Писатель милостью божией

Валерия Александровича Иванова-Таганского знают не только читатели-москвичи, люди, так сказать, посвящённые, его известность гораздо шире. Это удивительно многогранный и разносторонне талантливый человек – и актёр, и режиссёр, и сценарист, и телеведущий, и, главное, крупный прозаик и драматург.
В творчестве Иванова-Таганского – прозаика, как справедливо заметил И.Ю. Голубничий в предисловии к отдельному изданию детективной повести «Грехи шелудивых псов», происходит своего рода «стык» классической прозы и философской публицистики. «Под его пером, — пишет И.Ю. Голубничий, — органично переплетаются динамичные, живые сюжеты из современности, вкрапление исторических блоков и исполненные высокого пафоса размышления о великой и трагической, противоречивой судьбе России».

Это абсолютно верное суждение по поводу произведений Иванова-Таганского. Оно дополняется ещё и тем, что Валерий Александрович — православно ориентированный писатель, не забывающий о постоянном присутствии Бога в нашей жизни. О ком бы он ни писал, это ощущается в его текстах. Будь то однокурсница писателя по Щукинскому театральному училищу киноактриса Земфира Цахилова, о которой биографическая повесть «Кого отмечает Бог». Или же современные деловые люди, не задумывающиеся о моральных принципах и не обладающие нравственной чистоплотностью. Именно о таких в повести «Грабли для сатрапа» сказано, что у них «катаракты на глазах» и они не отличают хорошее от дурного, чистое от грязного, как это бывает свойственно слепым или сумасшедшим.
Или же, напротив, в его произведениях предстают такие герои, как Вячеслав Ястребов из повести «Грехи шелудивых псов» или охранник Ребров, случайно нашедший в заброшенном камине рукописи отца Павла Флоренского и некоего «Реформатора», в котором явственно угадывается Петр Аркадьевич Столыпин. Всех их автор измеряет критерием Божественного начала. Отсюда многочисленные цитаты из Евангелия в качестве эпиграфов, библейско-евангельские вкрапления в самих текстах. Церковная, православная тема присутствует в том или ином аспекте всегда. К примеру, в образе священника отца Николая в повести «Грабли для сатрапа» или там же, где речь идет о строящемся храме и церковном празднике. Даже невооружённым глазом видно, что это – одна из ключевых тем в художественном мире писателя.
И совершенно прав В.А. Линник, написавший в послесловии к книге «Кого отмечает Бог» (М.: 2008), что такого рода произведения «о наших живых современниках, о людях с которых, как некогда сказал поэт (В. Маяковский. – А.Р.), хотелось бы «делать жизнь». Это отнюдь не многочисленные персонажи (имя им легион) современной литературной, по образному выражению В.А. Линника, «макулатуры», рассчитанной на более чем невзыскательного читателя — «уголовные преступники, киллеры, олигархи с прямыми, как заточка, путями к чудовищному богатству, гламурные знаменитости и персонажи популярных тусовок со всеми подробностями их вконец запутанной сексуальной жизни и т.д.». Иначе, выражаясь пушкинским словом, — «бесы разны» современной, тяжело больной эпохи. Правда, и такого рода герои у Иванова-Таганского тоже есть.
Под его пером наша теперешняя жизнь, весь нынешний, если можно так выразиться, паноптикум, предстаёт как под сильнейшим увеличительным стеклом – все издержки и уродства современной лжедемократии с её грязью и накипью. И всё это показано реалистически, художественно убедительно.
И всё же главное для Иванова-Таганского – художника – это те позитивные начала, положительные герои и их поступки, всегда обращённые к вечным и нетленным национальным и в особенности христианским ценностям. Порой, возможно, они и не столь отчётливо видны, их затушевывают всякого рода негативные моменты. Но всё равно они проступают, несмотря ни на что, как морозные узоры на поверхности стекла.
Теперь перед нами только что вышедший, что называется, с пылу, с жару сборник под тем же глубоко знаменательным заглавием «Кого отмечает Бог», в котором объединены разножанровые произведения Иванова-Таганского: здесь и остросюжетные, наполненные социальной проблематикой повести «Грабли для сатрапа» и «Грехи шелудивых псов», повествование о прелестной женщине и замечательной актрисе Земфире Цахиловой, а также выразительные, ёмкие рассказы «Босоногий», «Контра», «Голливудская наколка» и «Любовь китаянки».
В некоторых из них отражены впечатления автора от Риги и Латвии в целом, где он когда-то жил и работал. Здесь органически сочетается изображение событий, давно уже ставших историей, — казнь немецко-фашистских генералов-оккупантов на площади Свободы в только что освобождённой Риге. Или партийный съезд, во многом перевернувший жизнь в стране, с психологически тонким показом простых, обыкновенных людей.
И наконец, две пьесы – «Барашек в бумажке» и опять же с православным заглавием – «Прощёное воскресенье», в которых автор проявляет себя высокопрофессиональным драматургом – что, отметим, естественно для театрального человека, каковым является В.А. Иванов-Таганский. Здесь мы видим напряжённый сюжет и конфликт, мастерски написанные диалоги. В пьесе «Барашек в бумажке» явственно различимы интонации драматургии А.М. Горького с его острой социальностью и безжалостно обнажёнными психологическими коллизиями.
В произведениях Иванова-Таганского, вошедших в данное издание, фигурируют как бы скрытые герои — недаром их изображения можно видеть на обложке. Это — часто цитируемый Пушкин, незримо присутствующий Есенин со своим исконно русским духом и колоритом и опять же с чисто российской лирической грустью, а также уже упомянутые нами П.А. Флоренский и П.А. Столыпин, который противопоставлен некоторым современным горе-реформаторам. А в рассказе, написанном на границе детективного и психологического повествований — «Любовь китаянки», появляется А.Н. Вертинский на странице забытой пожелтевшей харбинской газеты, с чьей дочерью Марианной в знаменитой «Щуке» когда-то учился Иванов-Таганский. А известная песенка Вертинского «Доченьки», созданная знаменитым артистом на склоне лет, выполняет роль своего рода лейтмотива рассказа.
Однако наряду с высоко положительными оценками в порядке критического замечания позволю себе указать на то, что автор иногда злоупотребляет современным сленгом в разных его проявлениях, в особенности в произведениях с сугубо современными реалиями. Хотя, что поделаешь, видно, такова она сама – теперешняя житейская реальность, что о ней подчас и невозможно, наверное, говорить иначе.
Заключая же, скажу, перефразируя заглавие книги, что Бог отметил и самого автора, наградив его своеобразным, самобытным талантом. Иванов-Таганский, бесспорно, наследует прежде всего здоровую и жизнеспособную классическую традицию. Это — самое главное. Валерий Александрович – писатель, что называется, милостью Божией, и мы можем от всей души лишь пожелать ему доброго здоровья и сил на многая лета и такого же плодотворного и ранообразного творчества.

Александр РУДНЕВ.