НЕОЛИБЕРАЛЬНЫЙ БУНТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Не успела начаться предвыборная кампания в Госдуму, как «Единой России» и её новоявленному лидеру Владимиру Путину был преподнесён неприятный сюрприз. На совещании у президента министр экономики Эльвира Набиулина сообщила практически на всю страну, что в сентябре вместо обычного сезонного снижения потребительские цены повысились, причём главным образом за счёт удорожания продовольствия. Министр объяснила это неожиданным скачком цен на мировом рынке. В свою очередь возмутился президент, который несколько раз публично осудил чрезмерную зависимость России от импорта продовольствия и потребовал её сократить.

На первый взгляд Путин поверил объяснению Набиулиной, но это верно лишь отчасти. В действительности смысл президентских высказываний — в возражении против самой неолиберальной модели, согласно которой экономическое благополучие России строится на экспорте нефти и импорте потребительских товаров. В этой модели для отечественного сельского хозяйства и лёгкой индустрии отводится лишь маргинальная роль. Не для того он назначал премьер-министром специалиста по сельскому хозяйству Виктора Зубкова, чтобы тот председательствовал при окончательной деградации этой отрасли. Другое дело, что для подъёма сельского хозяйства на практике пока делается явно недостаточно.

Но объяснение Набиулиной роста цен продовольствия никак не устроило проправительственное большинство Думы. Спикер Грызлов прямо обвинил в этом сговор перекупщиков. Депутаты говорили о необходимости контроля над ценами. Большинство палаты потребовало детального обсуждения случившегося с соответствующими министрами на заседаниях думских комитетов, что и произошло через несколько дней.

Первая реакция неолибералов в органах власти напоминала старый анекдот: отец в панике звонит врачу.

— Доктор! Мой сын проглотил самопишущую ручку!

— Какие меры Вы приняли? – спрашивает врач.

— Пишу карандашом, отвечает отец.

В самом деле, вот что заявил Аркадий Дворкович, главный неолиберал в президентской администрации: «Искусственное регулирование продовольственных цен не оправдано. Оно может повести к дефицитам продовольствия, очередям и дальнейшему росту цен». По словам Дворковича, цены растут во всём мире, и мы можем только ослабить это влияние, манипулируя налогами и пошлинами. «Применяя эти меры, можно предотвратить быстрый рост цен». Правительство, мол, будет понижать таможенные тарифы и тем самым увеличивать предложение на рынке продовольствия за счёт большего импорта.

То, что предлагает Дворкович, на практике означает полное бездействие по отношению к внутренним монополистам и перекупщикам, предоставление им свободы рук в их играх на рынке потребительских товаров. Обратим внимание: чиновник президентской администрации ни словам не упоминает ни о существовании монополистов и их зловещей роли, ни о необходимости сокращения зависимости от импорта продовольствия – задаче, поставленной президентом.

Более того, Дворкович фактически предложил, наоборот, увеличить импорт, понизив ввозные пошлины. А министр экономики Набиулина поспешила объявить о понижении пошлин на молоко и молочные продукты. Иначе, как продолжением неолиберального бунта против линии президента, охарактеризовать это заявление трудно. Впрочем, такова неолиберальная логика, которая против инфляции, вызванной неденежными причинами, других рецептов не знает. Характерно, что Сергей Игнатьев, глава Центробанка, заявил, что против данной вспышки роста цен денежная политика бессильна и что банк никаких специальных мер принимать не будет.

Что же это за особенная инфляция? Обратимся к цифрам. Согласно официальной сводке Росстата в сентябре по сравнению с августом розничные цены на продовольствие в среднем по России выросли на 2,2 процента. Что-то очень мало, скажет читатель, неужели из-за этого весь сыр-бор? Но, во-первых, в годовом измерении такой среднемесячный рост даёт прирост в 29,8 процента, а это уже немало, ибо втрое превышает верхний предел, допускаемый правительством.

Во-вторых, по отдельным товарным группам Росстат сообщает другие данные: по молоку и молочной продукции цены в сентябре выросли на 7,2 процента, по маслу сливочному — на 9,4 процента, по маслу подсолнечному — на 13,5 процента. Цифры сами по себе пугающие. Такого не было давно.

Но вот что пугает ещё больше: по данным с мест – прямо из магазинов, — цены выросли в несколько раз больше, чем в сообщении Росстата. Например, в Москве пакет молока «Домик в деревне», который раньше продавался за 27 рублей, теперь стоит 40 рублей. По всем законам арифметики это рост на 48,1 процента, а не на 7,2 процента, как говорится в сводке Росстата. И это не исключение. Бутылка подсолнечного масла подорожала с 38 до 60 рублей, или на 57,9 процента (по Росстату, на 13,5 процента), десяток яиц — с 28 до 38 рублей, или на 35,7 процента, сливочное масло — с 70 до 100 рублей — на 42,8 процента (официально на 9,4 процента). Статистики найдут удобное объяснение – у них-де цифры средние по всей России-матушке, а не по отдельным столицам. Но разрыв уж слишком велик, чтобы это объяснение выглядело правдоподобно.

 

Где искать правду

Всё это напомнило мне советское время, когда ввиду явных расхождений между официальной статистикой розничных цен и действительностью я обращался в спецхран, где складировалась совершенно секретная статика, не публиковавшаяся в печати. Каково же было моё удивление, когда я находил в этих тщательно охраняемых папках ту же самую белиберду, которая была известна по газетам. Оказывается, ею кормили не только нас, грешных, но и высшее руководство. Неужели и сегодня Путину или Зубкову надо самим, без свит и предупреждения, ходить по магазинам и рынкам, чтобы узнавать правду? Судя по всему, так оно и есть.

Теперь о природе и механизме нынешней российской инфляции. Мне, пишущему из Западной Европы, рассказывать басни про всемирную инфляцию не надо. Здесь цены в основном стабильны и растут максимум на два процента в год. Никаких скачков цен в августе или сентябре здесь не было. На мировых товарных биржах цены росли на нефть, а из продовольствия только на зерновые, которые Россия теперь экспортирует, а не ввозит. Поэтому объявлять внешнюю инфляцию чуть ли не главной причиной скачка цен в России значит бессовестно обманывать публику.

Зато все эти последние годы нам отсюда приходилось наблюдать, как розничные цены в России неуклонно приближаются к западноевропейским, а теперь даже превосходят их. Это при том, что средняя заработная плата и личные доходы большинства населения на Западе в несколько раз выше, чем в России. И это в основном результат намного большей внутренней инфляции в нашей стране, чем влияния внешних факторов.

Но даже если речь идёт об импортном молоке и сливочном масле, от ввоза которых наша страна сильно зависит (не менее чем на 25 процентов), то всё равно розничные цены на них складываются по законам нашего внутреннего рынка, о которых следует напомнить. Как и всякого другого товара, его розничная цена представляет собой сумму оптовой цены поставщика, торговых наценок всех посредников и наценки конечного продавца, т.е. магазина. В случае с импортными товарами сюда добавляется цена зарубежного продавца, включая стоимость перевозки, ввозную пошлину и наценки российских импортёров-посредников.

Цепочка эта длинная, и скачок в цене может произойти в результате увеличения в любом из её звеньев или в нескольких сразу. Найти, кто инициатор и кто соучастники, в каждом конкретном случае нелегко, тем более что информация эта покрыта пеленой коммерческой тайны, а соучастники к тому же, как правило, кивают друг на друга. Разбираться в этом – дело контрольных органов государства, но в России таковых не существует, если не считать Антимонопольного комитета. Но его функция — искать сговоры, а это более широкая материя. Поэтому никто, кроме журналистов, поиском виновников скачка по горячим следам не занимается.

