Последние слуги отживающего режима

14-й ежегодный Всероссийский театральный фестиваль «Золотая маска» представил на суд зрителя немало замечательных, талантливых и ярких спектаклей, доставивших истинное эстетическое наслаждение, давших богатую пищу его уму и сердцу. Но, чего таиться, было показано немало и откровенно слабых, скучных работ, на которые мыслящая, образованная и эстетически чуткая публика отреагировала уходом из зрительного зала в антракте, а то и раньше.

 Но речь сегодня не о таких работах, а о спектакле, пробуждающем поистине глубокие мысли и чувства, — о вдумчиво воплощенной на сцене Нижегородским театром юного зрителя пьесе великого земляка М.Горького «Последние».

Горьковские «Последние» — пье-са со сложной сценической судь-бой. Едва родившись на свет, она была встречена буквально в штыки целой оравой буржуазных борзописцев. Они находили её посредственной и даже весьма слабой, видя в ней признак якобы истощения художественного дарования автора и измены им искусству. Были оценки и похлеще — критики усмотрели в пьесе даже явление «юродствующей и хулиганской литературы». Окончательная официальная оценка тогдашней драматургической цензуры, ставшая по существу приговором пьесе, гласила: «Перед зрителем проходит целый ряд служащих в полиции лиц, представленных автором отъявленными мерзавцами». Столь беспощадный приговор повлек за собой запрет пьесы к представлению на сцене на Родине. Поставлена она была в Берлине, но публика встретила её холодно, ибо актеры сыграли пьесу плохо из-за того, что не разобрались в ролях.

Пьеса и впрямь исключительно трудна для воплощения на сцене, требует от постановщика и актеров тонкого литературного чутья и психологического анализа, сильных переживаний и темперамента, способности к внутреннему и внешнему перевоплощению в образы. И режиссеру Вячеславу Кокорину удалось, как любил постоянно и неустанно повторять тончайший знаток театра К.С. Станиславский, точно найти главный нерв спектакля, делающий его удивительно созвучным современности, не гоняясь за модными нынче дешевыми внешними штукарскими приемами в стремлении «осовременить» постановку. В самом деле, к чему прибегать к этим приемам, если из уст заслуженного артиста России Евгения Калабанова, ведущего роль Якова Коломийцева, звучит всецело применимая и к нашей действительности фраза: «Без взяток не работает машина нашей жизни». Было заметно, как после произнесения этой фразы актёром соседи по театральным креслам многозначительно переглядывались и тихо перешёптывались. Нетрудно догадаться о чём: мол, сейчас ещё более пышным цветом, чем в горьковские времена, расцвело это страшное неистребимое зло, перед которым уже опустились в бессилии руки не только простонародья, но, кажется, и властей предержащих.

И режиссёр, и слаженный актёрский ансамбль создали на сцене мертвящую картину полной моральной деградации и разложения семьи одного русского полицмейстера, чей дом стал вертепом разврата и мерзости, самых гнусных пороков. Рыба, молвится в пословице, начинает гнить с головы. В спектакле загнивание семьи начинается именно с её главы, полицмейстера Ивана Коломийцева — центрального персонажа, чью роль художественно правдиво и сильно исполняет народный артист России Леонид Ремнев, — несомненно, самый опытный в труппе. Всеми средствами актёрского мастерства он лепит отталкивающей образ отъявленного мерзавца, кутилы и развратника. В трактовке артиста он по существу преступник, зверь в полицейской шинели, отдающий приказы жестоко, до смерти, избивать арестованных, обрекающий на каторгу или даже на казнь юношу, зная о том, что тот не совершал покушения на его жизнь, ибо так выгодно для его продвижения по службе.

В последнем действии спектакля неискушенному зрителю может показаться, будто в душе полицейского чиновника происходит нравственное исцеление. Призывая над телом умершего брата забыть семейные распри, он произносит высокопарные, но как будто искренние слова: «Мы — жертвы этого ужасного времени, дух его всё отравляет, всё разрушает...», «Семья — вот наша крепость, наша защита от всех врагов...» Но в устах исполнителя его роли согласно авторским ремаркам они звучат фальшиво, что не оставляет никаких иллюзий — эти красивые слова ложны и неискренни. Вдумчивому зрителю ясно, что семья коррумпированного чиновника «крепостью» никогда не станет, ибо она смертельно больна — отец взрастил старших детей нравственными уродами, бездельниками, влекомыми страстью лишь к лёгким деньгам, ищущими их источник во взятках, лелеющими подленькую надежду на скорую смерть дяди Якова, дабы заложить его дом.

Все мы знаем Горького как великолепного мастера афоризмов, придающих большую художественную силу его творениям, со школьных лет помним его величественный гимн человеку, чье имя звучит гордо. Вот и в этом спектакле Е. Фирстова с воодушевлением произносит несколько афоризмов — подлинных гимнов женщине-матери: «Мать всегда справедлива, как жизнь, как природа», «Мать — враг смерти», «Мы все сестры, когда нашим детям грозит опасность».

По тому, с каким напряженным вниманием следила публика за ходом сценического действия, можно утверждать, что спектакль нижегородцам полностью удался, ибо вызывает глубокие раздумья о прошлом, настоящем и будущем.

Анатолий Речмедин.