Михаил Скопин-Шуйский, его жизнь, подвиг и смерть

   Поразительно, но лишь сейчас издательство «Молодая гвардия», одну за другой выпускающее книги серии «ЖЗЛ», соблаговолило наконец обратить внимание на одного из самых ярких русских героев — воеводу Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. В «многомятежное» Смутное время, когда едва не была убита Русь, бившегося с её врагами и павшего в возрасте 23 лет. Написанная Натальей Петровой беллетризированная биография героя (Петрова Н.Г. Скопин-Шуйский. — М.: Молодая гвардия, 2010, 315 с.) — дело нужное и благое. Герой её книги совсем не похож на востребованный новым временем «идеал», запечатлённый в последних книгах когда-то патриотической серии. Подобных биографии Скопина среди них немного, в основном же под обложками книг с характерным символом «ЖЗЛ» мы находим описание подвигов многих «замечательных» изменников, таких, например, как Андрей Курбский и Иван Мазепа.

 Впрочем, речь не о них, а о действительно интересном произведении, на фоне трагической эпохи воссоздающем жизнь и подвиги совсем ещё молодого человека, вставшего на защиту своей поругаемой врагами страны и веры. Впрочем, не только воссоздающем, но и сотворяющем — ведь работая над книгой о Скопине, автор его жизнеописания избрала очень интересный приём – основные вехи биографии своего героя она рисует предельно точно, следуя проверенным сообщениям исторических источников, однако ряд деталей дополняет вымышленными деталями и описаниями. Так, повествуя о сражении на реке Пахре, первом сражении тогда еще стольника Скопина, Петрова не довольствуется скупой записью Разрядной книги: «Князю Михаилу был бой с воровскими людьми на Пахре, и воровских людей побили», дополняя это сообщение художественным рассказом о приготовлении молодого воеводы к битве. Тут и достаточно поэтическое описание природы, какой она бывает ранней осенью, и действий князя Михаила, едущего по-над Пахрой, снимающего с лица паутину, думающего о предстоящем бое и готовящегося к нему. Рассказ достаточно органично вплетён в текст основного повествования и не противоречит известным нам фактам. Конечно, лёгкая паутина, растянутая между ветвей прибрежных ив, могла и не скользнуть на лицо Скопина. Да и была ли она вообще? Но на ход битвы её наличие или отсутствие явно не повлияло, посему согласимся с автором – паутина могла быть. Как вполне могли быть и поцелуй нательного образка Архангела Михаила перед боем, и решительный взмах сабли над головой перед тем, как стольник Скопин устремился в атаку на врага.
  Автор не умалчивает и о сомнительных местах в биографии Скопина. Таких, например, как паническое бегство воеводы из Новгорода вместе с Михаилом Татищевым и дьяком Ефимом Телепнёвым, прихватившими с собою большую часть городской казны. И Татищев, и Телепнев были бесчестными людьми, обиравшими новгородцев и имевшими основание опасаться их гнева. Но ни в Ивангород, ни в Орешек беглецов не пустили. В отчаянии Скопин хотел идти за шведский рубеж. Но, к счастью, новгородский митрополит Исидор смог успокоить свою паству, и Новгород подтвердил верность царю Василию Шуйскому. Вдогонку за Скопиным-Шуйским поспешили новгородские старосты, нашедшие государева воеводу уже у устья реки Невы. Воевода вернулся в Новгород, но Татищеву, выведенному на площадь перед жаждущими его крови горожанами, с молчаливого согласия Скопина пришлось жизнью заплатить за свои неправедные дела. Размышляя об этой истории, Петрова создала настоящий психологический этюд, поставив себя на место героя. Она полагает, что воевода, оказавшись в Новгороде, сам загнал себя в ловушку, доверившись советам Татищева, но затем осознал свои заблуждения. «Во время скитаний по лесам и болотам, — пишет Наталья Георгиевна, — хотя и пребывали все бежавшие «в великой ужасти и в страховании», у Скопина всё же было время подумать и трезво оценить происходящее». Он вернулся и был принят новгородцами, но защитить Татищева – виновника многих бед горожан – было не в его силах.
