мордовских, чувашских и марийских ратников. Успеху похода содействовали казанские сторонники союза с Россией и находившееся в Казани русское население.

Сто тысяч освобождённых русских пленников получили компенсацию за неволю в виде доли от казанских богатств, попавших в руки Ивану IV. Многие бывшие пленники предпочитали оставаться в Казанском крае. Их присутствие облегчало прибытие сюда переселенцев из центральных районов России, ускоряло их адаптацию к местным условиям. Поток русских крестьян в Поволжье не ущемлял жизненные интересы местных народностей: свободных площадей для земледелия здесь было много, а каждая крестьянская семья брала столько земли, сколько могла обработать самостоятельно, не присваивая ни одной лишней десятины. Русские пахари входили в дружеские отношения с местными жителями, устанавливали с ними хозяйственно-кооперативные связи.

В 1556 году Ивану IV без боя покорилась Астрахань. Волга от истока до устья стала русской рукой. Выход России широким фронтом на восток вёл к  упадку Ногайской Орды и освобождению от тяжёлой ногайской зависимости башкир. В 1557 году был оформлен акт их добровольного присоединения к Российскому государству. В 1558 году закончилось присоединение к России удмуртских земель.

 

«БЫТЬ НАМ ВСЕМ

В СОВЕТЕ

И СОЕДИНЕНИИ…»

Условия жизни в составе Российского государства для народов Поволжья были гораздо более благоприятными, чем под властью крымско-казанских ханов. Повысилась безопасность жизни простых людей. Они избавились от постоянной угрозы быть проданными в рабство, ибо работорговля, дававшая немалые прибыли казанской знати, была запрещена русской администрацией. Конечно, «обиженные» мурзы и беки были недовольны, а потому пытались сеять смуту среди простонародья.

В новых российских землях была введена система управления, в которой воеводская администрация сочеталась с местным самоуправлением. Местные силы привлекались и в административные органы. В Поволжье и на Урале развернулось масштабное городское строительство, возникли города Самара, Саратов, Чебоксары, Уфа, Ядрин, Цивильск, Сарапул, Царевококшайск, Козьмодемьянск, Ирбит, Верхотурье и другие. 

Жители Поволжья получили возможность заселять неосвоенные земли. Многие удмуртские и марийские роды стали селиться на северо-востоке Башкирии и на Среднем Урале, немало мордовских семей переехало в Заволжье и в Южное Приуралье. Татары, чуваши, мордва, марийцы, удмурты, башкиры вместе с русскими приняли участие в освоении Сибири. В отряде воеводы Воейкова, командированного в Сибирь после гибели атамана Ермака, основную часть  составляли служилые татары. 

Прошло всего полвека после вхождения Поволжья и Южного Урала в состав России, как нерусские жители этих областей уже ощущали себя её неотъемлемой частью. Англичанин Дж. Горсей, описывая российскую Смуту начала XVII века, отметил, что нерусские народности Поволжья упорно сопротивлялись польской интервенции: «Эти инородцы под властью русских царей имели с их стороны хорошее обхождение с собой; и теперь, лишённые привычного хорошего обхождения и притесняемые поляками, они возненавидели их, что и послужило им и русским на пользу. Они поднялись в огромном числе, вооружились и стали нападать на поляков, убивая их».

В ополчении Минина и Пожарского активно участвовали татары, мордва, марийцы, чуваши, были в нём также башкиры и удмурты. В Казани на собрании всех представителей края было принято постановление: «Мы и всякие люди Казанского государства согласились с Нижним Новгородом, с горными и луговыми татарами и черемисой, что быть нам всем в совете и соединении, за Московское и Казанское государство стоять».  

В многочисленных войнах, которые вела Россия на протяжении XVII и XVIII веков, выковывались традиции воинского братства российских народов. Пётр I факт такого братства зафиксировал в воинском уставе, дав своим офицерам наказ всячески крепить солидарность среди солдат: «Каковой ни на есть веры или народа они суть, между собой им христианскую любовь иметь». Татары, башкиры, мордва, чуваши храбро и успешно воевали в Северной войне. Не менее достойно они проявили себя и в 1812 году: татарская и башкирская конницы наводили страх на наполеоновских солдат, собранных со всей Европы. После вторжения Наполеона в ходе армейского призыва из чувашей и мордвы было сформировано несколько пехотных полков. Формированием одного из них лично занимался знаменитый адмирал Ф.Ф. Ушаков. Много чувашей, мордвы, татар тогда вступило в Казанское ополчение.

Традиции воинского братства русских, татар, башкир, чувашей и других российских народов давали о себе знать и в Первой мировой войне. К примеру, из чувашских и мордовских сёл на войну ушла почти половина всех трудоспособных мужчин. Чуваши и мордвины воевали на всех фронтах Первой мировой.

