Иноземцы у Лукоморья

На многих западноевропейских картах XVI–XVIII веков на территории Руси можно встретить географический объект, название которого вольно или невольно ассоциируется с пушкинскими сказками. Это «Lucomoria» — Лукоморье. Примечательно, при этом, что все картографы, в том числе и такие географические авторитеты, как Меркатор, Гондиус, Масса, Кантелли, единодушно размещают Лукоморье в одном и том же месте — на правом (восточному) берегу Обской губы, в месте впадения Иртыша в Обь.

Позже, в XVIII веке, голландский путешественник Николас Витсен, составляя по итогам своего путешествия в Московию «Carte Novelle de la Tartarie», также укажет на существование Лукоморья, но перенесёт этот загадочный край к заливу Карского моря.

Топоним «лукоморье» исключительно русский, ни в одном другом языке не имеет даже близких созвучных аналогов, поэтому европейские картографы просто записывали его латинскими буквами. На Руси же это слово имело одно-единственное толкование: резко изогнутый морской берег, и в таком значении — «в луце моря», «из луку моря» — употреблялось еще в литературных источниках XII века. Но… с совершенно иной, чем у европейских картографов географической привязкой – в древнерусских летописях такое название носила местность возле излучин Азовского и Чёрного морей, где в XI–XII веках кочевали половцы – «лукоморцы». Лукоморьем названа территория Северного Приазовья и низовий Днепра и в «Слове о полку Игореве»: «А поганого Кобяка изъ луку моря от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ яко вихръ, выторже…»

Тогда каким же образом загадочное Лукоморье переместилось в Сибирь, и, судя по европейским картам, оказалось далеко «оторванным» от морской излучины? Оказывается, никакого произвола иноземными картографами допущено не было, и исток этой «истории с географией» также следует искать в древнерусских летописях. Впервые сибирское Лукоморье появляется ещё в «Повести временных лет», в том части, где летописец передаёт рассказ новгородца Гюряты Роговича о походе его сына на Югру.

В средние века в качестве сибирского географического названия Лукоморье встречается в Югорском дорожнике, описывающем маршрут, который проложили новгородские и псковские торговые люди в XIV — последней четверти XV веков. Этот дорожник, ставший затем одним из источников «Книги Большому Чертежу» для описания пути на Печору, Югру и к реке Оби, состоял он из двух частей, в одной из которых содержался весьма ценный для того времени план реальных дорог торговой экспедиции. В другой, легендарной части, рассказывалось о «незнаемых землях» Зауралья, где авторы сами не бывали.

Этим источником и воспользовался австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, чьи записки о географии, истории и внутреннем устройстве Московского Великого княжества и Русского царства, на протяжении нескольких веков были в Европах едва ли не главным «пособием по Руси». В Московском княжестве он побывал дважды: в 1517 и 1526 годах. В первый раз представлял интересы Великого княжества Литовского, в другой — правителя Австрии эрцгерцога Фердинанда. Цели этих посольских поездок были сугубо политическими: способствовать превращению пятилетнего перемирия между Россией и Литвой, срок которого истекал в 1527 году, в вечный мир. Но помимо обычных для иноземного посланника дел, Герберштейн решил посвятить изучению во многом загадочного тогда для европейцев Русского государства. Хорошее знание языка позволяло ему не только подробно расспрашивать русских людей о жизни в Московии, но и читать книги из царской библиотеки, откуда он почерпнул множество интересных сведений о разных российских землях. В той или иной трактовке рассказы из русских летописей и дорожников позже вошли в «Записки о Московии», увидевшие свет в 1549 году вначале на латинском языке, а затем — в переводах на другие европейские языки, в том числе и на русский.

Попали в книгу Герберштейна также рассказы о Лукоморье и лукоморцах, полученные из русских дорожников, в частности, того же Югорского: «Лукоморье — приморская лесистая местность; тамошние обитатели живут, не имея никаких домов. <…> Река Коссин (возможно Косьва, приток Камы) вытекает из Лукоморских гор, при её устье находится крепость Коссин, которой некогда владел князь Венца, а ныне его сыновья. До этих мест от истоков большой реки Коссин два месяца пути. От истоков той же реки начинается другая река, Кассима и, протекши через Лукоморье, она впадает в большую реку Ташма, за которой, говорят, живут люди чудовищного вида: у одних из них, наподобие зверей, всё тело обросло шерстью, у других собачьи головы, третьи совершенно лишены шеи и вместо головы у них грудь, или [у других] длинные руки, но без ног. Говорят, будто каждый год и точно 27 ноября, в день, посвящённый у русских святому Георгию, они умирают, а на следующую весну, [чаще всего к] 24 апреля оживают наподобие лягушек снова».

На устных описаниях географического расположения Лукоморья «в горах по ту сторону Оби» в книге Герберштейна и основывались европейские картографы, нанося его на карты между правым берегом Оби и левым берегом Енисея. Под Лукоморскими горами, возможно, подразумевалась часть Среднего Урала.

Рассказы же о Лукоморье, причём с теми же фантастическими подробностями о рыбах с человеческой головой, покрытых шерстью необыкновенных людях, которые живут в подземных пещерах, и тому подобными байками, долго ещё кочевали по путевым запискам иностранцев, побывавшим в Москве. Так складывался классический образец восприятия России европейцами XVI–XVII века, даже если они, как итальянец Александр Гваньини (1538–1614), и оговаривались: «Слышали, но не видели сами».

Татьяна ГРОМОВА.