Женщины Клио

На бескрайних полях отечественной исторической беллетристики раньше как-то больше были заметны эскадроны бравых литераторов, оседлавших этот славный жанр ещё в позапрошлом веке. Имён не счесть. Тут и историки Карамзин и Полевой. И гений Гоголь с «Тарасом Бульбой», и близкий к «голубым мундирам» Фаддей Булгарин, и писатели-декабристы Корнилович и Бестужев-Марлинский. Позднее Мордовцев, Данилевский, Крестовский.

Словом, получалось, что жанр традиционно мужской. Ан нет. В первой половине прошлого века в историческую романистику бесстрашно вторгаются женщины. Впереди — Ольга Форш с романами «Радищев», «Одеты камнем», «Михайловский замок». До сих пор не утратили интереса исторические биографии и повести Ал. Алтаева, Арт. Феличе и Н. Кальмы. Хотя сегодня мало кто знает, что за псевдонимами Ал. Алтаев и Арт. Феличе скрывались Маргарита Ямщикова и её дочь Людмила Ямщикова, а за псевдонимом Н. Кальма — Анна Кальманюк. К исторической прозе обращались и детские писательницы Зинаида Шишова и Любовь Воронкова. Но в гуще исторических романистов они порою терялись, тем более, как я уже отмечал, некоторые из писательниц предпочитали издаваться под мужскими псевдонимами.

Но уже в конце прошлого столетия и начале нынешнего наши отважные сочинительницы взяли реванш в детективном жанре, ориентируясь вероятно на «королеву» Агату Кристи и других не менее ярких британских «ткачих» саспенса. Да и на ниве исторической беллетристики представителям сильного пола пришлось потесниться, галантно уступая место женскому эскадрону.

Прекрасные дамы решили доказать, что и преданья старины седой могут стать для них основой увлекательных исторических романов. Что не хлебом единым криминальных прокурорских и полицейских будней способны они побороться за умы читательской аудитории. Что историческая беллетристика и женское тоже дело.

Примером тому выходящая в издательстве «Вече» многотомная «серия исторических романов». Ольга Елисеева — профессиональный историк, знаток екатеринской эпохи, автор более сорока книг (художественных, научно-популярных, биографических) в романе «Камень власти» (из цикла о Екатерине II) решила отойти от документированных исторических хроник, которыми наполнены её биографические повествования и дать волю фантазии. Окутанный мистическими легендами чернокнижник Сен-Жермен, Версаль, мадам де Помпадур, таинственный алмаз Деринуар, великая княгиня Екатерина Алексеевна, братья Орловы, интриги и погони… Словом, «как упоительны в России вечера!»

Роман плаща и шпаги Ольге Елисеевой вполне удался. Правда, у Валентина Саввича Пикуля все эти придворные выкрутасы представлены искрометнее, но он с шарлатанами Сен-Жерменом и Калиостро не связывался.

Дарья Плещеева, она же Далия Трускиновская (до чего же любят у нас сочинительницы публиковаться под псевдонимами) в романе «Береговая стража» всё же меньше историческая романистка, чем Эжен Сю в «Парижских тайнах». Какая-то неизбывная тяга у наших прекрасных дам в криминальную сторону романа. Убийство красавицы Глафиры из балетной труппы Большого Каменного театра в Санкт-Петербурге, роковой любовный треугольник, «неопровержимые улики» подброшенные злодеем, роковые страсти. Здесь больше Акунина и почти полное отсутствие Валентина Саввича, который подобный сюжет разменял бы может на одну из своих исторических миниатюр. Но не более.

Юлия Андреева — популярный автор «серии исторических романов». За её хрупкими плечами аж 48 книг. (Ого, как много! Но всё-таки Донцову никому не обойти, даже Дюма-отцу). Большую часть творчества Андреевой составляют исторические романы и биографическая литература. По признанию писательницы, ей нравятся сильные личности: Ирод, Раймон VI, Жиль де Ре, Фридрих Барбаросса.

Роман «Свита мертвой королевы» переносит читателя в Португалию XIV века. История там произошла при монаршем дворе тёмная и очень кровавая. Сын полюбил женщину, а его папаша взял, да и зарубил её. Разборка вполне в стилистике криминальных хроник «МК» 90-х годов, когда в столице на кухне родственники резали друг друга ежедневно. Но у нас всё это душегубство случалось по пьяному делу. А вот в Португалии всё случилось по трезвянке. И сын был не чей-то отпрыск, а наследный принц. И папаша был не просто серийный женорез, а всё-таки король Альфонсу IV. Сын, конечно, за отца не отвечает, но папашу своего за смерть любимой Инес с трона сместил. И сам стал королем Педру I. Ну а дальше там ещё более тёмная история, отдающая некрофилией.

Поскольку Юлия Андреева работала в театре – роман про португальскую любовь и страсть получился как расширенный режиссёрский синопсис. Вот только Шекспиром там и не пахнет, а всего остального в достатке.

Ольга Крючкова — писательница не менее результативная. Автор сорока или более книг. Исторический жанр у нее подразбавлен мистикой и мифологией. Так что книги не совсем исторические, но вполне в стилистике Дэна Брауна. А значит очень даже коммерческая литература. Тем более, что в романе «Демон Монсегюра» замес ещё тот. Тут и тамплиеры, и загадочный сатанинский Бафомет. Известно, что в процессе против Ордена тамплиеров в 1307 году Бафомет упоминался в качестве имени одного из сатанинских богов, которому, согласно расследованию инквизиции, поклонялись на тайных ритуалах рыцари. В Бафомете священники увидели самого дьявола и обвинили тамплиеров в ереси, после чего глава ордена Жак де Моле и всё его руководство были сожжены на костре, а остальные тамплиеры скрылись в шотландских туманах.

Существует мнение, что поклонение тамплиеров Бафомету было надуманным и эту информацию специально распространяли сами инквизиторы, чтобы найти повод обвинить Рыцарей Храма в ереси и тем самым решить проблемы, которые создавал их орден для власти короля Франции Филиппа Красивого и самой Римской Церкви.

Исторически подтвердить или опровергнуть предъявленное тамплиерам обвинение до сих пор не представляется возможным. Зато можно от души пофантазировать на заданную тему, что Ольга Крючкова и исполнила весьма, впрочем, талантливо.

Портвейн с Диккенсом

Вопрос для викторины: что общего у Дарвина, Диккенса, Дюма, Конан Дойла, Марка Твена, Хемингуэя, Герберта Уэллса и Эйнштейна? Ответ — «писатели», будет не точен. Все же двое из упомянутых личностей были учеными. Ответ — «англичане и американцы», тоже не правилен. Дюма однако был французом до мозга костей.

Н

о вопрос задан, а, следовательно, и ответ на него должен быть. И вот он. О всех перечисленных выше персонажах в знаменитой серии «ЖЗЛ» вышли книги, написанные одним автором — Максимом Чертановым. Этот биограф знаменитых людей отличается завидным трудолюбием под стать героям своих книг. Восемь книг только в серии «ЖЗЛ», изданных за шесть лет — это вам не фунт изюма. Возможно даже рекорд среди жэзээловских авторов.

Невольно напрашивается следующий вопрос: кто же он этот таинственный Максим Чертанов? Некоторые авторы прочно укрылись за своими псевдонимами. Тот же Марк Твен или О. Генри. Ромен Гари ухитрился дважды получить Гонкуровскую премию (случай беспрецедентный), первый раз как Ромен Гари, хотя это имя тоже литературное (настоящее имя писателя Роман Кацев (Касев), вторая гонкуровская премия была присуждена писателю Эмилю Ажару. Эта литературная мистификация Ромена Гари вызвала скандал в писательских кругах, но победителей не судят.

Заглянем в XIX век, где блистал(а) Жорж Санд, она же Амандина Аврора Люсиль Дюпен, в замужестве — баронесса Дюдеван. В отличие от Джейн Остин и мадам де Сталь — Аврора Дюдеван в литературном мире и далее в истории культуры осталась как Жорж Санд, писательница с мужским псевдонимом. Этот псевдоним великий насмешник Михаил Булгаков обыграл в своем бессмертном романе, включив в когорту литераторов Массолита колоритную фигуру писательницы Штурман Жорж.

Что ж, каждому свое. Хочется талантливому литератору Марии К. оставаться Максимом Чертановым, пусть будет так. Книга Максима Чертанова «Диккенс» написана в фирменной «чертановской манере», сочетающей телеграфный стиль в передаче жизнеописания героя с обильным цитированием его произведений.

Надо обладать известной дерзостью, чтобы, после книг Хаскета Пирсона, Джорджа Оруэлла, Честертона, Питера Акройда и десятка других писателей и литературоведов, написать свою «чертановскую» биографию Чарлза Диккенса. Думаю, в немалой степени Чертанов вдохновился лекцией Владимира Набокова о Чарлзе Диккенсе: «Мы готовы теперь приняться за Диккенса. Мы готовы теперь воспринять Диккенса. Мы готовы наслаждаться Диккенсом. Читая Джейн Остен, мы должны были сделать некоторое усилие, чтобы составить компанию её героиням в гостиной. Имея же дело с Диккенсом, мы остаемся за столом, потягивая портвейн. <…> Писатель может быть хорошим рассказчиком или хорошим моралистом, но, если он не чародей, не художник — он не писатель, тем более — не великий писатель. Диккенс хороший моралист, хороший рассказчик и превосходный чародей...».

Чертанов, потягивая свой портвейн с Диккенсом, стремится не столько рассказать о его жизни, (биографические факты достаточно известны), сколько построить его произведения в некую шеренгу, которую следует рассматривать не слева направо, как это делают обычно, перечисляя персонажей на групповых фотографиях. Напротив, выстраивая шеренгу книг Диккенса в хронологическом порядке, Чертанов рекомендует читать их с конца, или справа налево, как в арабском письме. С подобным рейтингом произведений Диккенса по Чертанову можно и поспорить. Но стоит ли? У каждого из нас свой Диккенс и свой портвейн с автором «Оливера Твиста» и «Больших надежд».

А Максиму Чертанову однозначное спасибо! Ведь после его «Диккенса» рука моя непременно потянется к книжной полке за «Посмертными записками Пиквикского клуба». Наверное, мне больше по душе читать Диккенса всё же слева направо. Когда портвейн ещё далеко не на донышке стакана.