Даже при их ограниченных возможностях картина вырисовывается такая. В большинстве случаев инициаторами резкого повышения цен называют поставщиков товаров, т.е. либо импортёров, либо внутренних производителей. Посредники и магазины во всех случаях добавляют свои накрутки, но в основе высоких цен лежит диктат поставщиков.

 

Диктат поставщиков

Объяснение этому простое. На современных рынках согласно теории, разработанной в 1940-х годах знаменитым американским экономистом Джоном К. Гэлбрейтом, все решается соотношением противоборствующих сил. В данном случае при вертикальной конкуренции между поставщиками и торговлей сила на стороне того, кто больше концентрирован. Несмотря на бурное развитие розничных сетей в последние годы, концентрация производителей остаётся более высокой. Чем выше концентрация, тем сильнее контроль предприятий над данным рынком и тем ближе цены к монопольным.

В данном случае наибольшая степень концентрации обнаружена на рынке подсолнечного масла, где подавляющая часть продукции приходится всего на три компании, которые и делят между собой весь российский рынок этого товара. Монополизация вовсе не означает единообразия. Цены варьируются по регионам в зависимости от обстоятельств. Как сообщает тот же Росстат, цены подсолнечного масла повысились на 20 и более процентов в 24 субъектах Федерации, а в других субъектах поменьше. В Москве они скакнули вверх более чем наполовину. Тут действуют разные факторы. В Москве средние доходы повыше, здесь большее повышение цен легче проглотят. То же в Санкт-Петербурге, где цены почти совпадают с московскими. Причём заметьте: рынок подсолнечного масла от импорта почти не зависит, так что объяснения министра экономики в данном случае к делу вообще не относятся.

Что касается молока, то импортируется к нам сухое молоко, а цены повысились в первую очередь на жидкое молоко, которое поступает в магазины с местных молокозаводов. Их в России несколько десятков, но конкуренции между ними практически нет, т.к. каждый обслуживает свой регион и является на нём монополистом. На шесть крупнейших компаний, куда входят молокозаводы, приходится больше 60 процентов производства молока в стране. Поэтому, даже если импортный молочный порошок и подорожал, это не может сильно, а тем более немедленно повлиять на внутренние цены молока в России.

Тем, кто объясняет скачок наших цен мировой инфляцией, хотелось бы задать вопрос: почему сегодня полуторалитровый пакет молока в дорогом магазине в Амстердаме стоит 79 евроцентов (28 рублей), а в московском магазине литровый пакет стоит под 40 рублей? Ведь сухое молоко везут из Голландии в Россию, а не наоборот. Да и в Пекине молоко вряд ли поднялось в цене до московских высот. Кстати, здесь, в Амстердаме, в дешёвом магазине литр молока из китайского порошка стоит всего 30 евроцентов, т.е. 10,5 рубля. Почему же в Москве молоко из того же порошка продаётся втрое дороже? Кто в правительстве, наконец, в этом безобразии разберётся?

Здесь надо обратить внимание ещё на одно немаловажное обстоятельство. Поставщики приказали магазинам поднять цены сразу – т.е. на товар, который был произведён и поставлен ещё раньше, по старым ценам и наценкам. Это значит, что вся дополнительная прибыль была неправомерно присвоена поставщиком и магазином за счёт потребителя.

Министерство экономики, как и советовал Дворкович, решило ослабить удар по потребителю, понизив ввозные пошлины на молоко с 15 до 5 процентов. Предполагается, что это вызовет снижение цен молока и молочных продуктов на такую же величину. Так написано в учебниках, и в это свято верят наши чиновники. Но российская практика говорит другое. Снижение пошлин и налогов никак не влияет на цены, целиком поглощается соответствующими компаниями и только увеличивает их прибыли. Но если бы даже жизнь текла по учебникам, снижение пошлины дало бы лишь ничтожное облегчение, ибо что такое минус 10 по сравнению с плюс 40 или 50? Плюс для монополистов и минус для потребителя остаются большущими.

Характерна реакция молочных компаний на понижение пошлин – через печать они выразили недовольство тем, что эта мера будто бы удешевляет импорт и тем самым подрывает позиции отечественного производителя. Видно, что молочный бизнес вовсе не собирается делиться с кем-либо своей прибылью и считает проделанное им удорожание своей продукции вполне закономерным и обоснованным.

 

Ножницы раздвигаются

Как раз в эти дни в Свердловской области проходил аукцион по распродаже имущества обанкротившегося колхоза имени Энгельса. Зажиточное в советское время хозяйство долго не бедствовало и в рыночных условиях. Несколько лет назад оно даже сумело приобрести современное медицинское оборудование для своей больницы. Колхоз производит молоко и живёт его поставкой соседним молокозаводам. Но их закупочные цены стали настолько низкими, что обрекли колхоз на разорение.

Этот случай, к сожалению, не единичен. Из-за низких закупочных цен производство молока в крестьянских и фермерских хозяйствах стагнирует. На это, в частности, ссылаются молочные компании, объясняя необходимость повышения ими розничных цен. Получается заколдованный круг: ножницы цен подстёгивают сами себя, ударяя одновременно по потребителю и сельскому труженику. Обычная картина для олигархической экономики.

Одновременно с понижением пошлины на молоко Министерство экономики решило поднять экспортные пошлины на зерновые – пшеницу и ячмень. За исключением отдельных регионов хлеб не относится к числу товаров, цены которых круто повысились в сентябре. Его розничная цена росла постепенно в течение всего года и в среднем по стране была выше, чем в сентябре 2006 года, на 23 процента. Это несмотря на рекордно высокий нынче урожай зерновых – до 80 миллионов тонн. Но в связи с плохим урожаем в Австралии цена пшеницы на мировом рынке повысилась, и наши зерноторговцы решили круто увеличить экспорт, – по оценкам, до 12 миллионов тонн. Возникла угроза ещё большего вздорожания хлеба внутри страны. Экспортные пошлины и призваны уменьшить вывоз зерна за границу и тем самым улучшить баланс хлеба на внутреннем рынке.

О том, насколько эффективной окажется эта мера, можно судить по экспортным пошлинам на нефть, которыми государство оперирует все последние годы. Пошлины на нефть нисколько не уменьшили её экспорт, но зато содействовали вздорожанию бензина на российских колонках. Не исключено, что нечто подобное произойдёт и с хлебом, если правительство, как это было с бензином, не вызовет монополистов на ковёр.

 

Кошка в тёмной комнате

Теперь о монопольных ценах. Сразу после сентябрьского скачка цен Антимонопольный комитет объявил, что начинает проверку, не стоит ли за этим скачком монополистический сговор. Результаты проверки комитет обещал опубликовать в ноябре. Мы, конечно, подождём: месяц-другой – не срок. Но ответ ясен и без специальных обследований. Там, где разные компании повышают цены практически одновременно, причём приблизительно в одинаковых пропорциях, не видеть монополизации значит симулировать слепоту.

Если цены на молоко, молочные продукты, сливочное и подсолнечное масло в магазинах Москвы, Санкт-Петербурга и ряда других городов практически совпадают, сомневаться в монопольном дележе рынка и отсутствии конкуренции просто невозможно.

При этом вовсе не обязательно наличие формального сговора между монополистами. Зафиксированные в письменных соглашениях картельные договорённости об общих ценах, квотах производства и сбыта – излюбленная практика начала прошлого века в наши дни используется крайне редко, а во многих странах и вовсе запрещена законом. Вместо них повсеместно действует неформальная система «лидерства цен», при которой одна из соперничающих компаний, как правило, самая крупная, берёт на себя роль ведущей. Она первая повышает цену, давая тем самым сигнал другим, которые следуют за ней.

Конечно, молчаливый сговор при этом есть, но доказать его существование равносильно поискам чёрной кошки в тёмной комнате. Кошка есть, но найти её без фонаря – дело пустое. И вовсе не факт, что Антимонопольный комитет на этот раз зажжёт фонарь.

В конце октября Антимонопольная служба всё же опубликовала предварительные итоги своего расследования. Она нашла более 40 случаев монопольного господства на местных рынках, но ни одного (!!!) картельного сговора, чёрную кошку так и не нашли.

Что же касается раздававшихся в Думе предложений о контроле над ценами, сомнительно, что к ним прислушаются. Неолиберальные чиновники во власти уже высказались против, запугивая всех ещё большим взлётом цен. Эффективным в создавшихся условиях было бы введение строгого общего максимума на сумму дозволенных посреднических наценок. Но пойдёт ли правительство на такую половинчатую меру? Отвечая на вопросы граждан, президент резко осудил накрутки, но признал, что посредников «крышуют» местные власти, с которыми они делятся. Ссориться с ними накануне двойных выборов центральная вертикаль, по-видимому, не готова.

 

Цены и политика

Скачок цен был несомненно политическим ударом по престижу президента и возглавляемой им партии – и по масштабам самого удара, и по моменту его нанесения. Путин специально делал ставку на постепенное, но неуклонное, из года в год, ослабление инфляции хотя бы на один процент. Ради этого накладывались ограничения на расходование средств из Стабилизационного фонда, чтобы затем, шаг за шагом, наращивались инвестиции в спецпроекты. И вот неожиданный срыв: вместо намеченной на нынешний год инфляции в 8 процентов она внезапно зашкаливает за 10. Конечно, виновата заграница, но она и ликует. «Россия возвращается к двузначной инфляции», — злорадно констатирует западная пресса. — «Крупнейший провал Путина во втором сроке его президентства».

Политическая реакция зависит от силы скачка. Монополисты могли бы растянуть повышение на несколько месяцев, сделав его более гладким и слабым. Но они решили не щадить президента и вложили в свой удар всю силу. И момент выбран так, чтобы навредить предвыборной кампании, когда времени поправить вред практически не останется.

Удар нанесён с учётом социального фактора – по бедным слоям населения. Затронул он и значительную часть среднего класса, ту, что вынуждена экономить на питании.

Произошло это вскоре после августовского широко разрекламированного повышения пенсий, сведя его в значительной мере к формальности. В отличие от министров-неолибералов Путин отреагировал оперативно, подняв пенсии с 1 декабря ещё раз. Стоило это бюджету дополнительно порядка 150 миллиардов рублей в расчёте на год. Кудрин недовольно поморщился, но скрепя сердце исполнил приказ уходящего президента.

Правительство решило также смягчить удар по малоимущим слоям, введя временное частичное замораживание цен на четыре «социальных» продута – обезжиренные молоко и кефир, яйца и подсолнечное масло. Но заморозка сделана на уровне резко повышенных цен, так что прок от неё невелик. Скупее меру трудно придумать. Но и тут неолиберал Кудрин не удержался, заявив, что замораживание – против правил рынка. Странный у Кудрина рынок – повышать цены естественно, а наоборот... ни в коем случае. Идеология монополизма а чистом виде.

Выступая в Совете Федерации, Кудрин также высказался против установления законодательных пределов рентабельности продовольственных компаний. Иными словами, он за полную свободу монополистов в накручивании новых прибылей на цены. Тогда же он заявил, что цены так сильно повысились от того, что наше население стало слишком много есть. Странно, что до сих пор никто из сенаторов или членов Думы не потребовал его отставки за такие слова.

Всё это – очередной эпизод в борьбе за власть в экономике. Путин не ставит под сомнение систему олигархического капитализма, но, действуя в национальных интересах, старается ограничить господство олигархии на важных направлениях экономической жизни. А олигархи оскаливаются, утверждая себя там, где чувствуют слабинку у государства. Раньше это была нефть, но государство не дало себя победить. Теперь это продовольствие. И в этой схватке «пятой колонной» служат неолибералы во власти. Раунды показывают пока смешанный результат. Но решающий бой ещё впереди.

 Станислав Меньшиков.

Амстердам.