Купола над Друтью

16 февраля в комплексе «Золотая гавань» в театре Килизэ на Приморском проспекте, созданном в рамках проекта Вячеслава Заренкова «Созидающий мир», прошла презентация двухтомника Николая Коняева «Купола над Друтью» (Полакс, Санкт-Петербург, 2016).
Новая работа писателя посвящена истории белорусского Свято-Покровского Толочинского монастыря, во дворе которого, отступая из России, Наполеон сжег знамена своей великой армии. Здесь, в Толочине, произошло также немало других событий, которые, хотя и не выходили за границы местечка, приобретали государственное и даже европейское значение. Книга Коняева повествует также о событиях, которые протекали вдалеке, но как бы наплывали на монастырь, затягивая его в движение мировой истории.
Большое место в книге уделено истории взаимоотношений православия и католичества, Речи Посполитой и России, без знания которых трудно понять многие аспекты современных отношений России, Белоруссии, Украины и Польши.

Николай Коняев приводит интереснейшие, никогда ранее не публиковавшиеся документы, показывающие, как менялось отношение к православию среди высших государственных чиновников Российской империи, рассказывает о судьбах таких великих церковных деятелей, как митрополит Иосиф Семашко, показывает, какую роль сыграл монастырь уже в советские годы.
Многие века отражались величественные купола Свято-Покровского Толочинского монастыря в водах древней Друти, соединяя незримыми нитями град земной и град небесный, но чтобы поддержать их, потребовались усилия и молитвы многих людей. И прежде всего тут надо назвать нынешнюю игуменью монастыря Анфису (Любчак) и Вячеслава Адамовича Заренкова.
Выступая на презентации книги Николая Коняева, он рассказал, как еще школьником попал в Толочин и увидел ветшающее здание храма... Прозвучало на вечере прочитанное ведущим Михаилом Крыловым предисловие Вячеслава Адамовича к двухтомнику Николая Коняева, в котором вспоминает он, пережитый в детстве ужас, когда сбрасывали крест с храма в их колхозе. Дома, со слезами на глазах, рассказал он об увиденном, и бабушка сказала, утешая его, что все образуется: «А ты, внучек, еще много церквей построишь и много крестов установишь. И даст Бог, еще и новые храмы построишь! Только не теряй веру в Бога».
С того дня прошло много лет, с 76 рублями в кармане семнадцатилетний Вячеслав Заренков сел в Орше на поезд и уехал в Ленинград, чтобы пройти здесь путь от простого рабочего до руководителя одной из самых крупных в стране строительных компаний.
И сбылось предсказание бабушки Анисьи: немало церквей восстановил на собственные средства Вячеслав Адамович, немало построил он с Божьей помощью и новых храмов. Золотые купола Свято-Покровского женского монастыря в Толочине  поднялись из глубины веков славянской истории и засияли над водами древней Друти тоже с его помощью.
В ходе презентации книги Николая Коняева «Купола над Друтью» впервые прозвучала  музыкальная пьеса Михаила Крылова «Дорога в Толочин».

Марина ДЕЙНЕКИНА.

Воспоминания о написанной книге
Свято-Покровский монастырь

Пока я шел из гостиницы к Свято-Покровскому монастырю, придумался рекламный слоган будущей книги: «Эта книга о Свято-Покровском женском монастыре, в котором Наполеон сжег свои знамена».
В этом монастыре 22 ноября 1812 года действительно проходило знаменитое ночное совещание Наполеона, ознаменовавшее окончательное поражение его армии.
Все французские источники сходятся, что Наполеон останавливался тогда в помещении монастырского корпуса, где располагается сейчас канцелярия.
В этой угловой комнате и ночевал он...
Из этого окна смотрел, как горят возле стены Покровского храма архивы и боевые стяги великой армии...
Вместе со знаменами и документами сгорали тогда так и не ставшие легендами судьбы наполеоновских героев, сгорали тайны преступлений рокового для Наполеона похода в Россию...
И чернел, чернел, покрываясь хлопьями сажи, белый снег во дворе Покровского монастыря...

Игуменья
— А это главная наша икона — Божия Матерь Белыничская… — сказала игуменья Анфиса.
Белыничская икона одна из любимейших икон в Белоруссии и почитается она как православными, так и католиками.
— Но это же не первообраз? — сказал я. — Говорят, он пропал неизвестно куда...
— Нет, конечно, это не первообраз... Но эта икона старинная и чудотворная, точно… Ее у нас даже забрать хотели… Музейные служители считают, что это самый близкий к первообразу список... Она была выносной, с ней ходили на крестные ходы… Она совсем потемнела, а когда начал собираться монастырь, и она стала обновляться. Мы ее не касаемся, но она сама светлеет под стеклом. Лик полностью был черным... И был такой случай, когда человек, который крестился здесь, приехал и испугался. «А что, — спрашивает, — вы с нею сделали, как вы ее отмыли?» А как мы ее отмыли... Стиральным порошком конечно… «Как! — возмутился мужчина. — А разве можно стиральным порошком отмывать икону?!»
— Отчего же нельзя? — сказал я. — Если этот стиральный порошок из молитв составить, наверное, можно… Вы знаете, матушка, у меня такое ощущение, что икона еще сильнее посветлела, пока мы с вами разговариваем…
— Это на душе у вас возле иконы посветлело… — сказала игуменья Анфиса.

На Покрова Богородицы
И еще один рассказ услышал я тогда от матушки игуменьи...
Праздник Покрова Богородицы в том году на вторник попал, и никто к нам из начальства не пришел, архиерей не приехал, да и народа немного в храме было, в основном наши монашечки…
Вот молимся мы, а грустно мне, что никто не приехал, никаких вопросов решить не удастся, только что же делать?
— Прости, — говорю, — Божия Матерь, что в такой праздник о пустом думаю…
И оглянулась…
А в дверях алтаря-то вроде как Иоанн Кронштадтский стоит и нас благословляет.
Когда служба закончилась, я и на трапезу сразу не пошла.
Позвонила Вячеславу Адамовичу Заренкову, рассказываю, что случилось, а он спрашивает, когда это было.
— Сегодня, — говорю. — На службе. Часа полтора назад…
— Так я же сегодня в Иоанновском монастыре был! — говорит Вячеслав Адамович. — Как раз в это время у мощей Иоанна Кронштадтского молился, и за ваш монастырь тоже…

Приданое
Службы в Покровском монастыре, как и во всех монастырях, долгие, неспешные...
Сегодня служба началась в восемь часов утра, а закончилась в половине третьего.
— У нас хорошо молиться, — говорит игуменья Анфиса. — Здесь небо раскрыто над храмом...
После службы, после недолгой монастырской трапезы поехали в Друцкую церковь, ставшую сейчас скитом Покровского монастыря.
Дивный первохристианский пейзаж открывается с высоты Друцкого городища.
Полоска реки... Прибрежные рощицы, подступившие к самой воде... Далекий лес... Бесконечно высокое и такое близкое небо...
Это и есть друцко-лукомльский волок легендарного пути «из варяг в греки»... И ни строения, ни провода не загораживают здесь чистую даль истории...
Здесь на Друцком городище была построена в 1001 году первая на территории нынешней Белоруссии церковь.
На месте, где стояла она, установлен сейчас увенчанный крестом камень.
«В лето 6509 (1001) сотворена бысть церкви сия святая Богородица в граде во Дрютьсце», — гласит надпись, сделанная на нем.
Утишал полоцкого князя Всеслава Чародея, который волком скакал по Руси, приходил сюда, в Друцк, в 1078 году Владимир Мономах еще в бытность свою князем черниговским.
Тяжкой была десница Владимира Мономаха, наводящего порядок на Руси.
И смотришь на извилистую полоску Друти, на овраги, прорезающие ее берег, на близкий, но кажущийся стоящим далеко-далеко скит Свято-Покровского монастыря, прислушиваешься к шороху сухой травы на городище — и кажется, сами всплывают в памяти слова Владимира Мономаха:
«Не осуждайте меня, дети мои или другой, кто прочтет: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость Его, ибо меня, грешного и ничтожного, столько лет хранил от тех смертных опасностей и не ленивым меня, дурного, создал, на всякие дела человеческие годным».
Нынешняя церковь Рождества Богородицы построена в 2001 году на самом краю агрогородка, напротив древнего городища.
Иконостас в эту церковь привезли из Толочина, из Покровского храма.
Вот так и получилось, что вначале сюда иконостас пришел, а теперь и вся церковь подворьем стала. Недавно ее к Толочинскому Покровскому монастырю приписали.
— Обременение такое для монастыря… — сказал я.
— Это для нас обременение, а перед Богом это приданое будет… — ответили мне.

 

Николай КОНЯЕВ