Кризис и модернизация

 С осени 2008 года, когда мировой экономический кризис охватил и Россию, для большинства её граждан настали крайне тяжёлые, нестабильные времена. Хотя тенденция к восстановлению как будто и наблюдается, переросший в депрессию кризис никак не выпускает общество из своих объятий, заставляя глубже задумываться о допущенных в прошлом ошибках. Выход из трясины на траекторию устойчивого роста у нас наконец-то стали связывать с необходимостью покончить с общей хозяйственной отсталостью, с модернизацией и инновациями. Но случится ли это? И что для этого требуется?

  На внедрение достижений научно-технического прогресса в производство и в годы советской власти возлагались большие надежды. Вначале казалось, что они оправдываются. Но со временем становилось всё яснее, что здесь что-то не ладно. На этом, в конце концов, и поскользнулись властители нашей державы. Построение материально-технической базы коммунизма по логике должно было обеспечить изобилие необходимых для всех благ и услуг, создать подобие рая на земле. Но светлое будущее отдалялось. Оторвавшаяся от коренных интересов народа партийно-государственная бюрократия продолжала твердить о штурме «зияющих высот». На деле же страна обрекалась на всё большее отставание от Запада.
  «Перестройка» вылилась в принятие прямо противоположного социализму курса. С освобождением от тоталитаризма и разрушением планового хозяйства ожидался всесторонний расцвет. И вновь осечка. Распалась великая держава — СССР, а экономика его бывших республик стала стремительно проседать. Некогда могущественный военно-промышленный комплекс был переведён на голодный паек. Обрабатывающая индустрия, особенно станкостроение, и вовсе развалились. А реальная власть в России, как и её богатства, перешли в руки алчных олигархов. Сформировалась устраивавшая их и Запад экспортно-сырьевая модель развития. Дефолт, грянувший в 1998 году, только усугубил ситуацию. Национальный продукт по сравнению с тем, что было до начала «демократических реформ», сократился почти в два раза, криминальная обстановка обострилась, а средняя продолжительность жизни россиянина заметно снизилась. Ельцину пришлось сойти с арены.
  При Путине государство усилило свои позиции в политической и экономической сферах. Из-за благоприятной конъюнктуры на мировых рынках нефти и газа несколько лет удавалось стабильно и быстро развиваться. Возникла иллюзия, что так будет всегда. О неизбежности экономических кризисов при капитализме почему-то не вспоминали. Единственное, чего опасались, так это падения цен на «чёрное золото». Для амортизации возможного удара с этого фланга создали «подушку безопасности» — Стабфонд. Но использовать его средства, хотя бы отчасти, для нужд модернизации собственной экономики под разными предлогами было заказано. Под низкие проценты их гнали в финансовые учреждения «надёжного» Запада. Превращение России в «энергетическую сверхдержаву» служило основной целевой установкой. Либералы и представители рыночного фундаментализма продолжали высоко держать голову.
  Но и тогда уже многие утверждали: на одном лишь нефтегазовом коньке долго не продержаться. Пока всё шло хорошо, к ним не прислушивались. Считалось, что всемогущий рынок сам всё расставит по местам. Но он этого не делал. В период своего второго президентства В.Путин объявил о проведении промышленной политики. Во многих не привлекательных для частного капитала сферах были учреждены государственные корпорации. Стали финансироваться национальные проекты, разрабатываться экономические планы до 2020 года.
  К сожалению, позитивные сдвиги не успели реализоваться. Глобальный кризис застал нашу экономику врасплох. Её однобокость и многоплановая зависимость от Запада обусловили крайне болезненное протекание недуга. Хотя первое время внимание властей было направлено на конкретные антикризисные мероприятия, новый президент Д. Медведев и в самый разгар экономического ненастья подтвердил начатую Путиным стратегию на диверсификацию экономики и инновационное развитие. А спустя год в программной статье «Россия, вперёд!» термин «модернизация» был поднят на идеологический пьедестал.
  Чтобы мэйнстрим изменился, потребовался грандиозный экономический удар. Теперь уже не спорят с тем, что король – голый, что в итоге двух десятилетий мы лишь топчемся на месте, что рынок – не панацея, а ликвидация отсталости – задача первостепенной важности. Поистине, нет худа без добра.
  С тех пор появилось множество статей и дискуссий о модернизации, которая стала не просто модным, но и культовым понятием. Правда, вместе с этим возникли разноголосица и путаница. В частности, стали говорить о политической модернизации как о якобы необходимой предпосылке модернизации экономической. При этом если одни ратуют за движение от авторитаризма к демократии, то другие — наоборот, призывают к жёсткой руке, мобилизации и наведению порядка. Между тем мировая практика успешно проведённых в последние десятилетия модернизаций (Япония, Китай, Южная Корея, Тайвань и др.) показывает, что для этого вовсе не обязательно требуется Сталин, с одной стороны, или граничащая с анархией демократия, с другой.
  Забавно, что те, кто раньше с пеной у рта противились всяческому вмешательству в рыночные отношения, теперь рьяно выступают с совершенно иных позиций. Либералы и монетаристы словно забыли, что отстаивали вчера. Ведь без провалов сформированной у нас модели капитализма, не только воспроизводящей, но и усиливающей технологическую отсталость, проблема модернизации никогда не выдвинулась бы на передний план. Из тех же рядов даются советы начать её с перемен в образовании, науке и т.д., что само по себе и не плохо, но всё же уводит в сторону от сути вопроса.
  Между тем растекаться по древу в данном случае непозволительно. Речь идёт о судьбе нашего государства. Времени для раскачки нет, а надеяться на то, что былые до кризиса «тучные годы» вскоре вернутся сами по себе, не стоит. Судя по всему, нас ожидает нечто иное.

  Последнее время в российской и мировой экономике ситуация напоминает американские горки. То скачут вверх, то опускаются «голубые фишки» — акции и облигации крупнейших корпораций и банков. В разные стороны гуляют валютные курсы главных стран. Непомерно растут долги и бюджетные дефициты многих стран. На краю дефолта оказываются Греция, Ирландия, Испания, Португалия. Безработица то слегка отступает, то вновь набирает силу.
  Говоря о наметившемся выходе российской экономики из кризиса, эксперты обычно руководствуются ростом индексов на фондовых биржах и укреплением курса рубля. Но и они при этом не исключают возможности в недалёком будущем рецидива новых ударов финансово-рыночной стихии. Для такого сценария имеются основания.
  Беспрецедентные меры, принятые правительством для спасения экономики, смягчили болезнь, но не излечили её, а скорее загнали внутрь. Организм ослаблен, что будет давать о себе знать ещё долгое время в разных формах. Сжавшийся, как шагреневая кожа, потребительский спрос душит предприятия реального сектора. Пытаясь остаться на плаву, компании сокращают персонал и зарплаты, но не только не опускают, а при случае и поднимают цены на товары и услуги. Растущая дороговизна усиливает социальные контрасты и антагонизмы.
  Но дело не только в этом. Сам глобальный кризис стал причиной развития ряда негативных процессов в капиталистическом обществе, которые признаны, но не устранены. И пока они остаются, ждать коренных перемен к лучшему не следует.
  Как известно, здоровая предпринимательская деятельность всегда зиждилась на сочетании созидательных и коммерческих сторон. Видные экономисты уже в прошлом веке обратили внимание на опасность усилившейся тенденции «делать деньги, не работая». Именно спекулятивный ажиотаж подтолкнул разыгравшуюся 90 лет назад Великую депрессию. Но глубокие причины её тогда коренились в производственной, а не в финансовой сфере. Имело место совпадение длинной волны Кондратьева со среднесрочным кризисом Маркса.
  С помощью кейнсианских рецептов — вмешательства государства — после окончания Второй мировой войны вплоть до 70-х годов прошлого века всё шло более или менее гладко. Экономические кризисы имели, конечно, место. Но они не были столь масштабны и глубоки, как раньше. Правда, и тогда уже наиболее проницательные аналитики предупреждали о возможности возврата к эпохе нестабильности в будущем и указывали на истоки угрозы. Известный американский экономист-теоретик Джон Кеннет Гэлбрейт в своих трудах пророчески предсказывал возможности повторения краха 30-х годов вследствие участившихся «спекулятивных оргий» и раздувания «финансовых пузырей».
  Эти тенденции стали усиливаться с отходом от кейнсианства и принятием на вооружение политиками англо-саксонских стран монетаристских концепций. При Рейгане и Тэтчер государственное регулирование экономики заметно снизилось. Нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман рассматривал финансовые кризисы в Японии, странах Латинской Америки и Азии в конце прошлого века как предтечи глобальной катастрофы. Второе издание его книги «Возвращение депрессионной экономики» писалось уже в условиях её развёртывания. Волны лопнувшего пузыря в американской ипотеке захлестнули весь мир. Президент Франции Н. Саркози недавно заметил: «Глобализация привела к миру, в котором всё основывалось на финансовом капитале и почти ничего на труде, в котором предприниматели уступили место спекулянтам, в котором неоправданное и несоразмерное использование заёмных средств создало такую форму капитализма, при которой нормой стало рискованное использование чужих денег, позволяющее легко и быстро получить прибыль, но крайне редко приводившее к процветанию или созданию рабочих мест».
  Антикризисные меры, принятые во многих странах, были нацелены на борьбу с последствиями, а не искоренение причин случившегося. При обсуждении этих проблем на встречах «двадцатки», действенные решения не находились. Стало быть, возможности для очередных спекулятивных ажиотажей, надувания новых финансовых пузырей сохранены и велики. А они чреваты кризисными ударами. Как же избежать или хотя бы смягчить их?
  Один из вариантов — обособиться и наладить собственное хозяйство. В период экономического коллапса и стагнации на Западе в 30-х годах наблюдались высокие темпы роста в проводившем индустриализацию Советском Союзе. Но это мы уже проходили и понимаем, что возврат к тоталитаризму и автаркии для нас неприемлемы. Что ж, есть другой путь. Россию часто объединяют в группу БРИК с тремя другими странами среднего уровня развития – Бразилией, Индией и Китаем. Все они не меньше нас встроены в мировое капиталистическое хозяйство, но легче переживают последствия сегодняшнего кризиса, так как там нет экономической скособоченности в сторону развития лишь добывающих отраслей. Китай теперь по праву называют «мастерской всего мира». Его тоже задел кризис, и он испытал замедление роста. Но валовой внутренний продукт Китая в истекшем 2009 году увеличился на 8%. А наш — сократился на те же 8%.
  Так что путь к стабильности есть. Но вот вопрос – легко ли нам встать на него?
 

  Наше капиталистическое настоящее мало у кого вызывает сомнения. Но капитализм капитализму рознь. Так же, как предпринимательский класс: он бывает прогрессивным и реакционным. Всё зависит от обстоятельств. Миллиардеры во многих странах являются локомотивами социального и технического прогресса и получают вполне по заслугам.
  Билл Гейтс – первый в списке самых богатых людей США. Информационные технологии его «Майкрософт» изменили облик всего человечества. Ингвар Кампрад — самый богатый из шведов. Основанная им фирма ИКЕА повсюду славится производством и продажей недорогой мебели и предметов домашнего обихода. Микеле Ферреро — самый богатый человек в Италии. Шоколадная продукция одноименной группы его компаний с успехом реализуется в 50 странах мира.
  Ну а наши миллиардеры? Связан ли их успех с социальным или научно-техническим прогрессом? Можно ли говорить о них как о «меритократии» России? Конечно, нет. Почему?
  Российский капитализм, как известно, рос и утверждался на базе топорно проведенной приватизации и пресловутых залоговых аукционах, приведших к расцвету криминалитета и расхищению прежней социалистической собственности. Из приближённых ко двору по большей части нечистоплотных дельцов были наспех выпестованы олигархи с их повадками задарма завладевать тем, что создавалось упорным трудом многих поколений нашего народа. Как недавно подмечали нынешний и бывший мэры Москвы Ю.Лужков и Г.Попов: «Возникал слой собственников, сформировавшийся без борьбы в рыночной конкуренции, без публичного контроля. Эти предприниматели были чужды главного – предпринимательских навыков в производстве. Зато они были изощрены в отношении подкупа всех участников дележа собственности государства: администраторов, директоров, милиционеров, прокуроров, судей, журналистов и т.д.». В дополнение к этому новоиспеченные магнаты восприняли худшее из того, что имелось на Западе. Всё это означало, что ни о какой конструктивной экономической модели здесь не могло быть и речи.
  Преимущественно криминально-спекулятивный её характер выражался в полном отсутствии интереса к развитию технологий. Основной капитал не обновлялся. А получение прибылей определялось рейдерством и всевозможными финансовыми махинациями с активами. Захват отраслей, добывающих природные богатства страны, стал для олигархов задачей первостепенной важности. На экспорте сырья получались баснословные прибыли. Потребительские товары и продовольствие преимущественно импортировались. Такая экономическая модель, естественно, обрекала страну на дальнейшую деградацию и зависимость от мирового рынка.
  «Заработанные» миллиарды олигархи направляли на скупку активов в ещё не занятых сферах и их последующую монополизацию. А захватив целые сектора экономики в свои руки, они имели возможность получать сверхдоходы и без модернизации. Это наложило на всю экономику печать паразитизма и загнивания. И происходило это не в нарушение, а в силу внутренне сложившейся у нас модели общества. По расходам на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы наш бизнес во многие разы уступает передовым странам мира. 20 лет назад мы отставали по производительности труда от США в три с лишним раза. Точно так же отстаём и сейчас.
  Зато по темпам роста числа долларовых миллиардеров мы идём впереди планеты всей. С 1997 по 2008 годы их число возросло с 4 до 110 человек — в 27 раз, а совокупные состояния этой группы увеличились с 8 до 522 млрд долл. — в 65 раз! Это свыше 30% годового валового продукта нашей страны. В Японии же, к примеру, всего 25 миллиардеров, общие богатства которых немногим превышают 1% национального ВВП.
  На протяжении длительной истории мирового капитализма во времена кризисов предприниматели обычно обновляли основной капитал, внедряли передовые технологии и за счёт более высокой производительности труда восстанавливали и укрепляли свои позиции на изменившемся рынке. У нас бизнесмены выкарабкиваются иначе.
 

  Свои первые миллионы Олег Дерипаска нажил на торговле цветным ломом на Российской товарно-сырьевой бирже. Позже включился в ожесточенные бои за контроль над алюминием в Красноярске и одержал победу. Когда алюминиевый король женился на дочери зятя Ельцина Полине Юмашевой, перед ним открылись новые горизонты. Вплоть до нынешнего кризиса его капитал рос быстрее, чем у других. Но и риски были огромные. Скупая предприятия в разных сферах, он закладывал их акции в качестве залога в иностранных банках, где получал сравнительно недорогие кредиты, с помощью которых и расширял свою империю. Весной 2008 года в перечне «золотой сотни» русского издания «Форбс» Дерипаска стоял уже на первом месте: его личное состояние оценивалось в 28,6 млрд долл.
  Однако осенью удорожание активов сменила противоположная тенденция. Возникли задолженности, переоценки залогового обеспечения, и выстроенная им финансовая пирамида затрещала по швам. Одно время общие долги приблизились к 30 млрд долл. По всем законам рыночной экономики ему было уготовано сползание в долговую яму. Но с «кремлёвским принцем» этого не случилось.
  Администрация президента поддержала соглашение с зарубежными банками по отсрочке выплат. ВТБ предоставил «системообразующему» предприятию кредит на 4,5 млрд долл. – таких денег не получил никто другой. В феврале 2009 года на Госсовете в Иркутске Дерипаска выразил недовольство законом о банкротстве: «Ведь если сейчас предприятие не может платить по долгам, это не значит, что оно не сможет делать это, к примеру, осенью». И что же? По протекции сверху Минэкономразвития разработало соответствующие поправки по корректировке «ущербного» законодательства. Дальше – больше.
  В начале этого года в Гонконге Дерипаска организовал IPO (первичное размещение акций) его алюминиевой монополии «Русал». Фирма, нагруженная на это время долгом в 15 млрд долл., была оценена в 21,05 млрд долл. Крупнейшим покупателем акций – около 600 млн долл. — выступила государственная корпорация ВЭБ. Иностранные инвесторы, участвовавшие в покупке акций на первичном размещении, получили дополнительную уверенность в своих вложениях, так как ВТБ и Сбербанк в ходе подготовительного этапа (роуд шоу) и сбора заявок на размещение также заявили о желании купить ценные бумаги. Затем те же структуры сообщили об их готовности рефинансировать взятые Дерипаской прежде 4,5 млрд долл., чтобы он смог погасить свои внешние долги. В Гонконг прибыл помощник президента по экономическим вопросам Аркадий Дворкович, участвовавший в официальной церемонии начала биржевых торгов акциями компании. «Олег Дерипаска с Кремлем предпочитает дружить, — комментировал тогда журнал «Финанс». Если говорить языком бизнеса, провальную политику в области финансового менеджмента он заменил успехами в области government relations (связей с правительством).
  В итоге налаженных «джи ар» чиновники не покушаются на весьма либеральные налоговые условия, в которых находится его алюминиевый концерн. Контролируемая государством энергетика предоставляет ему сверхнизкие тарифы на электроэнергию – основную статью расходов при производстве алюминия. Благодаря оффшорам эффективная ставка налога на прибыль у «Русала» весьма низкая, но на это закрывают глаза. А отношение Дерипаски к своим работникам высветилось прошлым летом в Пикалёво.
  Газета «Ведомости» от 26 января этого года в статье под заголовком «Модернизации не будет» писала: «Даже самые лояльные наблюдатели вряд ли отважатся назвать «Русал» примером того, как на самом деле должен выглядеть флагман российского бизнеса. Компания скорее олицетворяет собой полную противоположность идеологии, взятой на вооружение руководством страны, — идеологии, построенной вокруг понятий «модернизация» и «инновации». Статьи и выступления на госсоветах — это одно, а звонок по правительственной связи – совсем другое. Это реальная политика, реальные деньги. И события в далёком Гонконге дают нам возможность критически оценить декларации о будущих позитивных изменениях в нашей стране».
 

  Сложившаяся у нас экономическая модель не является чем-то неведомым для властных структур или самих олигархов. В мае прошлого года президент Медведев аргументировал необходимость создания «Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России» такими словами: «…(Нам нужно) развернуть ржавую машину российской экономики в сторону инноваций». Решение самому возглавить эту комиссию он не без доли иронии пояснил так: «Тема провальная». А на первом заседании заметил, что запускать процесс модернизации придётся «в ручном режиме».
  К работе комиссии были привлечены не только члены Правительства, представители субъектов РФ, научно-экспертного сообщества, но и некоторые миллиардеры, в частности Михаил Прохоров, глава группы ОНЭКСИМ. С тех пор на ежемесячных её заседаниях не раз заслушивались «инновационные» идеи олигархов и руководителей государственных корпораций. Однако ни один крупный проект до сих пор так и не был запущен.
  В конце минувшего февраля премьер Владимир Путин на совещании, посвящённом инвестициям в энергетику, напомнил, что после раздела РАО «ЕЭС» была проведена дополнительная эмиссия акций, и компании, участвовавшие в ней, выручили 450 миллиардов рублей. Предполагалось направить деньги на строительство новых энергоблоков. Но под предлогом кризиса и отсутствия спроса этого не сделали. Возмущённый премьер затем конкретизировал: «Скажем «ТГК-4» — даже планов нет работы! Главный акционер там – господин Прохоров. Он неплохо себя чувствует в экономическом плане. Как говорят в известных кругах, «окэшился». Деньги у него есть. Он ходит по разным кабинетам и ко мне заходил недавно. У меня с ним очень добрые отношения. Ищет различные применения этим средствам, ресурсам. Обязательства надо выполнять, взятые на себя ранее! Другая компания – «ОГК-3». Главный акционер господин Потанин приобрёл эту компанию за 81,7 миллиарда рублей. А по допэмиссии получил 81,7 миллиарда рублей. Задаром, по сути дела, взял огромную собственность! Ну ладно, взял задаром огромную собственность, но есть же обязательства по выполнению инвестпрограммы! Ничего не делается…».
  Недавно в беседе с корреспондентом «Форбс» Владимир Потанин по поводу участия в инновационных проектах без обиняков заявил: «У меня нет мании величия, что я могу что-то новое изобрести и этим удивить человечество. Но у меня есть другие качества, которые я хочу использовать».
  Хватит ли в таких условиях у правящего тандема «рук» для того, чтобы заставить бизнес модернизироваться?
  Конечно там, где существует конкурентная среда – а такие ниши тоже имеются, — эти процессы проходят без принуждения, автоматически. Многие российские фирмы в лёгкой и пищевой промышленности, стремясь производить более качественную продукцию, расширять продажи и завоёвывать рынки, закупают на Западе современное оборудование. Другие внедряют и собственные инновационные разработки. Корпорации в сфере информационных технологий не могут обходиться без новинок. Небезызвестный Евгений Касперский создал международную группу компаний с центральным офисом в Москве, специализирующуюся на разработке систем защиты от компьютерных вирусов, спама и хакерских атак. Но, увы, всё это не относится к сердцевине российской экономики, страдающей монополизмом. У олигархов и без всяких рисков, сопряжённых с модернизацией, требующей «длинных денег», хватает массы других надёжных и быстрых способов приумножать свои миллиарды.
 

  Великий француз Виктор Гюго в своё время утверждал, что ни одна армия мира не может остановить идею, для которой настал момент. Обрушившийся на Россию мировой кризис в полной мере высветил серьёзнейшие пороки нашей экономики, заставил заговорить о них в полный голос.
  Питаемый нефтегазовыми доходами, бюджет нашего государства способен выделять значительные средства для инвестиций и поддержки инновационных проектов. Намеченные президентом первоочередные направления (энергетика, нанотехнологии, информационные технологии и др.), вероятнее всего, не будут испытывать дефицит финансовых средств, так же, как и строительство российской «кремниевой долины» в Сколково. Так, в ходе очередного заседания комиссии по модернизации, состоявшейся 23 марта в Ханты-Мансийске, президент Медведев дал перечень поручений, предполагающий в первую очередь модернизацию топливно-энергетического комплекса. На достижение быстрых результатов в этом области направлены налоговые и другие льготы. Как известно, координатором по его созданию назначен нефтяной магнат Виктор Вексельберг, славящийся не только закупками яиц Фаберже, но и разветвленными связями с главными фракциями российской олигархии. «Комплекс инноваций оказался топливным. Уход экономики от сырьевой зависимости начинается с модернизации ТЭКа», — не без сарказма подметил «Коммерсант». В документе упоминается и проект «Роснано», возглавляемой непотопляемым Анатолием Чубайсом, которого вначале прочили в качестве вероятного кандидата на место руководителя упомянутого технополиса. Но государственных денег не хватит на обновление изношенного оборудования и основного капитала отечественной промышленности и, тем более, на подъём сельского хозяйства.
  Наличие государственных корпораций в целом льёт воду на мельницу политики модернизации. Властям легче воздействовать на них, чем на частные концерны олигархов. Правда, в последнее время некоторые из госкорпораций проявляли хозяйственную неповоротливость, а то и безалаберность, завышали цены на свою продукцию и запрашивали на нужды своего развития столь изрядные суммы, что не раз подвергались проверкам и критике со стороны президента, высказывавшего даже суждение о бесперспективности существования такой формы собственности.
  Несмотря на то что тысячи учёных, конструкторов и инженеров покинули нашу страну, оставшихся все ещё достаточно для того, чтобы придать импульс инновационному пути развития нашей экономики.
  Главными препятствиями на пути модернизации в России являются олигархическая модель капитализма, многоуровневая, всепроникающая коррупция и бюрократические препоны. Сращивающийся с государством крупный бизнес, как уже отмечалось, проворачивает свои дела в обход модернизации. Малые и средние предприниматели не только испытывают засилье монополистического капитала, но и подмяты чиновниками, что препятствует инновационным начинаниям в этих сегментах.
  Чтобы модернизация в России состоялась и прошла в сжатые сроки, не следует призывать к ликвидации капитализма. Но надо поменять сложившуюся у нас его олигархическую модель на ту, которая сама по себе непрестанно генерирует технико-экономический прогресс. Ту, в которой господствует конкурентная среда и минимизированы иные способы обогащения, кроме как через развитие производства, сферы услуг и инфраструктуры. Ту, в которой государственное регулирование помогает, а не мешает ей. Ту, которая работает на большинство, а не на меньшинство населения. Примеры таких государств имеются на Западе и Востоке (Германия, Франция, Швеция, Китай). В их экономиках, несмотря на различия, есть схожесть – умелое сочетание здоровых рыночных и государственных, вернее, капиталистических и социалистических начал. Именно такая конвергентная модель должна стать сознательным ориентиром и «образом желаемого завтра».