  Пройдя непростое испытание малой новгородской Смутой и дождавшись прибытия наемных шведских войск, воевода, видимо, с превеликим облегчением бросился в бой. Сокрушив тушинские отряды, полки Скопина освободили от осады Троицкий монастырь, а затем и Москву. Но, готовясь к новому походу, на помощь осаждённому поляками Смоленску, 23-летний воевода умер. Сейчас уже точно известно, что он был отравлен (сведения об этом Петрова приводит в своей книге), но до конца не ясно, кто явился организатором и исполнителями этого злодеяния. Рассуждая об этом, автор справедливо сомневается в причастности к этому царя Василия Шуйского, менее всего заинтересованного в гибели своего лучшего полководца накануне решающей схватки с вторгшейся в Россию польской армией.
  Читая книгу Петровой, безумно жалко молодого Скопина, чуть ли не в одиночку едва не вытянувшего страну из Смуты, но, как говорили раньше – подвиг его не забыт и имя его не забыто. Свою короткую жизнь Михаил Васильевич прожил ярко и достойно, став образцовым героем для последующих поколений.
  Нет сомнения, что и эрудиция, и характер работы с историческим материалом, продемонстрированные Петровой, – это почти канонический вариант для произведений биографического жанра. Многие её рассуждения и умозаключения заставляют глубоко задуматься (о характере Смуты, побуждениях главных её участников). С некоторыми предположениями и оценками автора можно и следует спорить (о беседах Скопина с Лжедмитрием, резко негативные высказывания в адрес Василия Шуйского и всего рода Шуйских), но спорить аргументированно, доказательно. Книга не оставляет читателя равнодушным, и это важно. Нет сомнения, что к ней часто придется обращаться тем, кто не просто интересуется историей, а действительно хочет её знать.

 
  Своих родителей, как и место своего рождения, мы не выбираем. Не выбираем мы и свою историю, а принимаем её такой, какой она была: блистательной или постыдной. От квалификации хирурга зависит жизнь десятка людей, от действий полководца успех или поражение в войне. А политику, лидеру страны доверены не только её целостность, национальные достояния, но и жизни миллионов людей. Как и что надо сделать, чтобы прошлое стало живым пособием для тех, кому вскоре предстоит вступить в большую жизнь и, возможно, предстоит управлять нашим государством?
 
  Говорят, что умный политик найдёт выход из самой без-надежной ситуации, мудрый же сделает всё, чтобы не допустить таковой. Припоминается, что во время школьных уроков по истории России мы легко и охотно схватывали героическое прошлое нашей страны, времена князя Святослава, Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного, Александра Суворова и Михаила Кутузова… И без особого восторга знакомились со Смутным временем, не видя в нем ничего героического и полезного. Хотя этому периоду русской истории посвящено немало исследований учёных и историков.
  О Минине и Пожарском знает почти каждый школьник. Но мало кто знает, что ещё за два года до этого события в Москву победоносно вошла армия, возглавляемая воеводой Михаилом Васильевичем Скопиным-Шуйским. Именно об этом книга Натальи Петровой, выпущенная издательством «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей. Скопин-Шуйский».
  Автор провела огромную работу, собирая материал о Скопине-Шуйском. Наверное, нет нужды говорить и о полезности чтения такой книги, особенно для подрастающего поколения. Перед взором читателя проходят почти все персонажи Смутного времени, автором сделана попытка не только обобщить характер и поступки исторических персонажей, но и дать современному читателю представление о нравственной и социальной атмосфере Московского царства, той эпохи, которая и сегодня является поводом для раздумий людей пытливых и неравнодушных , кого заботит не сколько день сегодняшний, но и завтрашний.
  Недавно во время встречи в одной из московских школ, когда речь зашла о Смутном времени, мне показали сочинение ученика, который не без юмора обрисовал персонажей того времени.
  «…Пробегая от Годунова прямо к Минину и Пожарскому, видится мне, как на красном царском крыльце сидит с растерянными глазами Василий Шуйский, а в оставленном без присмотру дворе пирует Отрепьев с боярами, а в калитку ломится ещё один Самозванец, у них под ногами, таксой мечется лютеранка Маринка Мнишек, а из-за кремлевской стены, облизывая пересохшие губы, заглядывает во двор Иван Болотников, которого в советские времена определили в народные герои, а ему бы болтаться на рее. Прислуга вполне современна: отужинав у Шуйского, утром бегут к Самозванцу. Везде их примут с распростёртыми объятиями. Ну, чем не современная Россия! Перефразируя Черномырдина, можно сказать, какую бы партию ни создавали, всё равно получится партия прохвостов и предателей. Всё так же мерзко и цинично, куда прикажете, туда и станцуем, только заплати. Та же Смута, только при телевизоре и компьютере…»
  Судя по всему, этот паренёк, помимо школьной программы, кое-что читал и делал для себя выводы. И о времени, и о нравах.
  Но если брать общий уровень подготовки нынешних абитуриентов, то ситуация такова, что во многих училищах и институтах сегодня ребята не то, что Самозванца, Гагарина вспомнить не могут. После всяких там ЕГЭ и попадания в институт студентам на первых же занятиях дают уроки русского языка и истории. Вынуждены это делать, поскольку ребята не имеют понятия об истории страны, в которой живут и не знают языка, на котором говорят.
  В нашей стране сегодня почти всё подделывается и выдается за настоящее. Подделываются продукты питания, водка, одежда, бытовая техника, дипломы об образовании. За штурвал самолета садятся лётчики с подделанными пилотскими удостоверениями, к больным приезжают липовые врачи, за руль автобусов садятся едва научившиеся водить машины гастарбайтеры, проектируют и строят дома, аквапарки люди, которые за определённую плату поменяют проект и все мыслимые и немыслимые нормы прочности конструкций. Принцип один: побыстрее и побольше заработать.
  Когда смотришь на прилавки книжных магазинов, то бросается в глаза глянцевое обилие книжной продукции. Автобиографии, мемуары, исторические монографии. Но при внимательном прочтении начинаешь понимать: и здесь глянцевая подделка. А то, что там, в текстах, — за это, мол, несёт ответственность автор. Позвольте спросить: перед кем? Перед читателем!? Да издатели меньше всего думают о нём. «Вдохновение посещает меня тогда, когда под шелест пера я слышу шелест ассигнаций», — любил говорить один известный мне журналист.
 
  Книга Натальи Петровой ценна ещё не только как исследовательская работа, связанная со Смутным временем. Погружаясь в давно ушедшую эпоху, начинаешь ясно ощущать, что любое событие, происходящее с главным героем, автор пропустил через своё сердце, читатель с первых же страниц явно чувствует, кому симпатизирует автор. С огромным удовольствием, я думаю, читателями будут восприняты сцены переговоров Скопина-Шуйского со шведами во время заключения Выборгского договора. Ощущение такое, будто ты сам присутствуешь на этих переговорах. Автор умело использует письменные свидетельства той эпохи, стихи, песни, былины и дошедшие до нашего времени устные сказания народа. На «Русском историческом канале» (НТВ+) с участием автора книги записана передача «Час истины», посвящённая Михаилу Скопину и событиям Смутного времени. Передача была показана дважды: в 2008 и 2009 гг. и получила самые восторженные оценки зрителей.
  Ещё одна важная деталь: Наталья Петрова умело показывает не только дипломатическую, организаторскую, хозяйственную деятельность Скопина-Шуйского, но и обнаруживает незаурядное знание организации военного дела, которое существовало в ту эпоху не только в России, но и в Европе.
 
  Простой и наивный вопрос: зачем нам нужно изучение отечественной истории? Почему замалчивается одно и выпячивается другое? Ну, чем нам может угрожать прошлое? Как поступать с теми, кто фальсифицирует историю, подгоняя её под себя? Она ведь не плачет и не жалуется. В математике всё строго: если перепутал знак, то дальше всё решение будет неверным. За последние годы учебники истории переписывались по нескольку раз, меняя плюсы на минусы. И что имеем? Некую правду со смещённым центром. А когда она попадает в головы людей, то становится оружием массового заражения. Хорошо бы учиться на ошибках чужих. Но их прежде всего надо знать или хотя бы помнить. Говорят, история воспитывает гражданина. И делается это на блистательных примерах ушедших великих наших соотечественниках. История — это не только даты, движение армий, сражения, реформы, уложения. Это — причинно-следственная связь времён. Мы, живущие сегодня, находимся на историческом гребне волны, но когда она зародилась, где набрала силу – такой ответ даёт нам осмысление нашей отечественной истории.
  Закрыв последнюю страницу, начинаю размышлять: было бы правильно, если бы эта книга была предложена для прочтения в школах. Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1586—1610) являет собой один из немногих образцов доблести и чести в русской истории. Замечательный полководец и умелый дипломат, он сумел очистить Московское государство от сторонников тушинского вора, и в марте 1610 года — за два с половиной года до подвига Минина и Пожарского! — Москва с ликованием встречала его. Кто знает, как повернулась бы история России и скольких бед и несчастий можно было бы избежать, если бы молодой и полный сил воевода, которому не исполнилось и двадцати четырех лет, не умер бы от загадочной и страшной болезни, по слухам, отравленный завистниками, своими родичами, не желавшими делиться с ним властью...
  «То что Екатерина Шуйская была не организатором, а всего лишь исполнителем замысла, подтверждает «Повесть о преставлении» Михаила Васильевича Скопина-Шуйского: «И по совету злых изменников своих и советников мысляше во уме своём злую мысль изменную». «Но кто же были эти бояре? — размышляет автор на последних страницах книги. — Те, кому больше всех мешал Скопин, — желавшие видеть в Кремле королевича Владислава или Сигизмунда, а не Василия Шуйского, те, кто насильно свёл царя Василия с престола и отправил его в качестве пленника в Польшу, те, чье правление войдет в историю под названием Семибоярщины:
  А съезжалися князи бояря
  супротиво к ним,
  Мстиславской-князь,
  Воротынской,
  И межу собою они слово
  говорили,
  А говорили слово, усмехалися:
  «Высоко сокол поднялся
  И о сыру матеру землю ушибся!»
  Так народная песня представила ещё одну, возможно, ближе всего стоявшую к истине, версию случившегося в апреле 1610 года в Москве.
  Оплакивание Скопина, ещё так недавно проезжавшего полководцем-триумфатором по московским улицам, было поистине всенародным. По словам автора «Повести о преставлении», к его дому собрались и юноши, и девы, и старики с молодыми, и матери с грудными младенцами — «со слезами и с великим рыданием»; съезжались и власть имущие, и вдовицы, и нищие, и богатые вельможи. Приходили и царь Василий с братьями, и патриарх Гермоген, и священство, — «и не бе места вместитися от народного множества».
  Пришли проститься и воевавшие вместе с ним воеводы, и ратники, хорошо его знавшие. В их словах слышна не только скорбь по боевому товарищу, но и искреннее сожаление об утрате замечательного полководца, кто «грозно, и предивно, и хоробро полки уряжал». Примечательно, как обращаются они к Скопину: «О господине! Не токмо, не токмо, но и государь наш, князь Михайло Васильевич!» — в войске действительно видели его будущим государем.
  Приходил прощаться со Скопиным и Якоб Делагарди, которого некие «московские велможи» не хотели пускать в дом. Главнокомандующего шведскими войсками, не раз усмирявшего бунтующих наёмников, привыкшего обнажать меч чаще, чем произносить речи, остановить было не так-то просто: с «грубными словесы» он, конечно же, прошёл туда, куда устремлялся, — проститься со своим боевым товарищем. Выходя из дома Скопина, он дал покойному самую высокую в его устах оценку: «Такого государя не найти больше не только в вашей, московской земле, но даже и в нашей, немецкой!»