slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

«Главный»

К 100-летию со дня рождения В.Г. Афанасьева

Виктор Григорьевич Афанасьев, главный редактор газеты «Правда» в 1976—1989 гг.

Именно так, без затей, называли между собой правдисты своего главного редактора Виктора Григорьевича Афанасьева, члена ЦК КПСС, депутата Верховного Совета СССР, действительного члена Академии наук СССР.

Мальчишка из русско-татарского села Актаныш на реке Белой (в 400 км от Казани), родившийся 18 ноября 1922 г., он был из тех сотен тысяч юных граждан страны, которые своей биографией зримо подтверждали доступность социальных лифтов в стране Советов для простых людей. Карьера его была головокружительной по любым меркам: уже в 53 года он главный редактор «Правды», главной газеты Советского Союза. 13 долгих лет проработал Виктор Григорьевич на самом верху советской политической пирамиды.

«Я сталинист, — повторял он не раз, — и ничего с этим не поделаешь». Он называл себя так не только потому, что, как фронтовик, понимал масштаб и значение Верховного Главнокомандующего в победе нашей страны в Великой Отечественной войне. Он ясно видел спасительный смысл для страны того решительного поворота, который совершил Сталин перед войной и особенно с началом войны — от мирового интернационала, под флагом которого вершилась Великая Октябрьская революция, к восстановлению прерванной исторической преемственности страны. Это вызывало резкое неприятие представителей «ленинской гвардии».

К изумлению многих Сталин резко сменил всю систему послереволюционных национальных символов и приоритетов. Глубинный смысл репрессии 37-го года заключался в низвержении с властных высот так называемой ленинско-троцкистской гвардии. Дети этих репрессированных после ХХ съезда КПСС составили костяк т.н. шестидесятников — будущих перестройщиков и реформаторов, которые осуществили переворот 1991 г. и развал Советского Союза.

Всё это объясняет, почему Сталина сегодня так страстно ненавидит «пятая колонна», западники всех мастей. Но сегодня популярность Сталина растёт, он «любезен народу» не только потому, что был лишён смертельно опасного вируса приобретательства и скопидомства, но тем, что повернул Россию к её корням, подтвердил преемственность её исторического пути, восстановил вектор её национального развития. И в Путине после возврата Крыма в 2014-м и с началом СВО в феврале 2022 все увидели государственника и собирателя русских земель. Путинский разворот последних месяцев от растворения в западничестве к отстаиванию особого пути России приводит в бешенство элиту, сложившуюся в стране после переворота 91-го (в том числе и усилиями самого президента).

Но бесспорно и другое: к 70–80 гг. в советском руководстве, в среде интеллигенции сохранялась влиятельная прослойка, разделявшая сталинские взгляды на придание советскому коммунизму «русского национального лица». Они противостояли тем, кого условно можно назвать западниками. Национальная партия всячески противилась курсу на то, чтобы лишить страну её самобытности и своеобразия, растворить её в ряду ухудшенных и стёртых копий Запада. Западники же уверовали, что иного пути у СССР и России, кроме как шагать в будущее в западной колонне, у нас нет.

Виктор Афанасьев — яркая, незаурядная и по-своему трагическая личность эпохи, вместившей в себя слишком многое. «Вот ведь что с нами сделали — в страшном сне не могло присниться, — понижая голос до шёпота, говорил он мне, навещая «Правду» в начале 1992 года о трагедии, случившейся со страной…». И в светло-серых глазах бились боль и непонимание. Тогда — в новое время — об этом в коридорах «Правды» приходилось шептаться. Спустя годы эту оценку — но уже для всего мира — подтвердил В. Путин, назвавший крушение СССР величайшей геополитической катастрофой ХХ века.

В свои редкие в начале 90-х визиты в новую, уже оппозиционную «Правду» Афанасьев навещал своих коллег. Новый главный редактор Г. Селезнёв, в недалёком будущем спикер Госдумы, объявивший сгоряча в августе 1991-го, что отныне «Правда» не будет чьим-либо партийным органом, был ему незнаком.

5 мая 1992 года, в прекрасный солнечный день (тогдашний День советской печати), в Парке культуры им. Горького отмечали 80-летие «Правды». На праздник пришло много народу, несмотря на то, что впервые с 1917 года газета потеряла статус первой газеты страны и находилась в жёсткой оппозиции к ельцинской власти. На праздник пришёл и Виктор Григорьевич – как прежде, моложавый, по-юношески стройный, в щёгольском летнем костюме. Он стоял на трибуне в числе почётных гостей. «Дай слово Виктору Григорьевичу», — тронул я за рукав Геннадия Селезнёва, который дирижировал выступающими. Но моих слов он то ли не расслышал, то ли не хотел расслышать, к микрофону Афанасьева не позвал.

Афанасьев возглавлял «Правду» при четырёх Генеральных секретарях ЦК КПСС! Только он знал, чего это ему стоило, ибо кресло главного редактора «Правды» при всех вождях было в гвоздях и шипах.

Лётчик-фронтовик, он был сбит в своём первом бою на Курской дуге в июле 1943 года. После ранения его признали годным только для наземной работы. Институт закончил экстерном, ещё служа в 12-й армии в Чите, из которой демобилизовался в 1951 году подполковником. Преподавал в челябинском вузе, а позднее в московской Академии общественных наук при ЦК КПСС. В «Правду» впервые пришёл заместителем главного редактора. Затем стал главным редактором журнала «Коммунист». Ну и, наконец, с 1976 по 1989 гг. — главный редактор «Правды».

Он был сыном своего времени... Его кандидатская диссертация, которую он написал всего за полтора года, называлась «И.В. Сталин о постоянно действующих факторах войны». Защиту назначили на июнь 1953-го, а в марте умер Сталин. Прыткие конъюнктурщики, мгновенно почуяв, что ветер подул иной, потребовали изменить название темы. Афанасьев, продолжавший носить офицерскую шинель, наотрез отказался. Тогда его жена Людмила Петровна Егорова, сговорившись с научным руководителем Афанасьева, дала объявление в газету «Вечерняя Москва» об изменении темы (в те годы объявления о защите диссертаций, как и о разводах, печатались в этом издании в обязательном порядке). Из рассказа жены: «В июне 1953-го Виктор вышел на трибуну в зале Учёного совета Московского областного пединститута им. Н. Крупской и объявил название диссертации. Зал замер. Он прекрасно выступил, блестяще ответил на множество вопросов, в итоге 26 членов Учёного совета проголосовали «за», 1 – «воздержался». Искомая степень кандидата философских наук была получена. Случись такая история тремя годами позже — в 1956-м, после ХХ съезда КПСС, на котором Хрущёв «развенчал» вождя, тему однозначно пришлось бы менять. Со своей докторской диссертацией он уже поступил по-другому: не стал привязывать её к конкретным историческим персонам, а назвал по-философски обтекаемо «Проблема целостности в философии и биологии».

Звёздный час будущего главного редактора «Правды» наступил в 1959 году, когда был объявлен всесоюзный конкурс на создание вузовского учебника по философии. Афанасьев после недолгих раздумий решил в нём участвовать: писал каждый день по 5 страниц, нередко засиживался до 3–4 утра, но к апрелю 1960-го отослал готовую рукопись в Москву. В качестве собственного псевдонима (все работы на конкурсе были анонимными) он выбрал «Апрель» — по месяцу завершения своего труда. Результат был ошеломляющим – неведомый «Апрель» обошёл всех маститых столичных и провинциальных конкурентов. Немедленно было решено издать учебник тиражом в 150 000 экземпляров, что и было сделано в авральном порядке за три месяца.

Учебник этот выдержал 24 издания общим тиражом в несколько миллионов экземпляров, был переведён на 60 языков мира. В Бразилии, к примеру, издателя «Основ» упекли в тюрьму, в частности, за то, что «учебник написан ярким, доступным языком, что делает его особенно опасным». Беспрецедентный случай: в 1991 году, рассказывал Виктор Григорьевич, когда уходил в небытие СССР, учебник был издан в США!

Трудоголик, годами не знавший выходных, человек потрясающей работоспособности, корпевший над газетными полосами изо дня в день. И вместе с тем — не бездушный робот, чуравшийся земных радостей, лишённый человеческих слабостей. Афанасьев был страстным патриотом своей газеты. За правдистов всегда стоял горой, своих не сдавал. За годы его работы в «Правде» едва ли можно вспомнить истории с разбором персональных дел сотрудников. Он не мог не видеть, что происходило с экономикой страны, пробуксовывавшей с каждым годом всё больше и больше. «Правда» давала целые развороты о бедственном экономическом положении СССР, громила затратный механизм как глупейший краеугольный камень советской экономики. Всё это вызывало немалое раздражение тогдашнего начальства.

Главный редактор «Правды» держал себя одинаково ровно как с теми, кто был ниже, так и — что куда трудней — с теми, кто выше его по служебной лестнице. Выделялся изыском и даже подчёркнутым вызовом в одежде — нередко приходил на работу в джинсах и джинсовой куртке. Удивлял окружающих особой элегантностью в манерах и жестах. Наконец, тем, что занимался водными лыжами — «экстримом» того времени. Однажды на тренировке после неудачного падения в воду сильно повредил позвоночник. По выходе из ЦКБ, кремлевской больницы, Афанасьев не мог подолгу сидеть. Тогда ему сделали специальную конторку, чтобы он, как Хэмингуэй, мог работать стоя.

Знакомство с Виктором Григорьевичем случилось в ходе очень короткой командировки в Данию в марте 1979 года. Меня командировали к нему переводчиком. На конференции Афанасьев выступал, как обычно, без заготовленного текста, по коротким записям, которые он делал на небольших, в одну восьмушку, жёстких белых карточках — любимому тогда, в докомпьютерную эру, подспорью библиотекарей и соискателей учёных степеней. Аудитория принимала его хорошо.

Тогдашний посол СССР в Дании Николай Егорычев пригласил Афанасьева на обед в свою резиденцию на улице Кристиан-гаде. Афанасьев взял с собой меня. Посольство наше было небольшим, но импозантным, с массивной старинной резной мебелью из тёмного дерева. Рассказывали, что эту резиденцию отказала Советскому Союзу некая богатая датчанка. Красивый, импозантный, с отливавшей серебром головой, подтянутый и спокойный, Егорычев держался с Афанасьевым абсолютно на равных. Бывший первый секретарь Московского горкома КПСС уже одиннадцатый год отбывал политическую ссылку в датском королевстве, куда его отправил Брежнев. Генсеку не понравилось критическое выступление Егорычева на партийной конференции по поводу московского кольца ПВО. Так на полпути, на окраине Европы, встретились два представителя советской элиты, два фронтовика, — Афанасьев, тогда восходящая звезда на советском политическом небосклоне, и Егорычев, звезда которого уже закатилась. Егорычев уже хорошо знал, чем заканчивается любое восхождение наверх, и был умудрён этим знанием. Афанасьев в лучшем случае об этом пока только догадывался.

Он видел и понимал беды страны лучше, чем многие в тогдашних верхах. Но никогда в нём не было услужливой тупости таких, как Ельцин. Тому достаточно было пролететь над статуей Свободы в Нью-Йорке, чтобы понять, ЧТО является идеалом для человечества. Афанасьев поразил меня — тогда, в общем-то, едва знакомого ему человека — своей смелостью, откровенностью, независимостью суждений. После поездки в Данию он попросил меня стать его репетитором по английскому языку, а очередное издание своих «Основ философских знаний» надписал так: «Вите Линнику, моему учителю английского».

…Главный редактор «Правды» почти сразу завёл со мной речь о переходе в газету. Садились за журнальный столик, из буфета приносили чай в хрустальных стаканах с подстаканниками, разрезанный лимон на блюдечке, по паре бутербродов. «Пей. Чай у нас в «Правде» особенный, — с чувством приговаривал Главный. Он даже правдинским чаем гордился. Фирменный, действительно очень душистый, правдинский чай пили все дежурные бригады после ночных дежурств, часов в 11—12 ночи, после сдачи московского номера.

«Нам, знаешь, тоже надо зубы иногда показывать, — говорил Афанасьев, потчуя «учителя» смородиновым пирогом, который испекла его мать, вышедшая в 70 лет второй раз замуж за отставного генерала. Смеясь, жаловался на внуков, которые дали ему поспать всего полтора часа в новогоднюю ночь.

— Ничего – пусть американцы горланят. Пошумят-пошумят, да и успокоятся. Картер во второй срок будет вести с нами иную политику. И ОСВ протолкнёт»…

История с Сахаровым, которая вызвала шквал негодования на Западе, вполне возможно была частью масштабной антибрежневской кампании, затеянной тогдашним главой КГБ Андроповым. Частью этой кампании, похоже, были и тогдашние многочасовые передачи на радио «Свобода» о коррупции в семье Брежнева и людях из его ближайшего окружения, вроде Щёлокова. Откуда «Свобода» могла взять столь детальную информацию обо всех подробностях похождений Галины Брежневой и тогдашнего министра МВД, если не из Лубянки? Тогда же начали появляться в западных СМИ и крайне лестные статьи об Андропове, в которых его называли «скрытым либералом» («closet liberal»), поклонником джаза и вообще политиком широких взглядов. Впервые за все годы советской власти глава самого зловещего для Запада ведомства получал на Западе столь позитивную рекламу. В чём же было дело? Не в том ли, что он добился разрешения на эмиграцию евреев через Вену, что в Советском Союзе произошло впервые с 20-х гг.? Было над чем задуматься…

Афанасьевский антиамериканизм был мне в диковину после Института США, где, напротив, американскую политику, внутреннюю и внешнюю, старались всячески приукрашивать. Такова была негласная установка директора академика Г. Арбатова, в ту пору наводнявшего аналитическими записками отделы ЦК, различные министерства и ведомства страны. МИД при Громыко арбатовское творчество не воспринимал, но в других местах ему удалось заполучить союзников, выстроить нечто вроде сочувствующего лобби в пользу развития «взаимовыгодных отношений» с Соединёнными Штатами. Естественно, что такой подход в тогдашней советской номенклатуре могли олицетворять только люди с «широким кругозором», свободные от «идеологических шор» вчерашнего дня. Уже тогда – задолго до Горбачёва – они закладывали основы «нового мышления» во внешней политике.

В августе 1980 года, рассчитавшись с Институтом США, из отпуска я уже вышел на работу в «Правду». Профессор В. Журкин, в прошлом правдист, а в будущем академик РАН и директор Института Европы РАН, бросил: «Ну, Линник теперь лет на 10 уходит». Оказалось, что навсегда.

С «углублением» перестройки Афанасьев, похоже, начинал нервничать все больше. Направил в ЦК письмо с просьбой об отставке, после чего ему несколько раз звонил Горбачёв, просил «остаться до съезда».

С новой расстановкой сил после съезда претендентов на место Афанасьева явно поубавилось. Биккенин, который считался одним из них, будучи у меня в гостях в Нью-Йорке, рассказывал: «На предложение Горбачёва стать главным редактором «Правды» я ответил: «На этом месте должен быть русский человек». Александр Яковлев тянул на «Правду» Примакова, но теперь сам ушёл на международные дела. Медведев же — новый начальник идеологии —
должен как минимум с полгода осмотреться на новом месте».

Одним из последних ударов партийной номенклатуры по Афанасьеву стала шумная история с перепечаткой в «Правде» статьи из итальянской «Републики» о визите Бориса Ельцина в США и тех безобразиях, которые творил постоянно пьяный претендент на власть в ходе своей поездки. Появление статьи вызвало невиданную бурю негодования со стороны тогдашних поклонников Ельцина. Написанное в статье, как выяснилось потом, было сущей правдой. Миллионы людей убедились в этом годы спустя, когда своими глазами увидели на телеэкранах Ельцина, дирижировавшего немецким оркестром, проспавшего выход к трапу самолёта на встречу с премьер-министром Ирландии и многие схожие эпизоды. Но тогда ослепление масс было слишком велико. Толпа не простила «партноменклатуре глумления» над своим тогдашним кумиром. И это, наконец, дало Яковлеву и другим вождям перестройки более чем удобный повод убрать Виктора Григорьевича с поста главного редактора.

Он всё испытал полной мерой, испил свою чашу до дна, пройдя библейские «огни, воды и медные трубы». Славу и бесславие, феноменальный успех и злобное торжество врагов, космические взлёты и унизительное падение. Такой жизни, какую прожил Виктор Афанасьев, хватило бы на десятки жизней.

Солдат великой войны, всю жизнь помнивший радость бессмертной Победы, он с болью в сердце узрел на закате своей жизни крушение всего, чему поклонялся и чему служил: уход КПСС в политическое небытие, распад СССР, невиданный смерч, поглотивший великую страну…

Виктор ЛИННИК

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: