Певец крестьянских детей

145 лет со дня рождения Николая Петровича Богданова-Бельского

Из выпускников подобных школ должны формироваться кадры для российского учительства и духовенства, считал Рачинский. Так продолжил он мысль Ф.М. Достоевского о разрыве интеллигенции с народом (с «почвой»). Идея «почвенничества» Достоевского нашла конкретное решение в педагогической концепции Рачинского. На протяжении своей деятельности Рачинский построил свыше 20 начальных школ, 4 из которых содержал полностью сам.
Пожалуй, лучше всего о татевской школе рассказал её бывший ученик, известный художник Николай Петрович Богданов-Бельский своими картинами. Именно Сергей Александрович первым заприметил талантливого Николая Богданова — сына бедной батрачки из деревни Шитики Бельского уезда и пригласил его в свою школу.

«Девяти лет я попал в эту школу, — вспоминал Богданов-Бельский. — С.А. Рачинский однажды заинтересовался, есть ли среди детей способные к живописи. Указали на меня как на любителя исписывать всё своими рисунками. С.А. дал задание срисовать с натуры одного учителя. Экзамен происходил на виду всей школы, в Татево. Впервые мне с натуры пришлось рисовать человека. Нашли сходство. С.А. взял рисунок и понёс к своей матери. Она захотела меня видеть, и вот я, крестьянский мальчик, попал в роскошные хоромы богатого дома. Приветливо встретила меня В.А. Рачинская, уже глубокая старуха, сестра известного поэта Баратынского, современника Пушкина, с которым она танцевала на балах. Очень часто гостила их родственница, баронесса Дельвиг, сестра друга Пушкина. Много интересного рассказывали женщины о великом поэте. Счастливые часы провёл я в обществе и С.А. Рачинского, милого и культурного человека, безгранично любящего русский народ. Многим, если не всем, я обязан этой семье. Под её покровительством прошло всё моё дальнейшее воспитание».
В 1881 году Сергей Александрович отправил 13-летнего Николая Богданова получать начальное художественное образование в иконописную мастерскую при Троице-Сергиевой лавре. Там отметили его дарование. Через три года «Николя» (так называл своего любимца Рачинский) поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где его учителями были
В.Д. Поленов, В.Е. Маковский, И.М Прянишников.
В 16 лет Николай Богданов впервые принял участие в выставке с картиной «Еловый лес», которую похвалили Поленов и Левитан. «В вашей картине меня пленят простота и внутренняя красота пейзажа, — прокомментировал свое впечатление Поленов. – Ваш лес живет и дышит. Это главное». Картину купил известный фабрикант и коллекционер Сапожников.
С восемнадцати лет Богданов стал жить своим трудом, хотя Рачинский продолжал высылать ему ежемесячно по 25 рублей.
Наступило время приступать к дипломной работе. Нужно было выбирать тему. Дело решила поездка в Татево и встреча с Рачинским, который рассказал об удивительном случае, потрясшем всех в усадьбе. Во время Великого поста, после службы в храме по дороге домой пропал крестьянский юноша. Стояли суровые морозы. Нашли его спустя две недели глубоко в лесу, где он соорудил шалаш и питался только хлебом. Нашедшим он заявил, что хочет стать отшельником. Услышанный рассказ захватил художника. Тема для дипломной работы была найдена, и в Татево Богданов приступил к работе над картиной «Будущий инок».
«В душе воскресло все, чем я жил долгие годы детства и отрочества в деревне… Перед концом работы у меня сделался даже обморок», — вспоминал художник.
Наконец, дипломная картина была закончена. С радостью восприняли её в Татево ученики школы и владельцы усадьбы.
Успех картины окрылял, но на душе было неспокойно. Ведь в училище от ученика пейзажного класса ждали пейзажа. Удача, однако, сопутствовала ему. Как вспоминал сам художник: «Ну и началась в училище кутерьма!» Работа, которую он представил на звание «классного художника», сверх всяких ожиданий имела огромный успех. Она была куплена с выставки Козьмой Терентьевичем Солдатенковым, который затем уступил её императрице Марии Федоровне. Художнику заказали два повторения картины. Одним из заказчиков был Павел Михайлович Третьяков. Это был безусловный успех!
В январе 1891 года в Киеве открылась передвижная выставка. Картина Богданова была представлена в экспозиции. После посещения выставки М. В. Нестеров напишет в письме к родным: «…Васнецов согласен, что Богданов-Бельский еще долго будет мне солить на выставках своим успехом, но этим смущаться не следует…».
В дальнейшем тема детства станет определяющей в творчестве Богданова. В его настойчивом стремлении писать детей, мир детства, где все по-настоящему, без лукавства и фальши, отчетливо просматривается евангельское: «если… не будете как дети, не войдете в царство небесное». (Мф. 18,3). И окружающие на этот призыв откликались. Уже будучи состоявшимся мастером, Богданов-Бельский получил письмо от одной учительницы: «Вы у нас один! Писать детей умеют многие художники, писать в защиту детей умеете только Вы…»
Окончив учебу в училище, художник много путешествовал: побывал на Ближнем Востоке, в Европе, в Константинополе...
В 1894—1895 годах Богданов учился живописи в Императорской академии художеств у И. Е. Репина. Тогда же им была написана картина, посвященная школе Рачинского «Воскресное чтение в сельской школе» (1895). За ней последовали другие на ту же тему: «Устный счет» (1896), «У дверей школы» (1897), «У больного учителя» (1897), «Проба голосов» (1899), «Между уроками» (1903)…
27 октября 1903 года Николаю Петровичу было присуждено звание академика. Сам государь, в знак заслуг художника, облагородил его простонародную фамилию, вписав ее собственноручно в диплом через дефис — Бельский».
Талант художника давно оценили при дворе. В 1899 году императрица Мария Федоровна заказала художнику свой портрет. Богданов-Бельский напишет также портрет Николая II (1904—1908), великого князя Дмитрия Павловича (1902), других членов императорской фамилии...
Обретя широкую известность в России, всё чаще уезжал он в родные места, где у него теперь была своя мастерская.
В 1907 году бывшие ученики Московского училища живописи: А.С. Степанов, Н.П. Богданов-Бельский, В.К. Бялыницкий-Бируля, А.В. Моравов и С.Ю Жуковский – объединились в творческое сообщество. Некоторые из них были тесно связаны с Тверским краем. Так впервые оказался Николай Петрович на Тверской земле.
Приехал он с женой Натальей Антоновной. Поселился в имении Пожинки, в четырех верстах от В.К. Бялыницкого-Бируля и А.В. Моравова, что давало возможность часто общаться с друзьями, а главное, вместе ходить на охоту.
Богдаша, как звали товарищи доброго и жизнерадостного друга, прикипел к Тверской земле. Особенно много внимания и любви уделял он крестьянским детям, для которых в карманах его куртки всегда имелось большое количество леденцов и орехов. И дети, узнав Богданова-Бельского ближе, приветствовали его особенно тепло. Спрашивали: «А когда же мы писать будем, мы завсегда рады для вас стоять и можем прийти к вам в Пожинки в новых рубахах. Мне мама сшила розовую рубаху, а Иришке – синий сарафан, и мамка наказывала, чтобы не грязнить, а то, мол, Николай Петрович беспременно будет с вас списывать».
Они так и льнули к нему. Витольд Каэтанович Бялыницкий-Бируля рассказывал, что первый сбор земляники ребята приносили прежде всего Николаю Петровичу.
Очень он подружился с местным священником. Вместе с учителем местной школы Николаем Семеновичем Зольниковым пели в церкви. Очень красиво пели. Для этой церкви Николай Петрович писал иконы.
В 1920 году Богданов-Бельский уехал в Петроград, а оттуда в Латвию. По словам Моравова-младшего, уехать за границу художника уговорила жена. Уезжал он налегке, оставив большую часть своих вещей и картин на хранение местным жителям. Верил ли в свое возвращение сам Богданов-Бельский, сказать трудно, но причины, побудившие его оставить Родину, были, конечно, гораздо более глубокие, чем уговоры жены.
В 1920-х годах политику в искусстве и в живописи определяли сторонники формализма и абстракционизма. Приверженцам реалистической школы живописи приходилось очень трудно, это отмечают в своих воспоминаниях многие художники. А кроме того, творчество Богданова-Бельского было глубоко национально, что также не находило поддержки у заправил культурного процесса новой России. В письме И.Е. Репину о мотивах отъезда художник пишет: «Из того, что я написал за эти четыре года, ничего не было выставлено в России. С большими трудностями и ухищрениями все это мне удалось вывезти в Ригу, где я живу с 15 сентября 1921 года».
С первых же дней пребывания в Риге Богданов-Бельский развил бурную деятельность. В том же письме Репину он пишет, что в Риге уже прошло три выставки его картин: первая – «исключительно из вещей, написанных в России»; вторая – «наполовину написанных в Тверской губернии и половина новых»; третья – «вся из новых вещей, написанных в Латвии».
В 1928 году Богданову-Бельскому исполнилось 60 лет. Его активность в пропаганде русского искусства не спадает. По его инициативе и при поддержке И. Е. Репина в Копенгагене, Берлине, Стокгольме, Праге, Осло, Амстердаме, Гетеборге, Хельсинки, Гамбурге прошли выставки русской живописи. На них представили свои работы Жуковский, Коровин, Малявин, Билибин и другие.
Богданов-Бельский много и увлеченно работает, картины его хорошо покупаются. 70-летний юбилей художника был отмечен персональной выставкой и благожелательными отзывами прессы.
В апреле 1941 г. Богданов-Бельский посылает картину «Пастушок Прошка» (1939) на выставку в Москву. Но начинается война, затем в Латвии следуют годы немецкой оккупации. Творческие силы покидают художника. Он тяжело заболевает. Необходимо было серьёзное лечение. Жена увезла его в берлинскую клинику, где ему сделали операцию. 19 февраля 1945 года во время бомбежки Н.П. Богданов-Бельский умер в возрасте 77 лет.
Похоронен он на Русском кладбище в Берлине.
Ныне имя Николая Петровича Богданова-Бельского оказалось в забытьи. Но справедливо ли это?

 

Наталия и Лев АНИСОВЫ
Тверская обл.,
д. Богунино.