1917 год и современность

О пользе и бесполезности аналогий

В последнее время всё чаще звучит сравнение положения дел в Российской Федерации с аналогичным 106 лет назад в Российской Империи. Причем схожесть ситуации регулярно отмечается уже не только православными турбопатриотами, не разделяющими миф о «линейно-прогрессивном» характере мировой истории, но даже вполне себе респектабельными системно-либеральными экспертами, близкими ко взглядам нацеленного на стабильность большинства правящего класса Российской Федерации. И это — правильное сравнение! Дух 1917 года всё больше витает в воздухе. Однако крайне важно не поддаться искушениям параллелизма и четко уяснить как схожесть ситуаций, так и отличие между ними.

Разумеется, правящей элите хочется представить дело так, чтобы на нынешнее положение дел народ смотрел так, как будто сейчас на дворе период «до февраля 1917-го», и все здоровые силы общества должны всячески желать и стремиться к сохранению существующего строя и положения дел (допуская лишь большие или меньшие частные коррекции). При этом вся пропагандистская рать во главе с Владимиром Соловьевым твердят, что нынешний российский правитель несопоставимо более сильный и волевой, нежели «самый слабый в русской истории» царь Николай II, в отличие от которого он крепко держит власть и пользуется безусловной поддержкой народного большинства. И в целом необходимо всем сплотиться вокруг национального лидера, во всем — довериться ему и верить в неминуемый успех. А учитывая, что поддержка либерально-прозападных сил сейчас, не в пример началу XX века, колеблется вокруг 5%, то угроза революции может исходить разве что со стороны «рассерженных патриотов» (чем оправдывается арест их лидера Игоря Стрелкова, а также краткие, носящие устрашающий характер, аресты авторитетных Владимира Квачкова и Павла Губарева и прочих «неразумных турбопатриотов»).

Разумеется, говоря об исторических параллелях, обоснованием «турбопатриотической угрозы» официозная пропаганда не обременяется: расчет на всё ту же облапошенность трудовых масс бытовухой и медийно-развлекательными помоями, как это имело место в начале 1990-х. Где и когда революции делались руками охранителей-патриотов (не путать с лоялистской охранотой, быстро становившейся участником дворцовых переворотов)?! А непосредственно в революцию 1917 года?! Некоторые приводят в пример монархиста Шульгина, приложившего руку к отстранению «слабого царя» и затесавшегося в состав масонского Временного комитета Государственной Думы. Но Шульгин, на пушечный выстрел не допущенный к Временному правительству, был лишь камешком в груде новой власти. А решающую роль в революции, как известно, исполнили вместе с кадетами члены прогрессистского блока из октябристов и праволиберальных националистов, представлявших тех самых системных либералов-охранителей («октябристов»), которые перед этим с подчеркнутой преданностью расшаркивались перед верховной властью и заявляли о себе как о «партиях власти».

Москва — Третий Рим, как политическая концепция современной России

Нет, серьёзный и безпристрастный анализ покажет нам другую картину — осознание нынешней России в фазе уже после Февраля 1917 года и до Октября. Да и разве это открытие?! Мысль о том, что в 1991 году к власти пришли февралисты, была совершенно очевидной для православно-патриотической общественности 1990–2000-х! Февралисты — ельцинская команда и сформированная ею элита — имели полную идейную преемственность милюковых-гучковых-родзянок и защищавших её втянутых в политику недалёких генералов (тогда алексеевых-рузских, ныне — лебедей-грачёвых). Западничество и доктринальный либерализм был на переданном через столетие знамени. Позже бдительность некоторых православных патриотов усыпило, во-первых, то, что эпоха феврализма явно затянулась, во-вторых, перешла в стадию проедающего потребительского комфорта и имитационного «державного вставания с колен».

