10.02.2012

Перед грозой…

В «Новой газете» от 11 января 2012 г. была опубликована статья И. Клямкина, М. Краснова и Л. Шевцовой «В Конституции не должно быть места для вождя». И подзаголовок: «От лозунга «Даёшь честные выборы!» к лозунгу «Долой самодержавие!» (имеется в виду «президентское самодержавие»). Я послал возражения авторам — моим давним друзьям — в форме открытого письма в «Новую газету». Но какого-либо ответа редакции на моё письмо не последовало. А полемика наша заслуживает, мне думается, общественного внимания. Потому и решаюсь направить статью в газету «Слово».

Будь ситуация наша не столь предкатастрофичной, не пи-сал бы это письмо, тем более «открытое». Ограничился бы, наверное, телефонным звонком. Сказал бы – как славно вы поиронизировали над теми, кто полагает, что сегодня нет более важной задачи, чем требовать «отмены выборов» или «честного пересчёта голосов». Добавил бы к этой критике ещё пару аргументов. В самом деле, сказал бы я, из-за чего тут стараться? Ну, предположим, добились мы, отодвинув в сторону Чурова, «честного пересчёта». И, положим, подозрения наши подтвердились: да, избиркомом украдены в пользу единороссов 30—40 депутатских мандатов. Ну, и передали мы эти мандаты трём другим парламентским партиям. Ну, потяжелели бы на десяток дополнительных мандатов Зюганов, Жириновский, Миронов. И всё? И из-за этого весь сыр-бор?..
И, наверное, вместе с вами попечалился и поудивлялся бы по поводу состава «народных трибунов» на площади Сахарова. Странная это была компания: премьер ельцинско-путинского призыва, бывший вице-премьер и экс-кандидат в ельцинские наследники (особенно запомнившийся в те времена богатой идеей – пересадить чиновников с иностранных машин на отечественные «Волги» да недавней виртуозной матерщиной в адрес своих ближайших соратников), путинский министр финансов, светская, как её называют, «тусовщица» (автор приписываемого ей СМИ афоризма: если человек имеет доход меньше 20 тыс. долларов в неделю, он для меня не существует)… Ну, правда, были там и другого типа ораторы – Владимир Рыжков, Алексей Навальный. Но всё же общий состав толпившихся на трибуне весьма экзотический – этакая смесь «гремучая».
И поддержал бы ваш ироничный скепсис – по поводу будто бы необыкновенно «смелых» выкриков: убрать с высоких постов того, этого (как будто бы от избавления от «того», а тем более от «этого» что-либо кардинально изменится)…
В ходе такого нашего телефонного разговора я поддержал бы вашу идею и насчёт того, что корни наших бед не в «нечестных выборах» (хотя их «нечестность», конечно, очевидна) и не в деятелях того или другого высокого ранга (хотя их несостоятельность также трудно, да и не нужно оспаривать), а в самом типе сложившейся государственной системы, в самом типе существующего политического режима – то, что вы назвали «монополией власти», системой «президентского самодержавия» (основы которого заложены в самой Конституции). И поприветствовал бы предлагаемые вами меры: поправить статьи Конституции, отдалив страну нашу от «президентского самодержавия» и приблизив её к парламентско-республиканскому типу правления.
Так вот. Если бы не ситуация «края», «кануна», а всего лишь вялотекущего социально-политического процесса, то ваши предложения можно было бы поддержать и поприветствовать: всё-таки как-никак, а в них намечены реальные шаги к улучшению – пусть не самые существенные, пусть небольшие, но всё же способствующие некоторому проветриванию политической атмосферы и созданию предпосылок для дальнейшего движения.
Но, дорогие друзья, ситуация-то ныне не «вялотекущая», отличается она от «застоя» брежневских семидесятых. Она – предгрозовая. Тут, думаю, нужен другой тип мышления, другой тип рассуждений, существенно отличающийся от того, которому следовали вы.

У кого на самом деле власть?
Вы полагаете: главная наша беда – «президентское самодержавие». Вы, на мой взгляд, слишком большое, непомерно большое значение придаете президентской фигуре. Вы ищете способы противостояния этому «самодержавию», видя их в расширении прав парламента и т.п.
Да, конечно, у нас действительно, можно сказать, «самодержавие». Но…
Но «самодержавие» высших ли должностных лиц?
Вот, для ясности начну с исторического примера. В России, как известно, много веков было «самодержавие» царей – ни тебе Конституций, ни парламентов… Но вот одна показательная фраза. Заговорщики, придушившие Павла Первого, пришли с этим сообщением к его сыну Александру. И когда тот, услышав сие извещение, разрыдался (и от страшной вести, и от угрызений совести, и от ужаса прослыть в веках отцеубийцей), то главарь заговорщиков, граф Пален, как гласит предание, и произнёс ту самую историческую фразу: «Ваше Величество, бросьте ребячиться! Утрите сопли и идите правьте Россией!».
И это – «самодержцу»!?
Самое интересное, Александр действительно быстренько «утёр сопли» и пошёл «править» Россией, отдавая, впрочем, себе ясный отчёт, что если он будет «править» иначе, чем желали бы участники заговора и стоящие за ними социальные силы, то его ждёт судьба Павла.
В чем же смысл этого краткого исторического экскурса? Да в том, что обычно «самодержавно» правят не лица, которые на самом верху политической лестницы, а определённые, сплоченные общим интересом социальные силы, и «самодержец» для них – не более чем одно из средств (и, может быть, даже не самых главных средств) их властвования.
Так было и в далёкой истории. Так было и на нашем с вами веку, дорогие Игорь и Лиля. Вы припомнили КПСС и статью 6-ю той, брежневской, Конституции – о монопольном правлении партии. Очень хорошее напоминание. Только о чём оно говорит? Да, о «монопольном (самодержавном) правлении»! Но не генсека, не председателя президиума, а – «партии». Точнее – высшей партийной номенклатуры, высшей государственно-партийной бюрократии (властвовавшей и над народом, и над рядовой партийной массой).
Ведь это только казалось (со времён Сталина), что главный «самодержец» — генсек. И, кстати, Горбачёв тоже поддерживал эту иллюзию, неоднократно замечая, что генсек в СССР обладал властью, какой не имел ни один деспот, ни один диктатор в мировой истории. Но эта самая история неотразимо продемонстрировала наивность таких представлений.
Так, всемогущего (как могло казаться) «самодержца» Хрущёва в 1964 году в одночасье погрузили в болото политического небытия. (Хорошо ещё, что не придушили его, как Павла; хотя, говорят, всерьёз рассматривался предложенный Брежневым вариант: устроить Никите Сергеевичу авиакатастрофу…) И лидер этих, сваливших Хрущёва, номенклатурных заговорщиков, «дорогой Леонид Ильич», за последние 6—7 лет своего «самодержавия» почти выживший из ума, продолжал председательствовать на политбюро, читал, толком сам не понимая, какие-то речи с трибун… «Самодержавие»-то сохранялось, цвело пышным цветом, но не его, генсековское, а опять-таки – номенклатурного сословия. Да и Михаил Сергеевич полетел кувырком со всех своих «диктаторских» постов, как только разошёлся с одним социально-политическим слоем (поднявшим его в свое время к власти), и не нашёл других социальных сил, опираясь на которые он мог бы продолжать свою лидерскую политическую деятельность. Да и Сталин-то, этот, как мнилось, «всемогущнейший властитель», держался на вершине политической пирамиды так долго только потому, что в каждую эпоху умел наиболее точно выражать и защищать интересы главного на тот момент ядра номенклатурного сословия. И как только, по причине преклонных лет и нарастающего зазнайства, перестал адекватно отражать интересы этих сил, то они немедленно поспособствовали его уходу из жизни (то ли, как утверждает одна из версий, прямым убийством, то ли, что более вероятно, своим бездействием во время приступа его болезни).
Значит? Значит, «самодержавная власть» — не столько у того, кто стоит наверху пирамиды, сколько у тех социальных сил, которые составляют её базис, её тело. И потому не об «ограничении власти» стоящего наверху пирамиды следует заботиться в первую очередь (об этом «ограничении», кстати, позаботятся – когда этого потребуют их интересы – и само ближайшее окружение «лидера», и социальные силы, командующие социальной жизнью страны; и сделают они это лучше, чем все поправки к Конституции). Вы, друзья, ищете решение наших проблем в сфере политического – политических форм и политических институтов. Думаю, бесперспективное это дело!
Наша забота и наша задача в другом: определить состав, сущность господствующих сил, понять, каков их совокупный, общий интерес и что сулит стране их «самодержавное» властвование. Наша задача в ограничении, а в перспективе — в устранении их господства.
Разговор обо всём этом я начал бы не с рассмотрения статей Конституции. Я бы начал его с … «децильного коэффициента» — так, несколько вычурно, обозначает современная политическая наука соотношение богатств 10% самых богатых и 10% самых бедных людей: во сколько раз совокупный доход первых превышает совокупный доход вторых. Это очень важный показатель: он указывает степень разрыва между социальными слоями, масштаб противостояния общественных сил, уровень его напряжённости. Считается: когда этот «децильный коэффициент» не превышает 3—7, то общество находит в нормальном, достаточно стабильном состоянии. Ибо в этом случае отсутствует жёсткая поляризация социальных сил, нет оснований для возникновения раздирающих общество социально-политических антагонизмов.
У нас, в России, по общепринятым данным, коэффициент этого разрыва доходов равен 14, а в Москве (этом главном ядре, в этом всеопределяющем пункте общероссийской социальной системы) – 41(!) И это по официально признанным данным, в действительности он значительно выше и продолжает нарастать просто чудовищными темпами (например, по данным учёных из Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, коэффициент составляет 50—55). Достаточно сказать, что при нижайшем уровне жизни, гнетущей бедности основной массы населения мы на 2—3 местах по числу долларовых миллиардеров! И число их, несмотря на все кризисы, продолжает расти гигантскими темпами: в 2010-м – 62 и в 2011-м – 101.
Вот эти 10% «богатых», эти сто семейств миллиардеров и являются действительными хозяевами нашей жизни (разумеется, в тесном союзе с основной массой высшего чиновничества).

Знаки бедствия
Почему это знак бедствия? Почему это означает канун социальной катастрофы?
Потому, во-первых, что эта «монополия олигархической сотни» напрочь разваливает национальную экономику. Ведь это — конец нормальной экономической конкуренции и свободного, демократического, цивилизованного рынка. Эти сто семейств властно диктуют правила поведения, жёстко определяют характер деятельности всех экономических субъектов, подавляя самостоятельность среднего и малого бизнеса, подчиняя своему диктату деятельность государственных предприятий.
Печальным по своим результатам было планирование советских времён: административно-чиновничий раж, жёсткая мелочная опека всего и вся душили инициативу производителей, лишали их стимулов успешной, активной деятельности. И всё-таки тогда, пусть в уродливых формах, но чувствовалось стремление учитывать общественные интересы и потребности. Экономическое же самодержавие «ста семейств» напрочь исключает всякий разговор об общественных потребностях и национальных интересах. Тут доминирующий мотив деятельности: максимальная прибыль в возможно более короткие сроки и любыми способами. А кратчайший путь к этому – захват, эксплуатация и распродажа (в первую очередь, за рубеж, где более надёжный и развитый рынок) природных ресурсов страны. И превращение национального «рынка» в некую систему бесконтрольной деятельности монополистического, олигархического, криминально-рэкетирного капитала. С использованием в этих целях не только экономической миллиардно-долларовой мощи, но и средств прямого насилия, осуществляемого через создаваемые олигархами отряды частной вооружённой охраны, через оплачиваемые ими коррумпированные круги чиновничества политических и силовых ведомств.
Потому, во-вторых, что самодержавно господствующий криминально-олигархический капитал губителен не только для национальной экономики, но и, что не менее важно, для всей культуры общества. Многие века мудрые гуманисты в истории человечества мечтали о создании общества, где стало бы возможным всестороннее и универсальное развитие каждого человека. Для криминально-олигархического капитала всё в этом мире (и человек, в первую очередь) – средство для приумножения его барышей. Люди для него – это приставленный к нефтяной вышке или газовой трубе рабочий скот (желательно, чтобы бесправный, работающий без ограничения времени и за нищенскую зарплату). Криминально-олигархическому капиталу не нужны социальные программы (вычет из прибылей!). Он будет делать всё, чтобы уйти от налогов или сократить их до минимума (тема национального бюджета его не волнует).
Ему не нужна система образования, которая способствовала становлению самостоятельно мыслящих, всесторонне (технически и гуманитарно) образованных людей. Его идеал – безропотные исполнители, гнущие спины за кусок хлеба; ему нужно бессловесное, обслуживающее его быдло. Через угодливых и хорошо оплачиваемых чиновников он вторгается в систему образования, коммерциализируя, корежа её.
Он уничтожает систему государственно-медицинского обслуживания граждан. Создавая для своего круга «элитные» поликлиники и больницы с суперсовременным оборудованием и повышенной оплатой медперсонала, он доводит до нищенского уровня государственные медицинские учреждения («здоровье нации» — это не из его лексикона).
Он уничтожает художественную культуру нации, оплачивая, продвигая, навязывая для «быдла» предельно пошлые, «блевотные» телесериалы и шоу-действа.
И, наконец, «жилищный вопрос. Для нации он сегодня становится вопросом номер один. Ибо это самое первое условие выживания – крыша над головой. Вон они стоят по всей Москве — выстроенные лужковской командой полузаселённые небоскребы с квартирами по совершенно недоступным, просто по заоблачным для нормальных людей ценам. Недавно увидел, как олигархическое телевидение честит Никиту Хрущёва – и такой-то он, и сякой. И я понимаю, почему он так ненавистен олигархам: он всерьёз пытался сделать хоть что-то полезное для граждан. И в экономической, и в политической сферах. И среди прочего – его «хрущобы». Ах, как потешается над ними в своих многосотметровых апартаментах современная криминально-олигархическая братия — над их низкими потолками, совмещёнными санузлами, малюсенькими кухнями и жалкими, недолговечными панельными стенами… Но мы-то, современники тех лет, знаем, что это была настоящая народная жилищная революция – великая, по масштабам и возможностям того времени. Сколько сотен тысяч семей переехало тогда из подвалов, бараков, коммуналок в новое (и заметим: практически бесплатное) жильё. Разве сегодня можно ожидать такого?
И тут, мои дорогие друзья, для яркости картины и прояснения моих мыслей я сделаю одно небольшое лирическое экономическо-политическое отступление. Ситуация нынешнего социального противостояния лучше просматривается через призму конкретных бытовых картин. К тому же описываемая мной ситуация относится к подмосковной местности под символическим и точно характеризующим суть описываемого противостояния – Раздоры.

Раздоры
(лирико-экономическо-
политическое отступление)
Вы были когда-нибудь в Раздорах? Если бы лет 20 или даже 10 назад вы (воскресным утром, зимним, летним ли – это всё равно) вышли на платформу этой, тогда милой, тихой, окружённой со всех сторон густым лесом, подмосковной станции, вы увидели бы, как из вагонов электрички вытекают ручейки людей в видавших виды спортивных одеяниях и с волейбольными мячами в рюкзачках. Симпатичная, «рядовая» московская интеллигенция – инженеры, учителя, врачи, рабочие – лесное волейбольное братство. Вы увидели бы, как потекут эти «ручейки» по лесным тропкам, пересекая васильковые поляны и заливные «тургеневские» луга, к волейбольным площадкам, обустроенным среди сосен и дубов этим славным людом. Десятки, да, наверное, сотни самодеятельных «спортивных арен»! Вы услышали бы вскоре то там, то здесь раздающийся звон мячей, весёлый гомон «ушедшей в леса» (так там шутят!) интеллигенции. А если бы вы имели возможность подольше побродить в этом лесном царстве, вы, спустя некоторое время, увидели бы, как снимаются волейбольные сетки со вкопанных в землю столбов, как скручиваются разноцветные ленты контуров, обозначающих квадраты игровых площадок, и как на самодельных бревенчатых столах расставляются миски с нехитрой снедью (а иногда и с бутылочкой, если праздник или чей-то день рождения). И, конечно, песни — как же русскому человеку без застольного пения!
А когда солнце будет уплывать за макушки деревьев, всё это лесное братство аккуратно сложит в мусорные мешочки отходы своего «пиршества» (ни единой бумажки, ни единой косточки или бутылочки не оставит – такой это народ!) – и потекут обратно человеческие ручейки в двери вечерней электрички – в Москву; в понедельник, чуть свет – на работу, по больницам, школам, цехам, конструкторским бюро.
Это – если бы вы приехали туда 20—10 лет назад.
А сегодня? Попробуйте приехать туда сегодня. Где эти заливные «тургеневские» луга, где пришвинские лесные тропы, где «мелькающие в поле» апухтинские «васильки»? Всюду – трёх-, четырёхметровые глухие заборы с колючей, пущенной поверху проволокой (не с пропущенным ли по ней током?), у ворот – баскервильские собаки с телёнка ростом...
А по телевизору один напористый журналист изо дня в день третирует одного не угодного власти политика – что у того-де что-то там не так с покупкой дачи. А как же десятки раздорских дворцов? Или там – все, угодные власти? И не за одним ли из тех заборов поигрывает в теннис тот шустрый журналист?
Посудите сами: как без «вмешательства», без «усиления роли» государства (разумеется, не чиновно-бюрократического, а представляющего интересы граждан), как без этого обойтись? Хотелось бы, конечно, чтобы это «вмешательство», это «усиление» были минимизированы, даже рискнём сказать так: максимально минимизированы. Но как снести тот шлагбаум с перечёркнутым красным крестом фигуркой идущего человека? Как развалить те «средневековые стены», чтобы нормальный (не зазаборный!) человек смог беспрепятственно пройти к ручью в овражке или выйти на лесную тропинку, не оккупированную хищным собственником? Как угомонить и усмирить эту армию «личной охраны» тех дворцов, вооружённую самым современным огнестрельным оружием? Вот и приходится мечтать о силе, которая была бы способна сломить вашу силу, думать о – ну, куда уж тут денешься? – о революционной диктатуре народа. А вся сложность ситуации состоит в том, что никто не сможет дать гарантии, что спровоцированная вами, господа «сильнейшие», «народно-революционная диктатура» не превратится со временем – как это уже бывало не раз в истории – в диктатуру контрреволюционную и антинародную. Ответственность за такой ход и исход событий несёте в первую очередь вы, творцы и прославители неравенства, идеологи невмешательства организованных общественных сил в вашу «свободную» деятельность по «приватизации» принадлежащих всем или созданных всеми предшествующими поколениями национальных богатств — вынуждая униженный и придавленный народ к радикально-революционным действиям.
Но, конечно, и революционеры с реформаторами тут не без греха. Ими, как правило, не осознавалась (а потому и не решалась) задача исключительной важности, тонкости и трудности: найти МЕРУ такого «вмешательства», такого «усиления» государства, которые были бы достаточны для того, чтобы сломить вашу бесчинствующую, господа «сильнейшие», силу, и которые, с другой стороны, содержали бы в себе иммунитет против превращения революционной (реформаторской) власти в новую тиранию.

Что делать
и кому делать?
Но довольно лирики. Вернёмся на дорогу сухого социально-политического анализа. Я просто обязан ответить на вопрос, к которому подводило всё мое предшествующее изложение: «Если внутри самой олигархической системы нет рычагов сдерживания, ограничения этого самодержавия союза олигархического капитала и современного чиновничества, если конституционные поправки, к которым призывают Игорь Клямкин и Лилия Шевцова, не в состоянии, по моему убеждению, радикально повлиять на ситуацию, то что же делать, чтобы предотвратить надвигающуюся национальную беду? И к кому обращаться со своими сентенциями?».
Я думаю, в свете всего вышеизложенного ясно, что не может быть ничего глупее и бессмысленнее, как обращение к высшему чиновничеству, депутатам, лидерам парламентских партий (представляющим просто разные группы, разные фракции современного номенклатурного сословия).
Значит?
Значит, у нас остаётся единственный адрес обращения: гражданское общество, те интеллектуальные, культурные, политические силы, которые способны взять на себя функцию выражения его, гражданского общества, интересов.
Ну, и с чем же обратиться? К чему звать?
Начну с довольно скромного призыва: всерьёз изучать логику современного социального процесса. Постараться ответить на вопрос – не «куда вести Россию?», а «куда идёт Россия?». И только поняв эту логику объективного направления движения, имеет смысл ставить вопрос: а как можно встроиться в эту логику, как изнутри повлиять на неё, как повлиять на маршрут движения, как изменить его?
И тут прежде всего неплохо бы избавиться от некоторых ходовых и бессмысленных постулатов, претендующих на то, чтобы выразить эту логику. Вот сегодня многие (от Зюганова до самых радикальных либералов) с претензией на глубокомудрие заявляют: «Лимит на революции для России исчерпан. Только эволюция!»
Откуда вы это взяли, господа? Какие у вас есть основания для подобных утверждений? То, что вы не хотите, не желаете социальных изменений через революции, то, что вы хотели бы предупредить их и подтолкнуть российское общество на реформистский, эволюционный путь – это одно дело. Другое – куда, независимо от ваших воль и желаний, катится колесо российской истории?
Я бы, господа, не зарекался ни от чего. Какие формы могут принять те или другие социально-политические изменения зависит не столько от желаний тех или других политиков или публицистов, сколько от воли народной, и ещё во многом от того, насколько эта воля будет детерминирована деятельностью господствующих социальных и политических сил. Скажу вещь, может быть, парадоксальную, но подтверждаемую всем историческим опытом: революции подготавливаются не столько пропагандой и деятельностью народных вожаков, сколько политикой господствующих социальных и политических сил. Наиболее дальновидные мыслители, которых принято называть «революционными идеологами», к примеру — Радищев, Герцен, Чернышевский (в «Письмах без адреса»), стремились предупреждать правящие круги о том, что их классово-эгоистическая политика может привести к революционному взрыву (который может обернуться большой бедой не только для правящего сословия, но и для неподготовленных к собственному правлению масс народных) и давали рецепты глубоких реформ, способных удержать общество от революционных катастроф. И только тогда, когда правящие силы по причине своего экономического эгоизма и политической недальновидности доводили общество до социального кипения и когда доведённые до отчаяния правящим беспределом массы выходили на улицы, тогда многие из этих «революционеров-реформаторов» вынужденно вставали во главе бушующих народных сил, дабы смягчить их чересчур разрушительные («бессмысленно разрушительные») устремления, снизить уровень «беспощадности» бунта и направить его в созидательное, максимально цивилизованное русло.
Повторяю: революции «готовят», в первую очередь, корыстолюбие, эгоизм и бездарность правящих. Революция готовится теми, кто монопольно, самодержавно и самодурно правит обществом, кто не умеет отступать, идти на компромиссы, самореформироваться. Не можешь самореформироваться? – Тебя реформируют другие. Будешь долго и злобно упираться, стремясь всеми способами удержаться у власти – готовься к взрыву народной стихии, в том числе к бунтам беспощадным и нередко, увы, бессмысленно беспощадным.
В общем, каких-то абсолютных гарантий против революций никто дать не может. «Лимит на революции» будет «исчерпан» только тогда, когда будет «исчерпан» лимит на наглое политическое насилие, на криминально-олигархическую деятельность. Не желаете тяжёлых последствий для себя (и для страны) – приступайте в союзе с гражданским обществом к глубоким, масштабным социально-экономическим и политическим реформам. Не откладывая ни на один день. Сегодня, сейчас.
Ну а что же самому гражданскому обществу делать? Пассивно ждать, пока «элита» прочухается и начнёт самореформироваться? Но надежды на это мало, уж больно вольготно обустроилось «высшее» наше общество.
Наверное, главное сегодня для небезразличных к судьбе Отечества граждан – понять, что корни наших бед и главные причины грядущих опасностей не в сфере политики и права, не в несовершенстве «выборов» и тех или других «статей Конституции». Это всё следствия, второстепенные вещи. Главное – в нашем социально-экономическом устройстве, главное – в самодержавии олигархического сословия и его союзников в политической системе. Сосредоточиться на понимании этого, на разъяснении этого другим, на коллективном поиске ответов и решений на этом, а не каком-то другом направлении. По-видимому, мы должны пройти полосу просветительской деятельности – так, как это было накануне великих событий в Европе (Нидерландах и Англии XVII века, Франции – XVIII и России – XIX). Герцен как-то сказал: «Нельзя освободить человека вовне больше, чем он свободен внутри». Задача нового просвещения и состоит, в частности, в том, чтобы основная масса граждан овладела новым типом политической культуры — гуманистическим и подлинно демократическим. И постепенно, в процессе такого рода просветительской деятельности, и будет вырабатываться план дальнейших действий гражданского общества.