«Просветительство должно быть искренним и страстным»

Галина Сергеевна Преображенская — художественный руководитель и директор «Московского дома романса», ежегодного Московского международного конкурса молодых исполнителей русского романса «Романсиада», заслуженный деятель искусств России. Окончила Музыкально-педагогический институт
им. Гнесиных. Работала концертмейстером оперного и камерного классов института, а также Московской государственной филармонии. Выступала в ансамбле со знаменитыми отечественными и зарубежными певцами. Первой в послереволюционной России возродила традиции русского музыкального салона.
— Галина Сергеевна, даже этот краткий послужной список красноречиво говорит о неуёмной энергии музыканта и организатора. Создание столь популярного нынче конкурса и Дома романса выпало на самое тяжёлое для страны время. Как вам это удалось, и в чём секрет?

— Я сама удивляюсь, как это у меня получилось. Как вообще удаётся выживать и как наше дело ещё теплится? Ведь у меня нет «могучей спины» — богатого мужа-спонсора или чего-то в этом роде. Наверное, я опираюсь на чистоту идеи, которая находит отклик в разных людях, и у чиновников в том числе. У меня нет каких-то суперамбиций, мне просто хочется делать то дело, в которое я верю и которое мне интересно.
— «Романсиаде» 16-й год. Срок не такой уж большой, но впечатляет масштабность географии: Россия, Казахстан, Литва, Беларусь, Германия, Монголия, Узбекистан, Израиль… Тем не менее она практически не освещается в СМИ, особенно на телевидении. Всё свободное романсовое пространство занимает программа «Романтика романса» на канале «Культура», но эта программа и ваша «Романсиада» — разные окраски одной и той же русской культуры. Столь упорное замалчивание выглядит странным. Ведущий программы Святослав Белза, как музыковед и личность с большим вкусом, видимо, прекрасно осознаёт нелепость ситуации. Здесь явно замешаны какие-то давние неприятия со стороны руководства канала. Не так ли?
— Наверное, надо спросить у этого руководства, почему, например, на программе «Романтика романса» запрещено произносить слово «Романсиада», в то время как звучат имена других конкурсов, а наши лауреаты, которые участвуют во многих программах, являются гвоздём этих программ: Ирина Крутова, Максим Катырев, Евгений Южин и многие-многие другие. В прошлом году, когда отмечалось 15-летие «Романсиады», мы написали письмо с просьбой дать об этом событии сюжет, хотя бы в новостной программе. Ответ: «Камер нет». В своё время подобную атмосферу создала Татьяна Олеговна Паухова, руководитель телеканала «Культура». Она почему-то меня совершенно не воспринимала, хотя я с ней не была знакома и даже ни разу не разговаривала. У неё был список людей, которых она не желала видеть на своём канале. И я входила в этот список. Наверное, виной были моё упрямство и неумение налаживать «нужные контакты». Но ведь дело не во мне, а в том грандиозном проекте, который живет и развивается несмотря ни на что, причем не где-нибудь в Зимбабве, а здесь, рядом, в Москве. Мы с «Романтикой романса» занимаемся совершенно разными вещами: они — это концерт, более или менее удачный,  в зависимости от состава исполнителей. Мы — это жизнь, движение, наконец, школа романса. Без нашей школы, уверена, уже не будет телевизионных романсовых посиделок. Потому что именно мы готовим новых исполнителей: создана система конкурсов и фестивалей романса, охватывающих все социальные и возрастные слои населения. 10 лет детскому конкурсу русской вокальной музыки «Надежда Романсиады», восемь — «Романсиаде без границ», где участникам от 30 и до бесконечности. «Воинская Романсиада» — это офицерский романс, который поют военные всех родов войск, как новобранцы, так и ветераны. Наконец, «Авторская Романсиада» – это конкурс создателей романса. А зимний фестиваль романса в Колонном зале? Яблоку негде упасть: концерт еще только 26 января, а билетов уже почти нет. Я уже не говорю о региональных отделениях «Романсиады», которые проводят отборочные этапы конкурса во многих городах России и за рубежом — в Казахстане, Узбекистане, Киргизии, Литве, Латвии, Беларуси… И каждый раз «Романсиада», конкурс по определению,  превращается в народный праздник искусства, единения и дружбы.
— Но всё-таки широкая аудитория больше сведуща о передаче канала «Культура», нежели о вашем конкурсе.
— Расчет простой: замалчивание – верный путь к уничтожению. Но уничтожить пока не получается: отработан мощный механизм, действующий и перспективный.  Кроме того, тоненькая ниточка связи с миром всё же есть — это единственный в году выход на канале ТВ ЦЕНТР. Они снимают профессионально и со вкусом, но время в эфире маленькое. Жаль — ведь именно московскому каналу романс и должен быть близок: ведь Москва – историческая родина и столица русского романса.
— Существует так называемая гитарная культура романса. Вступаете ли вы с ней в противоречие?
— У нас все жанры романса одинаково приемлемы. Конкурсант  представляет не один романс, а целую программу, в которой должны сочетаться разные жанры романса: классический, городской, салонный. И, разумеется, современный. Критерий  определяется мерой таланта артиста, точнее впечатлением, которое оставляет его исполнение. У нас в конкурсе прекрасно уживаются  эстрадные певцы и солисты театров, например, Мариинки, Большого, Оперетты, Немировича-Данченко. Важно, чтобы в исполнении присутствовал настоящий профессионализм, вкус, понимание стиля, чувство меры и т.д. Есть исполнители, мило выглядящие  в домашних салонах в комнате, но на сцене  Колонного  зала они бесцветны и тусклы. На этой сцене нужно и петь, и играть на гитаре по-настоящему. Это отнюдь не обозначает оперную манеру пения и огромный голос: но чистота интонации, точность штриха, логика музыкальной фразы и прочие необходимые составляющие профессионального исполнения должны присутствовать. Вспомните ювелирное искусство Нани Брегвадзе или Валентины Пономарёвой… А когда это «эмоция вообще», сдобренная тремя банальными аккордами – это не для большой сцены.
— На эстраде в моде «фанерная» культура…
— В романсе это невозможно. Как и джаз — «свободное искусство свободных людей» — так и романс нельзя заковать в «фанерные» кандалы. Ведь главная прелесть романса как раз в свободном изложении, в импровизационности. И вы сегодня в дождливую погоду будете петь так, а завтра, при солнце этот романс зазвучит совершенно по-другому. В романсе притягивает сиюминутность и исповедальность.
— Прошло немало лет со дня первой «Романсиады». Многие лауреаты стали профессионалами, их голоса звучат по всему миру, в музыкальных театрах, на эстраде, даже в шоу-бизнесе. Вы уж, Галина Сергеевна, извините, но в этой связи я не могу не спросить вас по поводу судьбы Николая Баскова.
— Коля наш первый лауреат, конкурс 1997 года. Он талантливый человек, очень темпераментный. Безумно коммуникабельный. Он в эстраде хорошо себя нашёл. Сказать, что он не состоялся, я не могу. Он состоялся таким, какой он сейчас есть. Почему мы должны его в каких-то рамках удерживать? Это ему решать, как надо.
— Баскова называют «золотой голос России». Это коробит.
— …Еще «продолжатель дела Лемешева и Шаляпина»… Но это же не он так говорит о себе! Это люди, которые оказались с ним рядом – торговцы с мешками денег. Они это придумали, что, кстати сказать, Коле очень повредило – ведь в него была поголовная, абсолютная влюблённость! Он быстро занял свободную нишу романтического певца после Муслима Магомаева.
— Музыкальные театры отторгают от себя Баскова…
— Я помню, сразу после конкурса пошла с Колей в театр Станиславского и Немировича-Данченко. Коля спел Ленского и очень понравился главному режиссеру театра Александру Борисовичу Тителю — еще бы, молодой, красивый, голос яркий, темперамент настоящий. Но уже вокруг него стали крутиться вот эти люди, и Титель сказал: «Ну, мы его не увидим в театре. Он будет на съемках, на гастролях, будет  числиться в штате, а работать не будет». Насчет Большого театра — думаю, что Басков прекрасно работал бы в нём: он замечательно звучал на этой сцене, голос полетный, сильный. Но… опять это «но». А вообще, вопрос «кому кем быть» для меня сложный. Свою жизнь я начинала как пианистка-концертмейстер Московской филармонии. Но гастрольная работа в разных уголках страны, на самых разных, порой весьма далеких от филармонических канонов площадках, убедила меня в необходимости уметь вести с людьми разговор о музыке, в необходимости просветительства и музыкой, и словом. Сказалась, наверное, и наследственность — мой прадед был протодьяконом Александро-Невской лавры. Я стала готовить лекции-концерты и решила защититься как музыковед. Боже, какая буря поднялась! Директор концертного отдела филармонии мне строго заявил: «Что это еще за фантазии? Вы не можете быть и концертмейстером, и музыковедом — только кем-то одним». Но оказалось, что я еще и довольно толковый организатор — вот так и работаю: и концертмейстером, и музыковедом, и организатором.
— Существует большая армия певцов, гастролирующих по стране, выдавая зрителю своё исполнение романса за эталон. Вас это не раздражает?
— Нет. У меня, как у директора маленькой концертной организации — «Московского дома романса» — есть свое право: приглашать или не приглашать к участию в концерте того или иного исполнителя. Это естественный отбор. Сейчас в Министерстве культуры на полном серьёзе обсуждается вопрос об аттестации артистов. По опыту знаю: это всегда безрезультатно. Во-первых, кто будут судьи? Кто испытуемые? Во-вторых, всегда аттестации заканчивались одним и тем же — либо инфарктом, либо судом. И суд всегда восстанавливал артиста. Вы никогда не сможете доказать объективность решения жюри — у любого артиста есть своя публика и поклонники. Еще в XIX веке Антон Рубинштейн сказал: «В музыке ничего нельзя доказать. Если к вам подойдет человек и скажет, что Бетховен бездарен, вам останется лишь повернуться к нему спиной». Поэтому аттестация — это полный абсурд, трата денег, нервов и времени. Другое дело, что культуру населения надо поднимать, чтобы оно само отличало зёрна от плевел. Я застала то счастливое время, когда велась настоящая просветительская работа, и одним из главных организаторов этой работы была Московская филармония. В каждом учреждении, в вузах, в школах, на предприятиях действовали лектории, проводились тематические концерты, творческие встречи с мастерами искусств. Какие были просветители — потрясающие мастера слова, мысли! Сегодня эта практика в прошлом. Но без просветительства не будет культуры, а без культуры не будет страны. Где-то наверху четыре года назад бросили клич: при каждой префектуре ввести Совет по просветительству. Ну, и меня ввели в этот Совет. И вот за четыре года не сделали ни одного шажка. Каждый раз мы собираемся, но дальше идеи: «Может, круглый стол провести?» дело не движется. Просветительство не может быть равнодушным, оно должно быть искренним и страстным, иначе вы никого ничем не сможете увлечь. Приходится действовать самостоятельно: я за это время оформила юридически «Международное культурно-просветительское движение «Романсиада без границ», объединяющая людей разных стран и национальностей идеей просветительства на основе искусства русского романса. Наш романс дает мощный импульс к активизации развития национального романса: например, в Чимкенте участники «Казахской Романсиады» исполняют русский, а затем казахский романсы. «Литовская Романсиада» в Каунасе предоставила возможность участникам из разных стран Балтии исполнить рядом с русским романсом произведение национального композитора. В «Сибирской Романсиаде» очень активно работают местные авторы. Это очень интересная и перспективная практика. Пора уже научиться людям понимать друг друга – «романсиадцы», во всяком случае, уже умеют. В этом, мне кажется, и состоит серьезная просветительская миссия «Романсиады».