Затянутость феврализма после 1991-го неудивительна: от новой октябрьской стадии население России точно было предельно далеко — по причине только что рухнувшего коммунистического строя, накопившегося отвращения к извращенному коллективизму и идеологизации в целом, отсутствия западной поддержки левых сил (как в начале XX века), а главное — в отведении Господом времени для добровольного и мирного возвращения русского народа в Церковь и покаяния. Время, которое, судя по всему, закончилось.

Что касается «эволюции феврализма» в Российскую Империю, то её попросту не произошло — и в условиях либеральной распущенности беззащитности русского народа и не могло произойти. Скорее такая эволюция может произойти со строгого плацдарма искажённой идеократии — как это имело место в 1930-1940-е, но так и не состоялось из-за неготовности русского народа и патриотической части правящей элиты отречься от богоборческой и антинародной догматической идеологии атеизма-материализма, несмотря на дарованную свыше и выстраданную Победу.

Да, некоторое смягчение радикального ельцинизма произошло, и не могло не произойти (точно так же режим троцкиста Хрущева был оттепелью на фоне комиссарского террора 1920–1930-х). Но, по итогу, давайте признаемся себе: у власти вся та же ельцинско-собчаковская группировка олигархов и ассоциированных с ними чиновников, легко разбавленная молодой порослью, взращенной в «институтах либеральной профессуры». И в условиях начавшейся Третьей мировой войны весь флёр и неоднозначность ситуации испарились так же быстро, как и с началом мировой войны Первой.

Говоря о настоящем моменте, мы самой логикой происходящего обязуемся понять, что находимся отнюдь не в фазе правления благоверного царя Николая II и его более ли менее патриотического правительства, которым угрожает «измена, трусость и обман»! Царя, который не впихивал Сербию в состав Австро-Венгерской Империи, который вместе с правительством не подписывал Минских соглашений с императорами Германии и Австрии, не поставлял им через фронт энергоносители и не выводил в их банки государственную казну, не приглашал в Зимний дворец киркоровых топтаться на святом Кресте, не совершал «жестов доброй воли» по сдаче российских городов с надеждой на скорый мир любой ценой, не только хоть изредка надевал мундир верховного главнокомандующего, но почти не снимал его, наконец, лично взял командование армией, сместив, не стесняясь, незадачливого родственника. Вообще, ставил общегосударственное над личным. Да и вообще тяжело представить рядом с Царем таких советников и министров, как ныне правящие Вайно и Кириенко, Греф и Миллер, Силуанов и Набиулина, Орешкин и Решетников, Фурсенко и Ливанов, никогда не служивших в армии военных министров и руководителей разведки. Не говоря уже о том, что к принятию стратегических решений напрямую причастны многочисленные олигархи-капиталисты как старой ельцинской Семьи и Семибанкирщины, так и «новых» сотрудников постперестроечной ленинградской администрации. Не говоря уже о том, что львиная доля из них принадлежит не к Церкви, а к синагоге, и к самой идее великой православной России относится с враждебностью или, по меньшей мере, с иронией.

Более чем разумно считать текущий этап фазой правления Керенского — если угодно, то не персонального, а коллективного! Вспомним, что было тогда: много громких и красивых заявлений, сверхпатриотических лозунгов наперебой с высмеиванием «отжившей своё» монархии и клеветой на святого Царя Николая II. И полным отсутствием осмысленных и решительных государственно значимых действий — как в военной, так и во внутренней политике. При явно преобладающей заботе не о государственно-народном благе, а о своекорыстных интересах. В общественно-политическом плане — полный либерализм в виде позволения более ли менее свободного существования самым разрушительным силам (на содержании капитала) при жёстком подавлении одной единственной общественно-политической силы — охранительно-патриотической православно-монархической, черносотенной. В военном — либерализация армии с самоуправством (вспомним массы «500-х» в СВО и ЧВК) и с отставкой идейно верных России генералов. В целом — с господством либеральной идеологии кадетов-самозванцев, неспособных к державному управлению, подменяемому ими пустословием, и провоцированием ею радикальных настроений. И бессилие на фронте при тихом пожелании значительной части элиты поражения для России в войне со скорейшим возвращением на любимые курорты Баден-Бадена и Ниццы…

