Подвиг Глазунова

Жизнь, творчество и деятельность Ильи Сергеевича Глазунова – это поистине настоящий подвиг. Подвиг непрерывный и ежедневный. В первую очередь, конечно, речь идет о живописи. Глубокое проникновение в человеческую душу, в окружающую природу, в техногенную цивилизацию. Познание одиночества, любви, зла, предательства и одновременно непоколебимое стояние в Истине, в любви к людям, к Богу и Сыну Его, распятому богоотступниками. Именно Сын Божий занимает солнечный центр картины «Вечная Россия». Огромный талант, помноженный на редкостное трудолюбие и стойкую преданность идее, дал уникальные результаты в истории мирового искусства. Их можно сравнить с искусством творцов венецианской школы, которую так высоко ценит и чтит Илья Сергеевич.

   Зритель, подлинный, достой-ный зритель, чувствует себя среди его картин, как дома, в своём мире. Любят его живопись за то, что она чутко отзывается на внутренний голос человека. «Русский север», «Письмо», «Сумерки», «Ленинградская весна», «Господин Великий Новгород», «Русский романс», «Русская земля», «Лестница. Автопортрет», «Ушла», «Жуковка. Весна», «Вид с горы Фавор на Кирилло-Белозерский монастырь», «Новгородская деревня Гребло»… Эти и многие другие произведения, так сказать, лирической струи никого не оставляют равнодушными. Никого, кроме недругов. А у недругов отторжение вызывает всё. Даже такими шедеврами, как «Русская Венера» или «Русская красавица», их не проймешь. Их ненависть к Глазунову проистекает из ненависти к России. Чистое, светлое, благородное, целомудренное, одухотворенное, романтичное в самом высоком смысле этого слова, т.е. суть русской цивилизации, русского духа, суть, которую извлёк и представил Глазунов, естественно, не по нутру хулителям и клеветникам России.
  И вот эту верность началам нашей самобытной национальной культуры Глазунов пронёс через все прожитые им десятилетия. Художник борется за Россию, за русских с юных лет каждый день, не покладая рук. Я лично был свидетелем того, как, например, в 70-е годы он с утра до вечера работал с людьми. Чиновника из министерства просвещения он агитирует за русские сказки, другому просто даёт в руки «Дневник писателя» Достоевского: «Сиди, читай!». С третьим обсуждает театральную постановку отечественного автора. И это – каждый день, неустанно. Работа на первый взгляд не видная, но чрезвычайно важная. Кто подсчитает, скольких людей он воспитал в русском духе! Мне лично он помогал советами в издании православно-патриотического машинописного журнала «Вече». Помню, как, отложив все дела, он соучаствовал в написании редакционной статьи с отповедью русофобу Яковлеву из аппарата ЦК. Тогда тот клеймил национально мыслящих историков и литераторов, стреляя цитатами из Маркса и Ленина, а позже, при демократах, проявил себя как махровый антикоммунист, требовавший Нюрнбергского суда над КПСС. Многие либералы, поносившие «отщепенцев», сами потом оказались агентами влияния США. Например, у них вызвала ярость картина «За ваше здоровье !», и они прямо доносили властям, что автор – антисоветчик.
  Известный писатель Владимир Солоухин сам признаётся в своих книгах, что его, обыкновенного советского литератора, превратил в борца за русскую культуру именно Илья Сергеевич. А ведь как раз с солоухинских «Писем из Русского музея», опубликованных в «Молодой гвардии» (и я думаю, едва ли не продиктованных Глазуновым) началась славянофильская полоса в этом прежде унылом комсомольском ежемесячнике. Когда мы говорим о таком важном общественном явлении 60-х годов, как появление русофильского журнала «Молодая гвардия», где, кстати, публиковался тогда и Глазунов, я готов сопоставить по значимости влияние этого журнала на общественную атмосферу в стране с влиянием и самой живописи Ильи Глазунова. Его выставки, часто прерываемые и запрещаемые, воспитывали массу людей в русском духе. Если учёный А.С.Панарин подчёркивает как важный фактор противодействия официальной серой марксистской пропаганде режима издаваемые миллионными тиражами в 1937 году и позже произведения А.С.Пушкина, а также книги других классиков русской литературы XIX века, то я готов точно так же поставить в этот ряд русского культурного сопротивления творчество И.С.Глазунова.
  Вспоминая свою юность и юность сверстников, Глазунов пишет, что советская молодёжь была лишена главного: национального воспитания, понимания, какие исторические корни должны лежать в основе нашей жизни. «Пепел Клааса» ещё не стучал в мое сердце», — вспоминает будущий борец за Россию (И.С.Глазунов «Россия распятая», том 2, с. 162). Но – «Осквернённые святыни Москвы, Ростова Великого, Ярославля, Боровска, иконы, валяющиеся в мокрой траве у разрушенных храмов, открыли мне глаза на многое и побудили вступить на путь борьбы – борьбы за Россию. Любовь к ней всегда в моей крови, как и у большинства моих друзей, но ЛЮБИТЬ РОССИЮ ВСЛУХ, ЗРИМО – это значило принять огонь её врагов на себя» (Там же, с. 163).
  В изданной в 2006 г. книге «К не нашим» отмечается дата основания неформальной Русской партии – май 1965 года, когда в «Молодой гвардии» была опубликована, можно сказать, программная статья «Берегите святыню нашу» за подписями скульптора Сергея Коненкова, художника Павла Корина и писателя Леонида Леонова с протестом против погрома памятников нашей национальной старины и с призывом воспитания чувства патриотизма в детях, уважения к дедам и прадедам. Глазунов пишет: «Интересный факт : когда мы готовили статью, потом опубликованную в журнале «Молодая гвардия» под заглавием «Берегите святыню нашу» за подписями Корина, Леонова и Коненкова, они ставили подписи с тяжёлым вздохом». (Там же, с. 727—728). Вот это и значит, как опасно любить Россию вслух, зримо, как тяжек переход от молчаливой любви к открытой. Как свидетельствует С.Н.Семанов, «первыми приметными выступлениями в «Молодой гвардии» стали заметки И.Глазунова и В.Солоухина» («К не нашим», Москва, 2006 г., с. 9). О солоухинских «Письмах из Русского музея» я уже сказал. Годом раньше, в 1964 г., в «Молодой гвардии» вышли первые главы книги Глазунова «Дорога к тебе», печатание которой было затем остановлено редакцией из-за злобных нападок «Известий» и других коммуно-либеральных газет.
  Глазунов убедил своего друга Сергея Михалкова передать Хрущёву письмо с просьбой разрешить создание общества охраны памятников истории и культуры. Вождь рассвирепел, наорал, бумагу порвал. И всё же в конце концов при следующем генсеке Глазунов добился-таки (совместно с другими деятелями) создания ВООПиК, самого решительного, самого независимого из официальных обществ советского периода. Но даже при троцкиствующем Хрущёве, в эпоху его оголтелой борьбы с православием и атеистического разгрома русской культуры Глазунов создаёт знаменитый патриотический клуб «Родина» — в 1962 г., ещё ДО «молодогвардейской волны». «Память о нём, — вспоминает Глазунов, — огромный общественный резонанс в пробуждении спящего или подавленного чувства национального самосознания и понимания того, что мы должны бороться за Россию и её культуру В ЛЮБЫХ ПРЕДЛОЖЕННЫХ УСЛОВИЯХ живы до сих пор» (Глазунов «Россия распятая», т. 2, с.721—722). Активом клуба стали студенты. Участники клуба «Родина» стремились привлечь к пропаганде отечественного культурного и исторического наследия как можно большее число сторонников. В Комитете защиты мира и в Комитете молодёжных организаций сочувствующие посоветовали Глазунову попросить «гигантов», того же Леонова, Корина, Коненкова, Барановского, подписать письмо в эти молодежные организации с просьбой официально утвердить клуб. Но «гиганты» подписать такое письмо наотрез отказались, и самопровозглашённый клуб так и повис в воздухе. А тем временем «органы» стали проводить беседы-допросы с членами клуба, некоторых студентов отчислили из вузов, от родителей молодых членов «Родины» поступали странные письма с просьбами оставить их детей в покое и не ломать их судьбу. А ведь это был не политический, а всего лишь культурологический клуб, но и он клыкастому космополитическому монстру был страшен. И всё же Глазунову удалось сквозь все рогатки «сплотить вокруг Комитета защиты мира общественных деятелей, учёных, писателей и художников, из которых сложилось позднее руководство Общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК)» (Там же, с. 752—753). В первый состав его президиума вошёл и Илья Сергеевич.
  При этом сама живопись Глазунова оказывалась актом сопротивления. Причем не только боевые полотна «Россия, проснись!» или «Великий эксперимент», но и «тихая», «спокойная» живопись, включая пейзажи – наше русское поле, русское жизненное пространство.
  Не выпуская кисти из рук, продолжая кипучую патриотическую деятельность, И.С.Глазунов написал и издал фундаментальный труд «Россия распятая» в 2 томах. Здесь изложение родословной художника, прапрадед которого был воспитателем императора Александра Второго, а сестра бабушки была женой генерала Федора Григорьева, директора Первого Петербургского кадетского корпуса. Здесь же воспоминания о горьком блокадном детстве, о первых шагах на поприще живописи, о знаменитой выставке в ЦДРИ в 1957 г., о друзьях и врагах, о борьбе за русское искусство и русскую идею. Но не только. Чрезвычайно важны его ценнейшие размышления о титанах русской культуры Пушкине и Достоевском, о гениальных живописцах Сурикове и Врубеле, тонкие наблюдения за нашей самобытной культурой, например, о Городце с его изумительной деревянной резьбой или о музее в Семёнове, подлинном сокровище мировой культуры. Хочу особо отметить глубокую интеллектуальную честность Глазунова, его беспощадно смелые оценки печальных явлений нашего прошлого. «История русской интеллигенции есть история ее разложения масонством, отрыва от корней, от исторического пути России. История её предательства, вольного или невольного» (Глазунов «Россия распятая»,т.1, с. 89). И ещё : «Русское общество в полной мере уже с XVIII века было пронизано метастазами государственной измены…» (Там же, с. 119).
  Удивительно, что наша аристократия, часть дворянства и большая часть интеллигенции рубила сук, на котором сидела. Генерал Рузский, самый усердный ниспровергатель монархии, изменивший присяге государю, сам через полтора года был изрублен чекистами в Кисловодске и сброшен в общую яму. Большевики не оценили революционность генерала-изменника, а сам предатель, видимо, полагал, что он к этой революции ПРИСПОСОБИТСЯ. Ведь уже активисты Февраля носили красные банты, а в исполкоме рабочих и солдатских депутатов уже в марте 1917-го заседали – пока в малом количестве – большевики. Да ведь и другие христопродавцы – меньшевики, эсеры, кадеты – были немногим лучше большевиков-ленинцев. Как и почему образованное сословие, очарованное масонскими бреднями, изменило Православию, Царю и национальной России, уповая на лучезарную республику под игом иноверцев и богоборцев, — загадка. Все так и рвались в бездну, под топор диктатуры пролетариата или в лучшем случае – в Париж водителями такси. Словно не ведали кровавой Французской революции. Когда знать, заседавшая в ложах, шла затем на эшафот, под лезвие гильотины.
  И.С.Глазунов чётко прослеживает государственную измену интеллигенции, приведшую к февральской катастрофе, логическим следствием которой стал Октябрь. Вина за реки крови, ГУЛАГ и коллективизацию лежит, таким образом, не только на большевиках, но и на всей либерально-революционной интеллигенции, сознательно готовившей катастрофу едва ли не с середины XVIII века и уж особенно пылко с эпохи Чернышевского и Писарева.
  Автор «России распятой» рассказывает, как сразу после Октябрьского переворота пламенные революционеры хватали офицеров, профессоров, предпринимателей, студентов, вообще «чистую публику», конвоировали их до взморья, загружали людьми баржи и затем топили их в Финском заливе. Точно так же действовал Троцкий после взятия Казани 11 сентября 1918 г. «Жителей богатых кварталов, священников, купцов, интеллигенцию целыми семьями, с женщинами и детьми, толпами гнали на баржи, набивали в трюмы и пускали на дно Волги» (В.Шамбаров «Белогвардейщина», Алгоритм, 1999 г., с. 167). Плывя на пароходе по Волге, молодой тогда студент-художник слушал свидетельства бывалых людей «о массовых расстрелах безоружного населения отрядами особого назначения, о безжалостной свирепости латышских стрелков, руководимых комиссарами. Священников и монахов расстреливали, топили или закапывали живыми. Крестьян запирали на гумнах и заживо сжигали» (Глазунов. «Россия распятая», т. 2, с. 150). И это были отнюдь не случайные издержки гражданской войны, а целенаправленная продуманная политика геноцида, сознательного уничтожения русского народа, а попутно и других дружественных нам народов России. Вот что говорил сам Троцкий: «Мы должны превратить её (Россию) в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока… мы прольём такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн» (Глазунов. «Россия распятая», т. 1, с. 334). Глазунов приводит высказывание одного историка, спорившего с другим в мастерской Ильи Сергеевича. Этот историк — Александр Иванович укорял правозащитников и организацию «Мемориал», которые не могли понять, что сталинские репрессии – это только фрагмент русской трагедии XX века, которая началась в 1917 г. «Самое-то страшное происходило при Ленине – он организатор лагерей смерти, геноцида и грабежа». (Там же, с. 351). Действительно, современный русский учёный О.А.Платонов считает самым жутким периодом первые 5 лет интернациональной революции, когда Ленин,Троцкий, Зиновьев, Дзержинский и их сообщники планомерно уничтожили около 18 миллионов человек, или 12% населения России. Илья Сергеевич был знаком с В.В.Шульгиным, депутатом последней дофевральской Думы, который в своей книге о «революционном этносе» «Что нам в них не нравится?» заметил, что изобретение слова «буржуй», в его специальном русском значении, было ловчайшим ходом в атаке коммунистов… Под понятие «буржуй» последовательно подводились:
  А. Императорская фамилия.
  Б. Вооружённые силы государства: полиция, жандармы, офицеры.
  В. Правящая элита: высшие чиновники, высшее духовенство,  титулованные дворяне, крупные помещики, богатые люди в городах, крупные купцы и промышленники.
  Г. Культурный класс: дворяне вообще, духовенство вообще, чиновники вообще, помещики вообще,  интеллигенция вообще.
  Д. Аристократия низов: зажиточные крестьяне, квалифицированные рабочие, казачество.
  Е. Любые группы, признаваемые по тем или иным причинам в данное время вредными. При этом то общее, что соединяло этих осуждённых на гибель, тщательно от них скрывалось… Не нашлось мальчика из сказки Андерсена, который бы крикнул: «Тятенька, тятенька, да ведь ВСЕ-ТО ОНИ РУССКИЕ» (Глазунов. «Россия распятая», т. 1, с. 311—312).
  Поэтому вполне закономерно говорить о русском холокосте или русской катастрофе 1918–1922 годов. Позже масштаб репрессий несколько снизился, чтобы вновь подняться в период коллективизации и раскулачивания. И при этом все эти годы генеральная линия РКП(б) – ВКП(б) сводилась к борьбе с «великодержавным русским шовинизмом» как главной опасностью для «диктатуры пролетариата». Курс на искоренение «великодержавного русского шовинизма», о котором трещали на всех тогдашних съездах и конференциях партии, наглядно, воочию подтверждал целенаправленное уничтожение России как великой державы и русского народа. Русская катастрофа, постоянная боль художника, отразилась в его знаменитых картинах «Великий эксперимент» (где изображён даже спонсор Октября Гельфанд-Парвус, получавший для Ленина от германского генерального штаба фантастические суммы), «Коммунисты прошли», «В русской неперспективной деревне», «Рынок нашей демократии», «Разгром храма в Пасхальную ночь», «Раскулачивание».
  Спустя годы, во время и после войны с Гитлером, советское руководство дистанцировалось от этого курса, и Сталин даже поднимал тост за великий русский народ. И при этом социализм как таковой не рухнул, завоевания Октября остались. Значит, в 20-е годы дело было вовсе не в защите дела социализма от «черносотенцев», русский так называемый шовинизм этому делу не помешал. Значит, именно искоренение русской элиты, а следовательно, и русской нации было самоцелью христоборческого Интернационала.
  Последовательное разоблачение этой сути масоно-большевистской революции явилось ещё одним подвигом Глазунова.
  Хочу остановиться теперь на собственно исторических взглядах великого русского художника, на его историософии.
  Начну издалека. Современные исследователи-патриоты утверждают, что подлинно национальная русская философия озарила мир во 2-й половине XIX века, особенно в последние два десятилетия. Это ныне многими забытые Лев Михайлович Лопатин (1855—1920), Виктор Иванович Несмелов (1863—1937), Николай Николаевич Страхов (1828—1826), Павел Бакунин, брат анархиста, полярно ему противоположный, Петр Евгеньевич Астафьев (1846—1893), Николай Григорьевич Дебольский (1842—1918), Вениамин Алексеевич Снегирев (1842—1889), Алексей Александрович Козлов (1831—1901). Благодаря им «русский народ в сравнительно короткое время стал народом с СОБСТВЕННОЙ МЕТАФИЗИКОЙ» (Н.П.Ильин-Мальчевский. «Трагедия русской философии», Санкт-Петербург, 2003 г., с. 13).
  Но поскольку изменившая Богу и России русская интеллигенция тянулась к Западу, к либерализму и социализму, была нигилистически настроенной ко всему русскому, она умудрилась НЕ ЗАМЕТИТЬ корифеев отечественной философии. Тем более что этих корифеев затмили и заслонили Владимир Соловьев, Мережковский, Бердяев и их единомышленники-западенцы, которых и стали считать подлинно русскими философами.
  Точно такая же картина случилась у нас в историографии. На плаву были историки либерального, прозападного, нигилистического, а то и промасонского направления. Понадобился бесстрашный ум живописца Глазунова, чтобы пробить брешь в стене забвения и замалчивания. По сути Илья Сергеевич для многих патриотов ОТКРЫЛ замечательных русских историков Черткова, Морошкина, Забелина, Гильфердинга, Венелина, Погодина, Классена, Гедеонова. Великий русский историк Егор Иванович Классен писал о глубокой древности славян в Европе. «Скифо-славяне, — пишет Глазунов, — дошли до Египта, основав по дороге великий город Скифополь, находящийся неподалеку от Вифлеема. Пророк Иеремия, повествуя о скифском нашествии в Иудею, воспринимает его как небывалую, почти космическую катастрофу… Во времена Христа Скифополь, процветающий и многолюдный город, был центром Ближнего Востока… Он возглавлял знаменитое «десятиградие», жители которого внимали Благой Вести Христа» (Глазунов. «Россия распятая», т.2, с. 469). На острове Руген в Балтийском море жило славянское племя, называвшееся руянами, ранами или руссами. На этом острове родился великий вождь русинов, сокрушитель Римской империи в 476 г. от Р.Х. полководец Одоакр (или Одонацер). «… Более тысячи лет здесь процветала высочайшая цивилизация венедов-славян… они не выдержали германского организованного натиска и погибли в многовековой борьбе» (Там же, с. 439). « Великий русский историк Юрий Иванович Венелин… пишет, что по всей стране Балтийской видны следы старинных славянских городов…» (Там же, с. 473). Другой выдающийся русский историк Василий Маркович Флоринский (1834—1899) доказал: «древнейшее население Сибири принадлежит к арийской расе, а точнее племенам, ставшим позднее известными истории под именем славян» (Глазунов. «Россия распятая», Роман-газета, 1896 г., с. 215). И Глазунов совершенно справедливо пишет, что Ермак не завоевал Сибирь, а вернул потомкам пращуров наших. Зараженная самоедством и нигилизмом русская интеллигенция не желала вникать в исторические труды Флоринского и плеяды других подлинно русских историков, так же, как она бойкотировала великого Данилевского и его классический труд «Россия и Европа» и национальную философию Лопатина, Несмелова, Страхова и их единомышленников.
  Глазунов приводит горькое высказывание В.М.Флоринского в адрес либералов-нигилистов: «Всю среднюю и северную полосу России они отдают финнам, южные степи – скифам и сарматам, не дозволяя видеть ни в тех, ни в других наших родоначальников, — всю Сибирь приурочили к туранским племенам, Балканский полуостров — фракийцам, западную Европу – кельтам и германцам, Малую Азию – эллинам и семитам, а колоссальному славянскому организму не оставили ни одного клочка земли, который он мог бы назвать своей колыбелью». (Глазунов «Россия распятая», т. 2, с. 522).
  Правда о нашем прошлом, о нашей многовековой истории нужна нам сегодня как кислород. Глазунов считает : «Нужно твёрдо знать, КТО МЫ и КУДА ИДЕМ. Только в напряжении силы духа, в возрождении национального самосознания русских спасение России, стоящей на краю исторической пропасти. Только изучая и постигая бытие наших предков, историю могучего русского племени как части славянского мира, мы сумеем избавиться от дьявольского дурмана чуждых нам идей и учений, насильственное внедрение которых обошлось России, возведённой на Голгофу, морем крови, унижением, нищетой и атеистической бездуховностью» (Глазунов. «Россия распятая», т.1, Роман-газета, 1996 г., с. 214).
  Ещё один подвиг Глазунова, который считаю необходимым особо выделить, – это борьба за традиционное искусство, за старую культуру, за реализм, за Божий мир. Силы зла сознательно нацелились на уничтожение Божьего мира, в том числе средствами литературы и искусства. Глазунов считает: «В основе так называемого абстрактного искусства лежит культ психики больного человека. И не случайно XX век принёс право видеть в каждом художнике сумасшедшего, забывая, что великая духовность культуры создавалась абсолютно здоровыми людьми, такими как Пушкин, Андрей Рублев, Тициан, Рафаэль, Суриков и Кустодиев. «Творчество» душевнобольных, очевидно, очень важно для тех, кто хочет заразить вирусом шизофрении или паранойи здоровых людей, сделав БОЛЕЗНЬ НОРМОЙ якобы современного искусства. … Чёрная волна безумия или душевного расстройства захлестнула, к сожалению, содержание творчества многих художников XX века. Доводя искусство до безумия – АБСУРДА, эта тенденция, направляемая стоящими в тени «дирижёрами», помноженная на шаманство и кликушество первобытных народов, чтобы не сказать людоедов – дикарей и сатанистов, сегодня стала ГОСПОДСТВУЮЩЕЙ на экранах телевидения, страницах журналов и книг» (Глазунов. «Россия распятая», т. 1, Роман-газета, 1996 г., с. 75).
  В результате развязанной «вольными каменщиками» Первой мировой войны погибли три христианские монархии, которые худо-бедно держали обруч морали, дисциплины и порядка. Уничтожив эти монархии (Германскую и Австро-Венгерскую) и, в особенности, свергнув удерживающего зло в мире русского Царя Николая Второго, победители в кровавой мясорубке 1914—1918 гг. организовали затем три масштабные революции в некогда христианском мире : сексуальную, наркотическую и революцию в области морали, когда чёрное стало белым, и наоборот. И те же самые силы, тамплиеры XX века, сознательно навязали человечеству больное искусство больных людей.
  Илья Сергеевич утверждает: «Не приемлю бесовщину позднего Пикассо, как и всю «парижскую школу» тех лет, влиянием которой отмечено начало упадка столь любимой «мирискусниками» старой Европы (Глазунов «Россия распятая», т.2, стр. 782). Мне всегда были чужды те, кто бунтует против гармонии и красоты Божьего мира. (Там же, с.782—783). «Мы наш, мы новый мир построим»… Не построили, не смогли. В другом месте Илья Сергеевич пишет : «Разрушение не может служить основой искусства, т.к. ИСКУССТВО ЕСТЬ СОЗИДАНИЕ. Поэтому Пикассо – не новое слово в культуре, а разрушение старого» (Там же, с.277).
  К сожалению, новый безумный мир в области искусства, как и в сфере нравственности, они, увы, построили и навязали его нормальным здоровым людям. Замечательный художник и искусствовед Александр Николаевич Бенуа, вынужденный эмигрировать во Францию, в письмах друзьям и детям скорбел по поводу засилья агрессивного абстракционизма, бездуховного трюкачества «авангарда» (Там же, с. 785). «Абстрактное искусство ( точнее, — «авангард» — И.Г.) он (Александр Бенуа ) приравнивал к СМЕРТЕЛЬНОМУ ЯДУ, отравляющему молодые поколения и как ЗАРАЗА разливающемуся по всему свету» (Там же, т. 2, с. 821). Его сын Николай Бенуа, вместе с отцом живший во Франции, писал о спекуляции в искусстве, «основанной на «запуганности» западного общества и на полной неспособности оного сопротивляться вышеуказанному «ЭСТЕТИЧЕСКОМУ ТЕРРОРУ» (Там же, с. 799).
  Подобно трём перечисленным мною революциям XX века революция в искусстве, когда разрушительные идеи Коминтерна сомкнулись с олигархической глобализацией, наступило затмение, долгое и беспросветное. Единственной скалой в бушующем мире торжествующего порока и деградации, задушенного искусства является наша Академия, Академия Ильи Глазунова. Врубель говорил : «Только реализм родит глубину и всесторонность в искусстве». А венецианский гений Тинторетто сказал: «Без знания анатомии художник не состоится» (Там же, с. 954).
  Глазунов итожит : «Только в России в основанной мной Российской академии живописи, ваяния и зодчества и в наше время сохранилось понятие ШКОЛЫ, ИЗУЧЕНИЕ НАТУРЫ и великих заветов старых мастеров» (Там же, т. 2, с. 949).
   И да поможет Господь Бог России, русскому народу и Академии Ильи Глазунова.