Искусство счастья и радости

Выставка выдающегося русского живописца Василия Поленова в Третьяковской галерее будет открыта до середины февраля

Такие разные
классики
До этого на Крымском валу проходила гигантская, поставившая рекорд посещений репинская ретроспектива, собиравшаяся по десяткам отечественных и заграничных музеев. Как сказала директор Третьяковки Зельфира Трегулова, открывать после неё выставку Василия Поленова — большой вызов. С Ильёй Репиным они были ровесники, вместе учились в Академии художеств. На одну тему «Воскрешение дочери Иаира» — о том, как Христос воскресил скоропостижно умершую 12-летнюю дочь начальника синагоги — писали дипломные работы, обе отмеченные золотыми медалями с правом поездки на учёбу за границу. «Это два разных дарования, — говорит зам. директора по научной работе Татьяна Карпова. — Репин — бурлящий, всеобъемлющий, неукротимый — охватывал все стороны жизни, общество в лицах, историю России, заряжая своей энергией и фантастической оптикой взгляда. У Поленова иной темперамент. Его творчество зовёт нас к гармонии, созерцательности, благородству, воспитывает чувство меры и собственного достоинства». В отличие от Репина, который работал на людях, болтая и смеясь, Поленов предпочитал уединение и недолюбливал, когда во время этюда стоят над душой. К сожалению, юбилейная выставка его, по воле устроителей, получилась ощутимо скромнее: около 100 живописных и 50 графических работ из 14 музеев и частных коллекций. Даже в предыдущий раз — в 1994-м к 150-летию Поленова — было представлено свыше 258 картин и более 500 экспонатов. Но сейчас это сознательное решение с подоплёкой: организовать «экспозицию, в которой хорошо дышится…»

Сам о себе
Понять натуру человека лучше всего через творчество, но важны и личные высказывания. Почитаем отрывки из поленовских писем и статей.
«Я никогда не был ни нигилистом, ни анархистом. Я всегда был противником всякого разрушения и цинизма и стоял за созидание и устройство. Ненавидел динамит, смертную казнь, произвол, а это главная сила современной России». «Мне представляется, что в настоящее время отечество наше охвачено непреоборимым духом холопства, который всем заправляет… Вы спрашиваете, отчего я редко бываю в Питере? Именно оттого, что уж очень унизительно себя там чувствуешь… Кто знает, с чем столкнешься: с интригой, обманом, продажностью и, наконец, что мне всего ненавистнее, — с произволом».
«Осторожность вещь хорошая, даже необходимая, но если её доводить до крайности, то она с успехом может превратиться в большую трусость, сделаться ширмой, за которую весьма удобно прятаться в минуту, когда следует действовать».
«Как Европа ни хороша, а Россия в деревне мне милей в сто тысяч раз. Подло жить в Европе, когда в России надо работать, особенно если здоровье не гонит вон…»
«В искусстве я совсем равнодушен к направлениям, хорошее оно или плохое, либеральное или консервативное — мне всё равно, ибо я делю искусство и художников на два сорта: талантливый и бездарный. Поэтому во всяком направлении талантливый художник интересен, а бездарный плох».

Талантливый «профан»
Его считали аристократом. На что он возражал: «Это какое-то недоразумение. Я никаких дворянских качеств в себе не чувствую. Постоянно работаю, да и выше всего люблю работу. Всякую работу; конечно, больше всего живопись. Хотя подчас эта работа очень тяжелая или, скорее, трудная». Однажды в письме Васнецову Поленов признался: «Сам я по таланту небольшой человек, но замыслы у меня большие». Конечно, скромничал. Потому что был щедро и разносторонне одарён.
Живопись питала дух, а музыка была высшей любовью, помогавшей переносить любые тяготы: «Живопись давала мне величайшие радости, но и огромные страдания, часто доводила до полного изнеможения. Музыка только первое; оно и понятно — в живописи я работник и специалист, в музыке дилетант и почти профан». Сочинённая этим «профаном» опера «Призраки Эллады» исполнялась в большом зале Московской консерватории. Был хорошим педагогом — среди его учеников Нестеров, Левитан, Коровин, Остроухов, Архипов, Головин. Поехал добровольцем на фронт в Сербию, участвовал в качестве официального живописца ставки цесаревича в Русско-турецкой войне. Серьёзно увлекался театром, сценографией, архитектурой. Знал, как построить дамбу, лодки, мебель. По его проектам возведено несколько церквей и домов. За необычность здание с примыкающими мастерскими в тульской усадьбе Борок на берегу Оки прозвали аббатством. О чём он в 1904 году писал так: «В это лето соорудил себе мастерскую, но вышло почему-то аббатство. Тем не менее я несказанно доволен: окно огромное, свет чудный. Я всю жизнь об этом мечтал». В своём «художественном гнезде» он устраивал представления по Мольеру, Шекспиру, Пушкину, просвещал сельских детей. Теперь это мемориальный музей-заповедник Поленово, где директорствует его правнучка, исполняя наказ Василия Дмитриевича: не отдавать дом в чужие руки.

По пути мессии
Младшая дочь Поленова Наталия утверждала, что отец был атеистом, но личность Христа, Его земная жизнь являлись для него эталоном, идеалом, к которому надо стремиться. Чтобы постичь дух мест, по которым ступала нога Иисуса, изобразить природу, в которой Спаситель жил и проповедовал, Поленов дважды — в 1881-м и 1899-м — побывал в Палестине, откуда писал близким: «Что мало изменилось, это природа, горы, озеро, скалы, тропинки, камни остались приблизительно те же». Сотни набросков окрестностей Иерусалима, Назарета, Самарии, развалин Капернаума стали основой «Евангельского цикла», над которым он работал 40 лет.
Его трактовку образа Христа, максимально приближенного к обычному человеку, в частности огромное полотно «Христос и грешница» 1888 года, не все современники поняли и приняли. Впервые за 130 лет картина доставлена в Москву из Русского музея и занимает в экспозиции центральное место, вызывая противоречивые чувства. Как, впрочем, и сюжеты с Христом и Девой Марией, изображённой простой молодой женщиной со свёртком на узкой тропинке: «Мария пошла в Нагорную страну». А вот пейзажи, ландшафты, окружавшие путь мессии, безоговорочно дарят самые светлые и возвышенные эмоции: «Олива в Гефсиманском саду», «Иоанн и Иаков», «Тивериада», «Храм Эш-Шериф», «Марфа приняла Его в дом свой», «На Генисаретском озере», «Источник девы Марии в Назарете». Вместе с письмами эти репродукции включены в изданный к вернисажу изящный альбом «В Египте и Палестине».
Хорошо сказал о Поленове Фёдор Шаляпин: «Этот незаурядный русский человек как-то сумел распределить себя между российским озером с лилией и суровыми холмами Иерусалима, горячими песками азиатской пустыни. Его библейские сцены, его первосвященники, его Христос — как мог он совместить в своей душе это строгое и красочное величие с тишиной простого русского озера с карасями? Не потому ли и над его тихими озёрами веет дух Божества?». И, правда, поленовские полотна дышат столь редкими нынче в жизни и творчестве умиротворением и благодатью.

На снимках: Кузнецов Н.Д. Портрет художника Василия Дмитриевича Поленова, 1887 г.;
Дом-музей Поленова на Оке.