 

БРАТСТВО ПО ДУХУ

После присоединения к России народы Поволжья стали приобщаться к просвещению, которое распространялось на волне христианизации края. По замыслу главы Русской церкви митрополита Макария, укреплением позиций православия среди поволжских народов должны были заниматься Успенский, Зилантов и Спасо-Преображенский монастыри, основанные в Казани. Первый православный миссионер в Казанском крае архиепископ Гурий создал несколько школ для местных новокрещёнов. Среди них появились грамотные люди: писари, учителя, священники.

К православию массово приобщались чуваши и мордва. Менее охотно от языческих традиций отрывались марийцы, но и среди них появилось немало христиан. В православную веру перешла и некоторая часть татар. Те же татары и башкиры, которые сохранили мусульманскую веру, ущемления своих прав не испытывали. Царь давал наказ Гурию при его отъезде из Москвы: «Страхом к крещению отнюдь не приводить, а приводить только лаской». Ущемление духовной свободы людей считалось недопустимым.

Церковь, опираясь в своих проповедях на новозаветный тезис: «Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других» (Фил. 2.4.), призывала людей к единству и братской взаимовыручке, к сотрудничеству в повседневной жизни, в решении хозяйственных проблем, в развитии культуры. В утверждении этих принципов русские призваны были служить примером. Конечно, воеводы из Москвы не прочь были показать свой административный норов, но он не носил никакой этнической окраски. Тем более никаких притязаний на господство по этническому признаку со стороны русских не было в народной среде.

При этом в отношениях между народами Поволжья связующую роль играли русский язык и русская культура, нередко – русское православие, о чём свидетельствует песня, которую когда-то пели в мордовских сёлах. В ней рассказано о женитьбе башкира-мусульманина Алима на мордовке-язычнице Анюрке: «Красавец Алим говорит: Ох, супруга моя Анюрка! Ты по-нашему говорить не умеешь, нашу веру не знаешь, не ведаешь. Отвечает мужу Анюрка: муженёк мой Алёшенька, не переживай – мы с тобою русскую веру примем».

Православие ещё в Древней Руси впитало в себя отношение к природе, как к величавому храму. Импульсы такого отношения шли из крестьянского мироощущения, из земледельческих культов, из обожествления матери-земли, из почвенничества. Эти импульсы чутко улавливали поволжские язычники, для которых русское православие оказалось близким. Не вызывал у них отторжения и русский патриотизм, который  был патриотизмом почвы, а не крови. Он не разъединял, а сближал русских с мордвой, татарами, башкирами, удмуртами, чувашами, марийцами, не видевшими в нём этнического обособления и легко соединявшими его с собственным патриотизмом. Такое соединение означало, что общей почвой для всех этих народов теперь становилась вся Россия. 

Православие несло в себе духовную свободу, представление о том, что каждый человек и каждый народ уникален. Все российские народы могли свободно развивать свою культуру, при этом становясь частью единой соборной общности. Российское государство складывалось не как империя колониально-западного типа, а как форма солидарного взаимодействия проживающих здесь народов.

Конечно, нельзя утверждать, что между разными народностями России  не бывало никаких трений и конфликтных ситуаций. Важнее другое: случаясь, они выражали не фундаментальную мировоззренческую установку, присущую российскому цивилизационному типу, а как раз отклонение от неё. Если сравнить русскую колонизацию того же Поволжья с европейской колонизацией Америки, то легко можно обнаружить их различие, суть которого сводится к  разной установочной мотивации. Заселение Америки английскими пуританами представляло собой цепь беспрерывных конфликтов с коренным населением. И это было не случайностью, а прямым результатом пуританского догматизма.

Пуританству был свойствен плоский буквализм в толковании Библии. Проводя аналогии с библейскими сюжетами, но не видя при этом ментальной разницы между Новым Заветом и Ветхим Заветом, пуритане своё прибытие в Северную Америку из Европы представляли «новым Исходом», Америку – «новой землёй обетованной», а местных индейцев-язычников – «новым Ханааном». В Библии сказано, что евреи в Ханаане «побили всё дышащее, что было в нём», и «всю добычу городов сих и весь скот разграбили сыны Израилевы себе; людей же всех перебили мечом, так что истребили всех их, не оставили из них ни одной души» (Нав. 11, 10—16). Буквальную аналогию с Библией пуритане-начётчики превратили в религиозную санкцию. Индейцев ждала судьба Ханаана, от имени британской короны «охотникам» за индейскими скальпами выплачивались премии.

Отношения между западными метрополиями и их колониями строились по схеме «избранные – отверженные», когда одни получали все права, а другие лишались всяких прав, становились «отверженными». В русском продвижении на Восток ничего подобного не было. Русские казаки и крестьяне не кичились «благочестием», подобно пуританам, вели себя как живые люди, а не как призраки из ветхозаветных текстов. В отличие от западных «цивилизаторов» они не считали, что любовь к своему должна строиться на ненависти к чужому, а потому вступили в культурный диалог со своими тюркскими и финноугорскими соседями, объединились с ними для решения общих исторических задач. Александр Солженицын отметил: «Отвеку выбрала Россия непростую стезю быть страной многонациональной – и ни от кого своих она отказаться не может».

Сергей РЫБАКОВ

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: