«Оверлорд» 71 год спустя

Слово о западных союзниках

В Парке Победы на Поклонной горе, с тыльной стороны Центрального музея Великой Отечественной войны стоит необычный памятник. Решительно глядя вперёд, шагают четыре солдата одного роста. Одна пара чуть впереди — советский воин и рядом с ним, нога к ноге американец, чуть сзади по бокам — французский солдат с винтовкой на плече и англичанин в своеобразно исполненном скульптором берете. Над композицией — благостная символика ООН.
Первые ощущения при созерцании этого «Памятника солдатам стран — участниц антигитлеровской коалиции»: масштабно, трогательно — воины, герои, сражались… Но затем задумываешься — что-то здесь не так… Ведь далеко не равным был вклад стран-победительниц в Победу ни на фронте, ни в тылу. СССР невозможно поставить рядом c союзниками ни в количестве понесённых жертв, ни в числе крупнейших сражений и побед, решивших исход великого противостояния.

Между тем западный обыватель абсолютно уверен в том, что победу во Второй мировой войне одержали американцы с англичанами. На днях Европейский центр развития опубликовал итоги социологического опроса, целью которого было выяснить, насколько жители Европы знают историю Второй мировой войны. Больше половины европейцев уверены, что Европу освободила армия США. В этом не сомневаются 61% французов и почти 52% немцев. В Англии 46% граждан убеждены, что с фашизмом справились именно их соотечественники. Только 13% европейцев имеют представление о том, что такое Красная армия и какова её роль в событиях семидесятилетней давности. Таков итог длящейся десятилетия промывки мозгов жителей Запада.
В преддверии 6 июня — 71-й годовщины высадки союзников в Нормандии, известной под названием операции «Оверлорд», — хотелось бы напомнить о ряде впечатляющих различий между боевыми действиями СССР, США и Великобритании на завершающем этапе войны. Окончательная битва за Европу — СССР с востока и США с Великобританией с запада — была развёрнута с совершенно различных исходных позиций. До июня 1944 года Советский Союз три долгих года воевал с более чем 2/3 вооруженных сил гитлеровской Германии, а также её многочисленными сателлитами, на которых работала фактически вся европейская экономика.
И не просто воевал, а сражался победоносно! Командующий немецкими войсками во Франции генерал-фельдмаршал Рундштедт рассказывал после войны английскому историку Харту: «Мне предстояло защищать 3000 миль береговой линии — от итальянской границы на юге до границы Германии на севере, имея в своём распоряжении 60 дивизий, причем одни были наспех сформированы, другие представляли собой остатки былой мощи».
Кто же «выпустил дух» из некогда полнокровных дивизий вермахта, кто лишил их боевой мощи? На этот вопрос дал прямой ответ в палате общин в начале августа 1944 года премьер-министр Великобритании и «заклятый друг» Советской России с 1918 года, сэр Уинстон Черчилль: «Русская армия выполнила главную задачу, выпотрошив немецкую армию… В воздухе и на морях мы могли отстаивать свои позиции, но в мире не имелось силы, которую можно было бы выставить ранее, чем через несколько лет, и которая была бы способна потрепать и разбить немецкую армию, если бы последняя не подверглась ужасному кровопусканию и избиению силами русских советских армий».
После начала западными странами операции «Оверлорд» ситуация не изменилась. За три месяца летних боев 1944 года в Западной Европе немцы потеряли около 300 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В то же время на русском фронте, по неполным статистическим данным, немцы потеряли в течение июня, июля и августа свыше 900 тыс. человек. На Восточном фронте немцы должны были держать более 2 млн человек против приблизительно 700 тыс. человек на Западном фронте. В летне-осенней кампании 1944 года Советская армия вела наступление на фронте протяжённостью 4200—4500 километров, войска союзников — на фронте 600—800 километров. За шесть месяцев наступления советские войска продвинулись на запад на 600—800, а на некоторых направлениях до 1100 километров, продвижение же союзников в Западной Европе к концу 1944 года составило лишь 260—450 километров. Советская армия уничтожила 96 дивизий и 24 бригады, а союзники 35 дивизий врага. Таким образом, и по протяжённости фронта, и по численности противостоящих войск гитлеровцев, и по количеству разгромленных воинских частей врага Красная армия в 1944 году опережала армии западных союзников примерно в 3 раза.
Ещё одно обстоятельство, на которое следует обратить внимание, — специфически «экономная» военная стратегия стран Запада. К осени 1944 года во Франции войска США и Великобритании разгромили противостоящие им силы немцев. «К 1 сентября от сил противника, которыми он располагал в июне, остались разрозненные остатки, способные разве что к караульной службе. К северу от Арденн у немцев в целом едва насчитывалось 11 дивизий. Было ясно, что немцы потерпели жестокое поражение, и задача верховного командующего союзными силами теперь заключалась в том, чтобы гнать немцев в Германию и как можно быстрее заканчивать войну, — пишет не кто иной, как командующий английскими войсками фельдмаршал Монтгомери. Но американцы, — продолжает он далее, — считали такой курс рискованным в военном отношении и ненужным политически… Американский метод сводился к тому, чтобы протянуть линию фронта вдоль Рейна от Швейцарии до Северного моря, а затем решать, что делать дальше… Немцы восстановили силы».
В чём же причина такой стратегической «оплошности» верховного главнокомандующего союзными силами генерала Эйзенхауэра? Свет проливает директор Института германской истории в Вашингтоне Детлеф Юнкер: «Советский Союз был нужен Рузвельту во время войны, поскольку он должен был вести и выиграть американскую войну при огромных материальных затратах и сравнительно небольших человеческих жертвах с американской стороны. Соединенные Штаты Америки нуждались в советских солдатах, чтобы победить немецкие и японские войска. Только таким образом Рузвельт мог надеяться пережить как политик колоссальное напряжение военных лет». Дело кончилось тем, что немцы, воспользовавшись редким затишьем на Восточном фронте, перешли в декабре 1944 года в контрнаступление в Арденнах, нанеся американцам большой урон.
6 января 1945 года Черчилль обратился с личным посланием к Сталину с просьбой о помощи: «На Западе идут очень тяжёлые бои. Можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть?». А всего лишь три месяца спустя этот коварнейший британский политик писал генералу Эйзенхауэру: «...Я считаю чрезвычайно важным, чтобы мы встретились с русскими как можно дальше на Востоке...». В результате русского наступления, начавшегося с 12 на 13 января 1945 года с Баранувского плацдарма на Висле, создалась угроза для Верхнесилезского промышленного района и для самой Германии. Только теперь верховное главнокомандование отдало, наконец, приказ о постепенном отводе своих войск из Арденн на позиции «Западного вала» и об одновременной передаче почти одной трети всех сил на Восток. Стоившее невероятных усилий и огромных жертв Арденнское наступление закончилось там, где и началось, то есть в районе «Западного вала».
Такое ведение боевых действий, мягко говоря, не отличающееся натиском и стремительностью, предопределило главное отличие войны на Западе от войны на Востоке Европы — весьма невысокая эффективность и результативность войск «цивилизованного мира» в боях с вермахтом и СС. Опытный гитлеровский танкист Отто Кариус, воевавший сначала на Востоке, а затем, после тяжёлого ранения переведённый на Запад, оставил весьма яркое и ёмкое описание своих похождений. Его ярый антикоммунизм и выраженная прозападная ориентация подтверждают достоверность его мнения: «…Мы решили однажды вечером пополнить свой автопарк за счёт американского. Никому и в голову не приходило считать это героическим поступком! Янки ночью спали в домах, как и полагалось «фронтовикам». В конце концов, кто бы захотел нарушить их покой! Снаружи, в лучшем случае, был один часовой, но только если была хорошая погода. Война начиналась по вечерам, только если наши войска отходили назад, а они их преследовали. Если случайно вдруг открывал огонь немецкий пулемёт, то просили поддержки у военно-воздушных сил, но только на следующий день. Около полуночи мы отправились с четырьмя солдатами и вернулись довольно скоро с двумя джипами. Было удобно, что для них не требовалось ключей. Стоило только включить небольшой тумблер, и машина была готова ехать. Только когда мы уже вернулись на свои позиции, янки открыли беспорядочный огонь в воздух, вероятно, чтобы успокоить свои нервы. Если бы ночь была достаточно длинной, мы легко могли бы доехать до Парижа». Комментарии, как говорится, излишни.
Конечно, союзники порой вели тяжёлые бои, их солдаты и офицеры проливали кровь, несли потери, подчас неоправданные. «Наши потери оказались намного выше, чем нас пытались убедить; ряды командиров танков и взводов быстро редели… Заменить же погибших было непросто. Поскольку армейское командование недооценило масштабы потерь, танковое училище в Форт-Ноксе, которое готовило сменные экипажи, было к этому времени закрыто. Я так и не выяснил, открыли ли его вновь, когда из Нормандии пошли наверх отчёты с цифрами чудовищных потерь, но так или иначе — время было уже упущено», — пишет в своих воспоминаниях американский офицер-танкист Купер. Однако тот же Купер рассказывает о танковом бое при взятии Кёльна в начале марта 1945 года. Единственная немецкая «Пантера» подбила «Шерман» и была уничтожена одним из первых, наконец поступившим на вооружение, тяжёлым танком «Першинг». Вот и всё сражение…
А как вели себя на западном фронте немцы? Впечатляющее свидетельство оставил рейхсминистр военной промышленности Альберт Шпеер: «В середине сентября (1944 года. — Б.С.) Герман Рёхлинг доложил мне, что шахты Саарбрюккена оставлены в целости и сохранности, но электронасосные станции всё ещё находятся на нашей территории. Рёхлинг осторожно пытался выяснить, следует ли подавать электричество на насосные станции по пока неповреждённым высоковольтным линиям. Я согласился как на это предложение, так и на предложение войскового командования продолжать подачу электроэнергии в госпитали Льежа уже после того, как Льеж был захвачен западными союзниками, а линия фронта пролегала между городом и электростанцией». Можно ли представить себе, чтобы нацисты также снабжали электричеством блокадный Ленинград?!
Английский историк Фуллер, характеризуя финальные продвижения американцев, англичан и немногочисленных французов к Эльбе в конце апреля, фиксирует: «Эти удивительные продвижения вперёд, в некоторых случаях без всякого сопротивления (здесь и далее выделено мной. — Б.С.), иногда по 100 миль в день…» А немец Типпельскирх так описывает осуществляемое одновременно окружение советскими войсками Берлина: «17 апреля поднялся занавес заключительного акта мировой трагедии. В этот день утром Конев двинулся вперёд со своих плацдармов на Нейссе. Он направил своё левое крыло на Дрезден и Торгау и повернул центр и правое крыло в северном направлении, на Берлин, рассеяв войска 9-й германской армии. Одновременно Жуков двинул свои армии с плацдармов севернее и южнее Кюстрина, прорвал сильные укрепления 12-й германской армии, 22 апреля достиг окружной берлинской автострады и двинулся по ней на запад на Шпандау. Тем временем Конев вышел на автостраду с юга… В Берлине... вспыхнули ожесточенные уличные бои…»
В чём же причина столь ожесточённого сопротивления немецких войск на советско-германском фронте? Ответ — у того же Типпельскирха: «Если вообще стоило продолжать войну, то разве лишь для того, чтобы остановить красный поток на востоке и по возможности отбросить его назад. Была надежда, что всё же удастся найти какую-то общую политическую линию с западными державами, пока на востоке ещё не прорваны последние заслоны. За это и боролся фронт…»
Отсюда вытекает самое важное для нас, потомков победителей, отличие в боях той Великой войны. Это абсолютное, многократное превосходство наших дедов и прадедов над западными союзниками в воинском искусстве и доблести. Именно оно позволило преодолеть гораздо более серьёзное сопротивление многочисленного, упорного и фанатичного врага, вырвать у него стратегическую инициативу.
Послушаем, что говорят об этом западные же «свидетели эпохи», и американские, и немецкие. Вот американский военный историк Погью: «За две недели, как сообщали, Красная армия отрезала в Латвии около тридцати немецких дивизий. Считалось, что немцы так дезорганизованы, что не смогут оказать сильное сопротивление до рубежа реки Одер. Наступление русских ослабило напряжённость на фронтах в Италии и Северо-Западной Европе и сделало ненужным удар в центре Европы с юга». А вот немецкий штабной аналитик, генерал Блюментрит: «Красная армия 1941–1945 годов была значительно сильнее, чем царская армия. Они фанатично сражались за идею. Это многократно увеличивало их упорство…». И наконец, опытный танкист вермахта Кариус откровенно признаётся в том, что «пятеро русских представляли большую опасность, чем тридцать американцев»…
Изложенные здесь факты не являются историческими открытиями — они давно известны. Однако вспоминать их вновь и вновь заставляет очередной «холодный циклон», повеявший с Запада. Непрерывно расширяется НАТО, инспирируются «оранжевые революции», ведутся «горячие» войны с применением новейших вооружений. Переписывание истории, как показывают события на Украине, становится одним из инструментов боевой пропаганды. Вновь активно распространяется и миф о якобы  определяющей роли операции «Оверлорд» в разгроме нацистской Германии. В такой ситуации нам, потомкам героев-победителей, добывших своей кровью решающие победы в сражениях Второй мировой войны, следует всемерно подчёркивать подлинное место подвига своего, советского народа, не принижая и никак не уравнивая его с вкладом в общую победу наших тогдашних западных союзников ради пресловутой политкорректности.

 

Борис СОКОЛОВ