Что из сказанного отсутствует в нынешней, якобы предфевралистской России, включая массовое неверие и откровенную враждебность Православию правящей элиты, а также звучащие из недр церковного руководства идеи о «нынешней свободе Церкви, которой у неё не было при царе»?! И корниловский «патриотический марш на столицу» уже, вероятно, произошёл — такой же согласованный с самими властными кабинетами, как и тот 106-летней давности…

А где же, спросят, в происходящих ныне событиях, рассматриваемых сквозь призму подобия с началом XX века, Царь и православная самодержавная Россия?! Когда они были?! В том-то и дело, что их с 1917-го так и не было, хоть они ещё могут и должны прийти! Царь и возвращение от Октября к дофевральской России были только в качестве возможности — в конце Перестройки и завершении советской эпохи. Но произошел переход в Февраль, ибо народ тогда так и не покаялся и хотел не правды Божьей, а свободы самовыражения, дешёвых джинсов с кружевными трусиками и Евросоюза.

Что же сейчас?! Россия явно движется к Смуте. Но какой?! Либерализмом и его кадетами она пресытилась, западными кущами народ не заманить! Сдать Россию англосаксам, как хотели февралисты, долгое время политически руководившие белым движением (как и теперь используя патриотическую армию, впрочем, такую же расхристанную, как и тогда)?! Это явно противоречит Божьему Промыслу. Да и планам иудейско-масонского двуглавого зверя: продолжение движения в том же духе правящей партии пораженцев в любой момент может привести к возмущению народа с непредсказуемыми последствиями. Так что же тогда?! Как мы помним, разочарование народа в импотенции либерального правительства и неудачи на фронте летом 1917-го вскоре привели к возмущению народа и пожелания им новой «сильной власти», которое тут же воплотилось в массовую поддержку революционно-социалистических сил со смещением в сторону большевистских радикалов. Закономерен рост социалистических настроений и сейчас вкупе с нарастающей популярностью Сталина. Причем, следует заметить, что правящая элита в согласовании с западными центрами только распаляют эти настроения, всячески заслоняя ими «воспоминания о православной самодержавной Руси» и препятствуя «возвращению к себе». Наконец, ещё раз отметим, православно-патриотическое общественное движение предельно маргинализировано, удерживается на периферии, малейшие попытки его приподняться наталкиваются на репрессии. А церковное руководство продолжает всячески уклоняться от поддержки такого движения — к слову, ровно, как и в 1917 году. По сути, вся нынешняя система висит на волоске Владимира Путина и ещё сохраняющегося страха Смуты.

Нельзя забывать и о пророчествах, что к власти в России в условиях Смуты ещё придёт на время безбожная красная власть, которая устроит лютые гонения на Церковь и православных. То есть, всё-таки произойдёт повторный переход от Февраля к Октябрю за то, что ни тогда, ни сейчас народ так и не покаялся, и не обратился к Богу, в том числе за «властью от Бога», для которой нужно вначале отречься от «власти от народа». Разумеется, это будет уже не «диктатура пролетариата» с силовой опорой на комитеты бедноты и толпы пьяных матросов, скорее — внеклассовая диктатура всевозможного анархистского сброда с силовой опорой на уголовников и этнические диаспоры. Но непременно — под руководством тех же троцкистских трибунов-блогеров.

Но, может, ещё есть надежда России не пойти по этому страшному пути?! На данный момент, единственным политическим центром Русского мира, стоящем (пусть ещё и не вполне твёрдо) на русских православно-государственнических началах — это Белоруссия. Вокруг этого центра и могли бы попытаться объединиться идейно-патриотические русские силы как в правящей элите, где они находятся на обочине, так и вне её.

Дмитрий КУНИЦКИЙ, научный сотрудник Института философии НАН (Минск, Беларусь)