Комментариев пока нет
Волей Христа храним

Виктор Петров
Родился Виктор Сергеевич Петров в Авдеевке в семье военного. С отроческих лет живёт на Дону. «Рабочими университетами» были порт, бондарный завод и судоверфь. Окончил отделение журналистики Ростовского государственного университета, служил в ракетных войсках (Прикарпатский военный округ), работал в редакциях газет (Мариуполь, Азов) и в книжном издательстве. Поэт, критик, публицист, издатель, главный редактор журнала «Дон», редактор альманаха «День поэзии – ХХI век», член бюро Литфорума «Миръ Слова» при Издательском совете РПЦ и Московской городской организации Союза писателей России. Лауреат Всероссийской литературной премии имени М.А. Шолохова, победитель Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь». Автор
17 стихотворных книг.
Владимир Крупин, лауреат Патриаршей Премии:
Хорошие стихи, нужные. Картина рисуется самая русская, самая сыновняя. Религиозно-философские мотивы оправданы, ибо избегают декларативности и излишней публицистичности («Армагеддон», «Молитва», «Я воздел три перста...»). В Ростове я был разок, «Ростовский базар» воскресил память, спасибо. Хорошо о деревне, земле (Валентину Распутину, «Деревня»). Рад сердечно. Брат Виктор, хороши, молоды стихи! А особо угодил воспеванием вятушки, а в её лице всех моих прекрасных вятских землячек. Да, они такие. Словом, рад сердечно.
Виктор ПЕТРОВ
АВДЕЕВСКИЙ ХРАМ
Всем законам – войны закон:
Если ангел взлетает вверх,
Указуя на вражий схрон,
То прощается танку грех –
Разутюженный террикон.
Белый свет во скорбях не бел,
Только, волей Христа храним,
Храм авдеевский уцелел,
И крылатится крест над ним,
И алтарный живёт придел.
Я на этой земле рождён,
А случится, так лечь в неё,
Поливаемую дождём –
Дождь свинцовый горит огнём,
Отступая за окоём.
Дан же Киеву знак дурной –
Рухнул там на соборе крест.
Повиниться кому виной
За безумие этих мест
И молить о судьбе иной?
Вот и бьётся в бою мой брат,
Как свершает последний Суд...
Орудийный гремит набат,
И в ответ колокольный гуд
Воскрешает киоты хат.
АZИМУТ
Я родился в Авдеевке,
А крещён был в Успенке.
Сколь разора содеяно –
За такое бы к стенке!
Изуверствуют ироды,
Тянет горечью гари.
Плачьте, Киев и Миргород,
Мариуполь и Харьков...
У, треклятое каинство –
Стал вражиною зёма!
Окоём размыкается
Трауром чернозёма.
Хата ридная, мазанка –
Не редут ли внезапный?
Танки выбрали аzимут
И уходят на запад.
Гул услышу авдеевский
На успенской таможне.
Родову как и где искать,
Если Бог не поможет?
Предана, перепродана,
По частям раскроима:
Нет двух родин – есть Родина,
Русь моя с Украиной!
БРАТЫ
Бьются братья смертным боем –
Брату брат уже не брат.
Столкновенье лобовое,
Мат стоит да перемат.
Выгорело чисто поле,
Крыто залповым огнём.
И с Андрием дьявол в доле,
Плачет паночка о нём.
Горе горькое Тарасу –
Люльку с горя уронил...
И курочат танки трассу
Тыщей лошадиных сил.
Ну а ляхи, что там ляхи
Всех мастей и всех времён?!
Шиты смертные рубахи,
Да не каждый погребён.
Потому как батарея
Бьёт прицельно по врагу,
И заката флаг, не рея,
Сник на траурном снегу.
Близок холод, лютый холод –
Жизни прежней больше нет:
Сердце так и ходит, ходит,
Разорвав бронежилет.
Марш – с этапа до этапа –
Изо всех железных жил.
Где Остап? А нет Остапа –
Сынку голову сложил.
Птица Жаль стенает следом,
Эта Жаль – всему беда.
Никому ещё не ведом
Путь последний в никуда.
Что же будет? Ветер будет
Над сгоревшим полем выть
И, как датский принц, рассудит:
Быть – кому? кому – не быть?
ЗНАК
Росчерк ставил в конце приказа
Буквой «Z» рядовой штабист.
Этот знак – не слова, не фраза –
Обособил командный лист.
Знать не знаем ещё итога,
Если следом – приказ другой:
Вдрызг изрытая взрывом дорога
Стала вестью для нас благой,
Потому что по ней упрямо
Наши двигаются вперёд,
И разыгрывается драма,
Заряжая смертей черёд.
Знак победный исполнен смысла,
Знак стремительный,
молний знак.
Это Волга и Днепр, и Висла...
Одер с Темзой – уж если так!
Знак повсюду, и в отчем граде
Был дотоле и снова есть –
Мой Аzов! Изначалья ради
Возвратима Аzову честь.
Рейха вражеские знамёна,
Что бросали под Мавзолей,
Изверги из нацбатальона
Заимели и стали злей.
Опорочить хотели слово,
Не случилось того у них:
Буква Z это знак Аzова
Да и моря – от сих до сих!
И латиница стала русской,
И в названиях русских есть,
Утверждая ракетным пуском
Нашу волю и нашу честь.
ХРАНИТЕЛЬ ЗНАМЕНИ
Была страна, и нет страны –
Сгорела синим пламенем.
Рыдают глупые сыны,
Но есть хранитель знамени!
Когда спускали красный флаг
С крестом серпа и молота,
То ликовал заморский враг,
Что Русь моя расколота.
И гимн звучал, как скорбный блюз,
Вскрывая звуком вены мне.
Так нерушимый наш Союз
Разрушен был в мгновение.
От Владика и до Карпат
Стояло голошение:
Прощай, советский крест – серпа
И молота скрещение!
Пришла народная беда –
Сменили знамя знаменем,
И стал я каменным тогда,
Во мне – другой, незнаемый.
А с красным флагом что и как?
Прости-прощай, империя!
Куда исчез величья знак,
Уже не флаг – материя?
Но встал один из всех – за всех! –
Решительного звания,
Свернул кумач, не глядя вверх...
Таков – хранитель знамени!
Вверху не свет – зиянье тьмы:
Взглянуть – увидеть дьявола,
И потому, не глядя, мы
Сошлись во тьме отъявленной.
Случилось так, да всё не так!
Мы стали неуступчивей:
И если мрак, да сгинет мрак,
Когда просвет меж тучами!
А имярек, до сей поры
Не поступясь державою,
Идёт на бранные пиры –
В края от крови ржавые.
Идёт солдат не солнцу встречь,
А наступает к западу:
От Сталинграда путь на Керчь –
Вершит судьбу внезапную.
Идёт, как древко, прям, упрям,
Обвита грудь полотнищем.
Солдат и здесь, и там, и сям:
Убьют, встаёт – живой ещё.
А ну, прибалты, от винта,
И шла бы, шляхта, далее!..
Где Бранденбурские врата
И где рейхсканцелярия?
Идёт к Берлину – брать готов!
А там – картина жуткая:
Ударил свет прожекторов –
Приказ на штурм от Жукова.
Виднее на свету рейхстаг,
И путь бойца яснее ясного,
И расцветает красный флаг,
И нет прекрасней
цвета красного!
АЗОВСТАЛЬ
Я селюсь в заводской общаге
И работаю в многотиражке,
Множась на газетной бумаге...
Спать не сплю,
причислен к третьей страже.
Страдаю по той, что – в Азове
И не помнит обо мне,
должно быть...
Я перевоплощаюсь в слове,
Набираю джеклондонский опыт.
Мне уже двадцать...
Только двадцать!
Чтоб развеять тоску об Азове,
Выйду к морю – огни двоятся:
Так меня пробивает слезою.
Я не сентиментальный парень,
Но что тут поделаешь, когда мне
Одиноко порой не в паре,
Мучит ностальгия о недавнем...
И тогда в унисон со мною
Выдыхает «Азовсталь»
с оттяжкой.
...Сгинь, сутулость! –
с прямой спиною
Отстучу статью
в многотиражку.
И машинку «Москва» отставлю,
И небо увижу вдруг мартеном –
Разливается солнце сталью,
И зарево блуждает по стенам.
Кальмиус воды к морю катит –
Чудятся Дона Тихого воды.
И громовые бьют раскаты –
Кто расстреливает
даль свободы?!
Наперёд ничего не знаю
И мало что понимаю в жизни:
Кровь Предтечи тяжелит знамя,
Как предрекает распад Отчизны.
Это потом узнаю точно,
Что означает людская убыль.
Если ударит вражья «точка» –
На части разорван Мариуполь.
А тогда – киевлянка Алла,
Друг мой грек Балджи,
еврей Гришкевич –
Вся редакция наша знала:
Вместе мы, и это разве мелочь?!
Мы роднились не кровью – духом,
Нет родства такого
в свете крепче.
Азовстальская же разруха –
Неразгаданная кровь
Предтечи.
ДЕРЕВНЯ
Смотрит лес на меня
с недоверьем,
И теряется здесь интернет.
Я приехал к отцовской деревне,
А деревни, как не было, нет.
Староверческий крест на погосте
Протянул ко мне руки с мольбой.
Я приехал на родину в гости
И казнюсь непутёвой судьбой.
Где я был? что я делал?..
Не важно.
Ничего не вернуть,
не простить.
Мне бы только
за птахой отважно
Продлевать соловьиную нить!
Чередою стоит родова ли,
Дерева ли растут предо мной?
Здесь издревле деды бедовали
И не ведали доли иной.
Я родился и жил по-другому,
Но раскол мою душу саднит,
И, крестясь колокольному грому,
Поминаю родительский скит.
Мне уже не уехать отсюда,
Где в живых никого...
Никого!
И зверьё не чурается люда,
И не знает угла своего.
Дотлевают закатные угли,
И стоит в горле горестный ком.
Что мне яндекс
и что мне тот гугол,
Если травы плетутся венком?
Комментарии:
Статьи по теме:
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий