Комментариев пока нет
Рубрика: Путешествие со Словом
07.09.2018
Нью-Йорк в трёх частях
…Мы стоим в очереди на паспортный контроль в аэропорту имени Кеннеди и уже вдыхаем знакомый нью-йоркский влажный воздух с ароматом океана, человеческого пота и хот-догов. Для меня это запах детства — я жила здесь с 4 до 9 лет. Папа-журналист был направлен сюда в 1987 году, жили мы на Манхэттене вместе с мамой и сестрой Машей.
Пограничные формальности значительно упростились в век продвинутых технологий. Теперь можно проходить самоконтроль со сканированием паспорта, с ответами на странные, неслыханные прежде вопросы, например, такие: Do you seek to engage in or have you ever engaged in terrorist activities, espionage, sabotage, or genocide? – «Не намерены ли вы заниматься (или когда-либо занимались) террористической деятельностью, шпионажем, саботажем или геноцидом?».
Пограничные формальности значительно упростились в век продвинутых технологий. Теперь можно проходить самоконтроль со сканированием паспорта, с ответами на странные, неслыханные прежде вопросы, например, такие: Do you seek to engage in or have you ever engaged in terrorist activities, espionage, sabotage, or genocide? – «Не намерены ли вы заниматься (или когда-либо занимались) террористической деятельностью, шпионажем, саботажем или геноцидом?».
Отпечатки пальцев снимаешь совершенно самостоятельно, проходя через длинную вереницу компьютеров. Ан, нет, потом пограничник всё-таки проверяет, правильно ли ты справился с заданием, и смотрит в твой паспорт. Надо признать, что в Нью-Йорке иностранцев встречают всё-таки намного приветливее, чем в солнечной Калифорнии, где их погоняют, как стадо нелегальных баранов.
Чтобы добраться наконец до долгожданного места прибытия, никто уже не ловит кэбы, фирменные жёлтые такси города, ведь теперь есть Uber. Современный мировой гигант значительно снизил популярность местных такси-услуг. Заказывая машину по телефону, ты можешь обойтись без наличных, не бояться, что тебя надуют, и иметь дело с приятным шофёром, которому можно в конце поставить оценку, чтобы её увидели другие клиенты.
Часть первая
Итак, мы прибываем в нашу первую резиденцию в центре Бруклина. Быстро понимаем, что, несмотря на все разговоры о том, как поменялся этот район и как он теперь диктует тренды современной американской, да и мировой молодёжи, дело обстоит не совсем так. В словах этих содержится некоторое преувеличение. Так же, как и в 80-х, здесь преимущественно и крайне скромно проживает афроамериканское население в отдельных, затхлых «браунстоунах» — кирпичных, узких 2-этажных домах, типичных для этого района. Мы «чисто конкретно» попали в ямайский квартал, где друг за дружкой, в унылой примитивности, тянутся вывески афро-парикмахерских и маникюрных салонов. Цепочка из каждых 10 учреждений вдруг обрывается каким-нибудь новомодным хипстерским кафе с овсяным кофе и конопляным печеньем в меню, со скучающим одиноким посетителем за лэптопом «Apple» и усатым татуированным официантом. Афроамериканские обыватели в основном кучкуются на тротуарах: пожилые сидят на пластиковых стульчиках, а молодняк неусыпно сторожит свои огромные джипы, из которых несётся «рэгги».
Здесь, похоже, верят в заверения Трампа о том, что глобальное потепление всего лишь фарс и фейк; нет и намёка на сортировку мусора, да и на мусорные баки. Все пакеты спокойно вываливаются прямо на пешеходную часть.
Из-за неисправности кондиционера в 38-градусную жару и из-за отсутствия достопримечательностей, за исключением Проспект-парка и Бруклинского детского музея, мы на третий день сбегаем на долгожданный Манхэттен.
Часть вторая
Чтобы добраться наконец до долгожданного места прибытия, никто уже не ловит кэбы, фирменные жёлтые такси города, ведь теперь есть Uber. Современный мировой гигант значительно снизил популярность местных такси-услуг. Заказывая машину по телефону, ты можешь обойтись без наличных, не бояться, что тебя надуют, и иметь дело с приятным шофёром, которому можно в конце поставить оценку, чтобы её увидели другие клиенты.
Часть первая
Итак, мы прибываем в нашу первую резиденцию в центре Бруклина. Быстро понимаем, что, несмотря на все разговоры о том, как поменялся этот район и как он теперь диктует тренды современной американской, да и мировой молодёжи, дело обстоит не совсем так. В словах этих содержится некоторое преувеличение. Так же, как и в 80-х, здесь преимущественно и крайне скромно проживает афроамериканское население в отдельных, затхлых «браунстоунах» — кирпичных, узких 2-этажных домах, типичных для этого района. Мы «чисто конкретно» попали в ямайский квартал, где друг за дружкой, в унылой примитивности, тянутся вывески афро-парикмахерских и маникюрных салонов. Цепочка из каждых 10 учреждений вдруг обрывается каким-нибудь новомодным хипстерским кафе с овсяным кофе и конопляным печеньем в меню, со скучающим одиноким посетителем за лэптопом «Apple» и усатым татуированным официантом. Афроамериканские обыватели в основном кучкуются на тротуарах: пожилые сидят на пластиковых стульчиках, а молодняк неусыпно сторожит свои огромные джипы, из которых несётся «рэгги».
Здесь, похоже, верят в заверения Трампа о том, что глобальное потепление всего лишь фарс и фейк; нет и намёка на сортировку мусора, да и на мусорные баки. Все пакеты спокойно вываливаются прямо на пешеходную часть.
Из-за неисправности кондиционера в 38-градусную жару и из-за отсутствия достопримечательностей, за исключением Проспект-парка и Бруклинского детского музея, мы на третий день сбегаем на долгожданный Манхэттен.
Часть вторая
За окном не стихает гул автомобилей и регулярные сирены машин «скорой помощи» и полицейских. Кондиционер дует на полную мощь, дочка закусывает сосиской с дроблёным омлетом. Надо сказать, что приличный вариант этого американского завтрака найти не так-то легко. Да, ещё и о чаевых. В Нью-Йорке всё так же дерут 20 процентов от стоимости заказа, а вдобавок и налог, о котором узнаёшь по окончании трапезы.
Нам предстоят грандиозные планы — вид на город с 102-го этажа «Эмпайр-стейт билдинга» и мюзикл на Бродвее.
Вечером, предвкушая ночное сияние миллионов огней с высоты 328 метров, мы с трепетом заходим в знаменитое здание. Но тут нас встречает огромнейшая очередь сначала на покупку билета, затем на обязательный снимок, затем на лифт, поднимающийся на 80-й этаж. С 80-го идём пешком до 86-го,
где сталкиваемся со следующей очередью на лифт до 102-го. После просмотра нас опускают опять на 80-й, где нужно обязательно пройти через сувенирный магазин, где стоит уже шестая по счёту очередь. Прекрасная метафора для мифа об «американской мечте»: ради двух минут «головокружительного счастья» нужно за 85 долларов промучиться два с половиной часа, а потом скатиться опять вниз.
За также сравнительно заоблачную цену мы нашли билеты на Бродвей. 5-летняя дочка — наш главный критик, так что за отсутствием мест на бестселлер «Король Лев», мы снизошли до «Аладдина» в диснеевской версии. Ничего не скажешь, декорации, костюмы, спецэффекты и солисты делают своё дело. Можно даже забыть, что ты сидишь с 0,33-литровым стаканом рома с колой с логотипом мюзикла за 30 баксов. Зал полностью раскупается каждый вечер — американцы любят свои развлечения.
А назавтра мы попадаем в знаменитый музей Гуггенхайм, где проходит выставка швейцарского художника и скульптора Джакометти. Не столько выставка, сколько спиральная архитектура этого здания, приглушённая акустика делают его особенным. Современные «аудиогиды», скорее похожие на смартфоны, определяют, где в музее вы находитесь, и рассказывают вам про экспонаты вблизи. В главном зале есть обязательный детский уголок, где дочке предлагают нарисовать, что ей больше всего понравилось на выставке или в Нью-Йорке. Через полчаса она с гордостью возвращается с очень детальным рисунком нашего гостиничного номера, где мы все спим на кроватях. «И это тебе понравилось пока больше всего? — спрашиваю её. — «Да, в этих кроватках так уютно!». Вот такие, сугубо практичные современные дети!
Часть третья
Нам предстоят грандиозные планы — вид на город с 102-го этажа «Эмпайр-стейт билдинга» и мюзикл на Бродвее.
Вечером, предвкушая ночное сияние миллионов огней с высоты 328 метров, мы с трепетом заходим в знаменитое здание. Но тут нас встречает огромнейшая очередь сначала на покупку билета, затем на обязательный снимок, затем на лифт, поднимающийся на 80-й этаж. С 80-го идём пешком до 86-го,
где сталкиваемся со следующей очередью на лифт до 102-го. После просмотра нас опускают опять на 80-й, где нужно обязательно пройти через сувенирный магазин, где стоит уже шестая по счёту очередь. Прекрасная метафора для мифа об «американской мечте»: ради двух минут «головокружительного счастья» нужно за 85 долларов промучиться два с половиной часа, а потом скатиться опять вниз.
За также сравнительно заоблачную цену мы нашли билеты на Бродвей. 5-летняя дочка — наш главный критик, так что за отсутствием мест на бестселлер «Король Лев», мы снизошли до «Аладдина» в диснеевской версии. Ничего не скажешь, декорации, костюмы, спецэффекты и солисты делают своё дело. Можно даже забыть, что ты сидишь с 0,33-литровым стаканом рома с колой с логотипом мюзикла за 30 баксов. Зал полностью раскупается каждый вечер — американцы любят свои развлечения.
А назавтра мы попадаем в знаменитый музей Гуггенхайм, где проходит выставка швейцарского художника и скульптора Джакометти. Не столько выставка, сколько спиральная архитектура этого здания, приглушённая акустика делают его особенным. Современные «аудиогиды», скорее похожие на смартфоны, определяют, где в музее вы находитесь, и рассказывают вам про экспонаты вблизи. В главном зале есть обязательный детский уголок, где дочке предлагают нарисовать, что ей больше всего понравилось на выставке или в Нью-Йорке. Через полчаса она с гордостью возвращается с очень детальным рисунком нашего гостиничного номера, где мы все спим на кроватях. «И это тебе понравилось пока больше всего? — спрашиваю её. — «Да, в этих кроватках так уютно!». Вот такие, сугубо практичные современные дети!
Часть третья
Мы готовимся к новым приключениям, а пока тащим свои чемоданы через весь Манхэттен в бюро машин напрокат. Всё готово, и доброжелательная Шэрон из Одессы вскоре знакомит нас с нашим синим четырёхколёсным японским другом! В Нью-Йорке ездят на американских или японских автомобилях – во всяком случае, так было до начала тарифной войны Трампа со всей Юго-Восточной Азией. Мы просим добавить детское сидение для ребёнка...
— На Манхэттене мы не имеем права давать в аренду детские сидения!
— Но ездить без сиденья противозаконно?
— Да, до семи лет!
— И что же нам делать?
— Можете купить.
— Где?
— Не знаю, попробуйте в аптеке.
В рекордное время я чудом нахожу детскую «седушку» за 38 долларов, правда, не в аптеке, а в детском магазине.
Выезжаем в Хэмптонс. По дороге видим указатель Ойстер-бэй — Устричная бухта. Это место — одно из лучших воспоминаний детства. В 1951 году советское правительство всего за 1 доллар приобрело особняк с территорией в 15 га для досуга советских дипломатов. Здесь детьми мы проводили выходные: играли в прятки в тёмных комнатах, в казаки-разбойники, кормили охранных собак, плескались в бассейне... Много позже, в 2017 году, Обама закрыл доступ нашим дипломатам на эту территорию, являющуюся дипломатической собственностью России. Причина? Резко осложнившиеся отношения между США и Россией.
Однако наш путь лежит дальше — в Саутхэмптон, а потом и в Монток. Здесь начинается кукольная Америка. Дома всё белые, серые или бледно-голубые. Наимилейшие почтовые ящики, идеально стриженый газон и американские флаги на каждом шагу. Даже мусорки вызывают умиление. Песочные пляжи растягиваются на километры, за дюнами проглядывают светлые домишки. Огромные чайки важно прогуливаются по пляжу и с видом инспекторов останавливаются у приглянувшихся им полотенец. Везде абсолютная чистота. Здесь отменили даже пластиковые трубочки для стаканов, в ходу всё только бумажное. Пропаганда защиты окружающей среды и океана ведётся самым активным образом. Смотрители на пляжах как будто выскочили из модной американской телерекламы — все загорелые, накачанные, весёлые и беспечные, в идентичных купальниках исключительно национальных цветов...
В один из дней оказывается, что не всё так просто в американском «королевстве» – вредители там всё-таки водятся. А точнее, вредные пчёлы. Возможно, они с подозрением относятся к чужакам в пёстрых купальниках. Так или иначе, дочке от них досталось. У неё аллергия на пчёл, и после укуса нам приходится срочно отправиться к врачу.
Клиники рассчитаны на очень состоятельных пенсионеров; их специализация — кардиология. А тут врываемся мы! 15 минут нас теребят, выясняя, есть ли у нас средства оплатить визит к врачу. В итоге всё же соглашаются принять. Врач-индус с серьёзным видом осматривает девочку. После пяти минут молчания я решаюсь объяснить ему предысторию.
— Доктор, я не уверена, укусила ли её пчела или ... (не могу вспомнить, как будет по-английски оса)... Знаете, похожая на пчелу, но не пчела.
— А! Паук?
— Мммм, нет, не паук. Выглядит, как пчела, но не даёт мёда.
— А! Клещ?
Я посчитала за лучшее промолчать.
…Во время утренней пробежки встречаю двух диких зайцев. Им тут ничего не грозит, местные питаются морепродуктами, которых сами и вылавливают. Искать моллюсков в заливах — одно из любимых хобби.
Но пора и честь знать. Мы возвращаемся переночевать в свой укромный уголок в Бруклине, а на следующий день решаемся отведать борща и пельменей на Брайтон-Биче. Тяга к Родине в брайтон-бичевском исполнении подкралась незаметно. Оттуда на самолёт.
* * *
— На Манхэттене мы не имеем права давать в аренду детские сидения!
— Но ездить без сиденья противозаконно?
— Да, до семи лет!
— И что же нам делать?
— Можете купить.
— Где?
— Не знаю, попробуйте в аптеке.
В рекордное время я чудом нахожу детскую «седушку» за 38 долларов, правда, не в аптеке, а в детском магазине.
Выезжаем в Хэмптонс. По дороге видим указатель Ойстер-бэй — Устричная бухта. Это место — одно из лучших воспоминаний детства. В 1951 году советское правительство всего за 1 доллар приобрело особняк с территорией в 15 га для досуга советских дипломатов. Здесь детьми мы проводили выходные: играли в прятки в тёмных комнатах, в казаки-разбойники, кормили охранных собак, плескались в бассейне... Много позже, в 2017 году, Обама закрыл доступ нашим дипломатам на эту территорию, являющуюся дипломатической собственностью России. Причина? Резко осложнившиеся отношения между США и Россией.
Однако наш путь лежит дальше — в Саутхэмптон, а потом и в Монток. Здесь начинается кукольная Америка. Дома всё белые, серые или бледно-голубые. Наимилейшие почтовые ящики, идеально стриженый газон и американские флаги на каждом шагу. Даже мусорки вызывают умиление. Песочные пляжи растягиваются на километры, за дюнами проглядывают светлые домишки. Огромные чайки важно прогуливаются по пляжу и с видом инспекторов останавливаются у приглянувшихся им полотенец. Везде абсолютная чистота. Здесь отменили даже пластиковые трубочки для стаканов, в ходу всё только бумажное. Пропаганда защиты окружающей среды и океана ведётся самым активным образом. Смотрители на пляжах как будто выскочили из модной американской телерекламы — все загорелые, накачанные, весёлые и беспечные, в идентичных купальниках исключительно национальных цветов...
В один из дней оказывается, что не всё так просто в американском «королевстве» – вредители там всё-таки водятся. А точнее, вредные пчёлы. Возможно, они с подозрением относятся к чужакам в пёстрых купальниках. Так или иначе, дочке от них досталось. У неё аллергия на пчёл, и после укуса нам приходится срочно отправиться к врачу.
Клиники рассчитаны на очень состоятельных пенсионеров; их специализация — кардиология. А тут врываемся мы! 15 минут нас теребят, выясняя, есть ли у нас средства оплатить визит к врачу. В итоге всё же соглашаются принять. Врач-индус с серьёзным видом осматривает девочку. После пяти минут молчания я решаюсь объяснить ему предысторию.
— Доктор, я не уверена, укусила ли её пчела или ... (не могу вспомнить, как будет по-английски оса)... Знаете, похожая на пчелу, но не пчела.
— А! Паук?
— Мммм, нет, не паук. Выглядит, как пчела, но не даёт мёда.
— А! Клещ?
Я посчитала за лучшее промолчать.
…Во время утренней пробежки встречаю двух диких зайцев. Им тут ничего не грозит, местные питаются морепродуктами, которых сами и вылавливают. Искать моллюсков в заливах — одно из любимых хобби.
Но пора и честь знать. Мы возвращаемся переночевать в свой укромный уголок в Бруклине, а на следующий день решаемся отведать борща и пельменей на Брайтон-Биче. Тяга к Родине в брайтон-бичевском исполнении подкралась незаметно. Оттуда на самолёт.
* * *
От ямайских помоек до вылизанных почтовых ящиков, от городских крыс до дичи в естественно-природном состоянии, от невежества до чрезвычайной любезности — всё это Нью-Йорк. Как и прежде, как 30 лет назад, город контрастов. В нём есть что любить, со всеми его недостатками.
If I can make it there, I’ll make it anywhere, it’s up to you, New York, New York!
«Если я пробьюсь там, я пробьюсь везде, это всё зависит от тебя, Нью-Йорк, Нью-Йорк», — пел Фрэнк Синатра в одной из самых популярных своих песен.
If I can make it there, I’ll make it anywhere, it’s up to you, New York, New York!
«Если я пробьюсь там, я пробьюсь везде, это всё зависит от тебя, Нью-Йорк, Нью-Йорк», — пел Фрэнк Синатра в одной из самых популярных своих песен.
Александра СМЕЛОВА
Фото А. Смеловой.
Фото А. Смеловой.
Комментарии:
Статьи по теме:
1000 дней Специальной Военной Операции
Туманное «разрешение» Байдена на использование ракет ATACMS (радиус действия 120-150 км)...
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий