slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

«Жив буду, напишу...»

67 лет исполняется в этом году со дня начала Великой Отечественной — самой страшной и кровопролитной войны в истории нашей Родины, войны, которая унесла жизни миллионов советских людей, взрослых и детей, мужчин и женщин, солдат и мирных жителей.

Все меньше остается в живых ветеранов-фронтовиков, прошедших ад сражений на поле боя, и тех, кто своим самоотверженным трудом в тылу приближал день Великой Победы. Все тяжелее живется им, стареющим, израненным в боях, зачастую существующим на мизерные пенсии и пособия в наше нелегкое время.


 

Редко можно встретить семью, в которой не помнили бы о погибших отцах и дедах, сыновьях и братьях, где не хранили бы как реликвии, как память о не пришедших с войны пожелтевшие листы похоронок и старые фотографии с вечно молодыми лицами дорогих людей, которые уже никогда не вернутся.

Счастье  родным, которые могут прийти на могилу, положить букет цветов у памятника, где похоронен тот, о ком помнят и о ком рассказывают своим детям и внукам.

А сколько еще безымянных, разбросанных по полям былых сражений обелисков с надписями «Неизвестный», сколько еще героев, лежащих в земле там, где застала их смерть. И сколько людей, ныне живущих, получивших в те страшные годы письмо со скупыми строчками «пропал без вести» и долгие годы ждавших на пороге дома, за околицей села — не покажется ли вдали родная фигура, вздрагивающих от каждого нежданного звонка, от каждого визита почтальона? Не известно. И никто никогда не сосчитает их, измученных ожиданием и с каждым годом терявших надежду.

84 года исполнилось в этом году Евдокии Никитичне Полухиной, потерявшей в далеком 42-м мужа — танкиста Ивана Павловича Полухина. Только одно письмо получила она с начала войны. Оно же оказалось и последним. Не сохранилось оно, но хорошо помнит Евдокия Никитична две строчки из того письма: «... 5 декабря уходим в бой. Если жив буду, напишу. Если же нет, тогда прощай».

И с тех пор ни строчки от него, ни весточки. Ничего.

В 45 году, когда многие из тех, кто остался в живых, возвращались с войны в родное село под Рязанью, не дождалась Евдокия Никитична своего мужа. Получила только извещение: «Пропал без вести, защищая город Ленинград». Нигде: ни в военкомате, ни у вернувшихся с войны фронтовиков — не могла она добиться ответа на свой вопрос: жив ли он, ранен ли и лежит в госпитале, может быть, не может написать?

А затем была долгая и очень трудная жизнь. Работа в колхозе за трудодни, затем в детском доме ночной нянечкой. И все это время она одна поднимала и воспитывала двоих детей — их с Иваном Павловичем детей. Когда он уходил на войну, были они совсем малышами — 2 года и 5 лет. Отца своего они, конечно же, не помнят.

Сейчас Евдокия Никитична получает за мужа военную пенсию, живет в Московской области у дочери, которой самой уже за шестьдесят, и в свои 84 года занимается с правнуками, помогает по дому и огороду. Но когда вспоминает о том, как стояла она на маленькой сельской станции, навсегда провожая мужа на фронт, и о тех страшных годах, когда немцы ходили по селам, выбирая лучшие дома и забирая все, что в них было, то каждый раз плачет. Эти годы остались в ее памяти навсегда. Их невозможно забыть.

А еще бережно хранит Евдокия Никитична единственную фотографию, которую она получила от мужа в том самом, последнем письме. На ней он такой, каким она его помнит, – спокойный, уверенный и навечно молодой.

Алиса Тимошенко.

свидетели войны

 

В эти майские дни мы празднуем 63-ю годовщину Победы над гитлеровской Германией. Этот праздник «со слезами на глазах» всегда был главным для советского народа. Таким он для нас и остается, потому что можно было переименовать Сталинград, можно было даже развалить Советский Союз, но никому и никогда не будет дано отнять у народа День Победы. И хотя с каждым годом все меньше ветеранов собираются на свои встречи, память о той войне живет во многих из нас. И передается из поколения в поколение.

«Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла», — пишет Светлана Алексиевич в своей книге «Последние свидетели: 100 недетских колыбельных».

Эта книга — свидетельства людей, переживших войну в детском возрасте. 100 детских воспоминаний о войне. 100 недетских колыбельных, которые не дают уснуть нашей памяти. Никто никогда об этом уже не расскажет! За героями этой книги — никого. Они — не политики, не солдаты и не философы, они — дети. Самые беспристрастные свидетели.

«Я ДОЛГО ЖДАЛ НАШЕГО ПАПКУ... ВСЮ МОЮ ЖИЗНЬ...»

Арсений Гутин — 1941 года рождения. Сейчас — электрик.

В День Победы мне исполнилось четыре года...

С утра я стал всем говорить, что мне уже пять лет. Не пятый год, а пять лет. Хотел быть большим. Папа вернется с войны, а я уже большой.

Председатель в этот день созвал женщин: «Победа!» Поцеловал всех. Каждую. Я радовался с детьми, за деревней колеса резиновые от немецких машин подожгли. Кричали: «Ура! Ур-ра! Победа!»

Прибежал в землянку, жили мы в землянке: мама плачет. Я не понимал, почему она плачет, а не радуется в такой день.

Шел дождь, я искал прутик и мерил лужи возле нашей землянки.

— Что ты делаешь? — спрашивали меня.

— Меряю, глубокая ли ямка? А то папка будет идти к нам и провалится. Женщины плачут, и мама плачет. Я же не понимал, что это такое, «пропал без вести».

Я долго ждал папку. Всю мою жизнь...

 

«ВСЕМ ХОТЕЛОСЬ ПОЦЕЛОВАТЬ СЛОВО «ПОБЕДА»...»

Аня Корзун — 2 года.

Сейчас — зоотехник.

Я помню, как война кончилась... Девятое мая сорок пятого года... В детский сад прибежали женщины:

— Дети, победа! Победа-а-а-а!

Смеются и плачут. Плачут и смеются.

Стали нас все целовать. Включили репродуктор. Все слушали. А мы, маленькие, слов не понимали, мы понимали, что радость идёт оттуда, сверху, из черной тарелочки репродуктора. Кого поднимали на руках взрослые... Кто сам лез... Залазили один на одного лесенкой, только третий или четвёртый доставал до черной тарелочки и целовал ее. Потом менялись... Всем хотелось поцеловать слово «победа»...

Вечером над городом поднялся салют. Мама открыла окно и заплакала:

— Доченька, запомни это на всю жизнь...

Когда вернулся с фронта отец, я его боялась. Он даст мне конфету и просит:

— Скажи: папа...

Возьму конфету, спрячусь с ней под стол:

—Дядя...

У меня всю войну папы не было. Я выросла с мамой и бабушкой. С тетей. Не представляла: что будет делать в нашем доме папа? Он же придёт с винтовкой...

 

Я БОЯЛСЯ, ЧТО ИХ УБЬЮТ...»

Алеша Кривошей — 4 года.

Сейчас — железнодорожник.

Мое воспоминание совершенно детское...

У нас как раз вывелись цыплята. Желтенькие, они катались по полу, шли ко мне на руки. Во время бомбёжки бабушка собирала их в решето:

— Надо же, война — и цыплята.

Я боялся, что цыплят убьют. До сих пор помню, как я плакал из-за этого страха. Бомбят... Все бегут в погреб прятаться, а меня нельзя вынести из хаты. Обнимаю цыплят... Возьмет бабушка с собой решето с ними, тогда я иду. Иду и считаю: один цыпленок, два, три... Их было пять...

Бомбы считал. Одна упала, две... Семь...

Так считать научился...

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: