Коломенская «Арткоммуналка»

Всем хорошо известно, что в последнее время, как грибы после дождя, повсеместно стали появляться всевозможные музеи. Многие из них возникают едва ли не из воздуха.
Так, в подмосковной Коломне с некоторых пор существует музей пастилы. Ведь в дореволюционное время коломенская пастила пользовалась большой славой. У Бориса Пильняка даже есть рассказ под названием «Коломенская пастила».
Музей этот занимает два старых бывших купеческих дома, в них по типологии воспроизведены интерьеры купеческого быта уездного города второй половины XIX — начала XX веков, со всеми его аксессуарами. Там же располагается фабрика по производству этого лакомства, которое продаётся, заметим, по весьма приличной цене. Это чисто коммерческое предприятие. Однако оно тянет и на некий культурно-исторический и, в какой-то мере, на карнавально-игровой, если можно так сказать, центр. Эту затею можно признать даже удачной, ибо музей пользуется определённой популярностью — его посещает много народу, приезжают целые экскурсионные группы.

Под эгидой музея пастилы издаётся (по какому-то гранту) довольно претенциозный иллюстрированный журнальчик под названием «ОКОЛОКОЛОМНА». Там помещают материалы о писателях, жизнь или творчество которых было связано с городом. Хотя в целом он производит довольно-таки странное впечатление: на его страницах можно увидеть какие-то отрывки, кусочки, фрагменты, иногда совсем незаконченные и мало между собою связанные. Весь этот «винегрет» имеет одну совершенно определённую цель: рекламировать «во все тяжкие» коломенскую пастилу новейшего производства.
Следует отметить, что совсем недавно этот музей, наряду с музеем-усадьбой А.П. Чехова «Мелихово» (!!!), получил даже статус одного из лучших музеев России. Не берёмся судить о том, правомерно это или нет. Но в этой связи на основании некоторых наблюдений и впечатлений возникает ряд соображений.
Дело в том, что устроители коломенского музея пастилы не остановились на достигнутом. Они открыли в городе ещё один музей, которому дали наименование «Арт-
коммуналка». Музей-новодел посвятили автору «знаменитой» поэмы в прозе «Москва-Петушки» Венедикту Ерофееву. (Свой опус Ерофеев закончил в 1970 году. Впервые он был опубликован в израильском альманахе «Ами» в 1973 году. В СССР «поэму» впервые напечатал журнал «Трезвость и культура» в декабре 1988 (№ 12) — марте 1989 гг. (№ 1—3), заменив в публикации все матерные слова отточиями — Ред.). Полвека назад Ерофеев пытался получить высшее образование в Коломенском пединституте, где проучился совсем недолго — не более одного семестра, после чего был изгнан за неподобающее поведение в общежитии и, говорят, ещё и за какие-то издевательские вирши о Зое Космодемьянской.
Этот, с позволения сказать, музей провозглашён его устроителями и заправилами некой цитаделью «современного актуального искусства» и «свободы творчества» (не совсем только понятно, какой именно свободы — А.Р.). Об этом вовсю трубили местные печатные органы. Там проходили выставки «неформальных» художников, а последняя, посвящённая В.Ерофееву, стала пределом псевдооригинальности — на стенах одного из помещений можно видеть наклеенные машинописные страницы, содержащие текст «Москвы — Петушков» — ну, прямо точно как в классическом романе И.А. Гончарова «Обыкновенная история», где Адуев-старший оклеивает стены комнаты стихами своего племянника. Одна из комнат в этом учреждении предназначена для более иль менее продолжительного пребывания здесь людей искусства, как в доме творчества. Хотя это скорее напоминает не дом творчества, а притон.
Здесь гостили художница Виктория Буйвид; затем художница и литератор Наталья Шмелькова, автор известной мемуарно-дневниковой книги «Во чреве мачехи или жизнь-диктатура красного», подарившая музею много материалов, связанных с В. Ерофеевым; диссидентский в прошлом поэт, а теперь вице-президент академии стиха, имеющий звание профессора, Слава Лён (настоящее имя – Всеволод Константинович Епишин), в данное время создающий биографию В. Ерофеева, предназначенную для издательства «Молодая гвардия» (серия «ЖЗЛ»). В этих стенах, где устроители пытались воспроизвести обстановку советской коммунальной квартиры 1960-х годов, зачастую происходят шумные посиделки с участием как местных, так и приезжих — одним словом, «шумят-гремят джаз-банды», если вспомнить строчку из стихотворения А.Н. Вертинского «Жёлтый ангел».
Но всё это производит на стороннего наблюдателя впечатление какой-то не слишком здоровой «забавы» нуворишей постперестроечных времён, заставляющих вспомнить купцов-толстосумов прежних лет (хотя то купечество, как известно, широко занималось благотворительностью, а здесь этим даже и не пахнет), или «меценатов», нанимающих для забавы и прибыли творческих людей…
В Коломне можно лицезреть кривляющихся как арлекины плохих профессиональных и столь же слабых самодеятельных актеров, которые тщатся что-то представить из рассказов Н.А. Тэффи или А.П. Чехова, хотя последний здесь, по известному выражению, и не ночевал.
Совсем недавно весьма оригинальным способом там была отмечена 90-летняя годовщина со дня смерти Велимира Хлебникова. Так называемый поэтический марофон был проведён в помещении бывшей городской бани (В. Хлебников умер, как известно, в заброшенной деревенской баньке в деревне Санталово бывшей Новгородской губернии). Так коломенские культуртрегеры не преминули продемонстрировать свою эрудицию! Местные стихослагатели и «примкнувший к ним Шепилов» — Слава Лён старались перещеголять друг друга в области «поэтического таланта», а главное, оригинальности. Однако вместо многолюдного сборища, как ожидалось, в бане собралось всего-то 3-4 человека вкупе с операторами, ведшими съёмку сего исторического события.
Одним словом, все эти потуги напоминают какой-то «пир во время чумы», нелепый и странный, не шибко талантливый, но невероятно претенциозный, подогреваемый орущей во всю глотку рекламой и даже передачами по одному из каналов центрального телевидения.
По всей видимости, это и есть одно из показательных и характерных проявлений местечковой эрзац-культуры, периферийного выпендрёжа и захолустной мании величия, желающей во что бы то ни стало хоть чем-то обратить на себя внимание.
А как иначе можно объяснить весь этот балаган? Пусть, в самом деле, развлекаются чем угодно — пастилой и пряниками, изданием нелепых журнальчиков, «неформальной» живописью или идиотской «поэзией», — лишь бы не лезли в политику. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, особенно, если это дитя приносит ещё и крупные дивиденды… Не к этому ли сводится вся политика властей предержащих? И в этом, видимо, заключено знамение нашего смутного, больного времени.