Императивы нашего времени

Хотя призывы к ликвидации отсталости и сырьевой структуры хозяйства из уст высших политических руководителей становятся чуть ли не притчей во языцех, локомотив отечественной экономики никак не желает разворачиваться в сторону модернизации. Одна из причин этого — отсутствие ясных научно обоснованных идей, которые служили бы ориентиром для успешной социально-экономической практики. Поиск их ведется в новых книгах известного ученого, доктора экономических наук, профессора Георгия Николаевича ЦАГОЛОВА. Одна из них — «Модель для России», второе, дополненное издание которой только что выпущено издательством «Международные отношения». Другая — «Кризис и модернизация» — подготовлена издательством «Экономика». Обе работы созданы на основе научных статей автора, докладов, выступлений на политико-экономические темы, а также очерков, появлявшихся в последнее время в газетах и журналах.

Печатные труды обычно предваряются краткими аннотациями. Многие из них заканчиваются словами: «Книга рассчитана на широкий круг читателей», что далеко не всегда соответствует действительности. Но в данном случае это именно так: автор сочетает в себе способного абстрактно мыслить глубокого теоретика, с владеющим пером рассказчиком. Поэтому результаты проанализированного им обширного фактического материала, касающегося главных и наиболее злободневных проблем нашего общества, доносятся просто, образно и увлекательно. За текстом видится и опытный практик, хорошо знающий подноготную современного бизнеса России и хитросплетения её политики.
  Сквозной темой книг является важнейший вопрос — в какой социально-экономической модели мы живем и к какой следует нам стремиться? Ответ на него интересует не только обществоведов, но и всех тех, кому не безразлична судьба России.
  Второе издание книги «Модель для России», состоящей из 28 глав, дополнено новыми разделами про кризис и перспективы модернизации в России. Её лейтмотивом является твердое убеждение автора в необходимости формирования в России смешанного, конвергентного типа общества с элементами макроэкономического планирования и социальной защиты населения.
  Используя термин «конвергентная экономика», автор не просто констатирует многоукладность, существующую практически повсеместно, а указывает на сознательный выбор модели развития, сочетающей наиболее сильные, эффективные стороны капитализма и социализма. Такая конвергенция и представляет собой особенность его подхода и главный вывод для политики и идеологии. В вынесенной на обложку книги оценке её директором Института экономики РАН, членом-корреспондентом РАН Русланом Гринбергом сказано: «Преимущество конвергентного подхода профессора Г.Цаголова в том, что он ставит перед идеологией и, следовательно, политикой ясные цели, а не прячется за туманные формулы, скрывающие за собой ложные пути, не приемлемые для общества».
  С какими прежними достижениями общественной мысли генетически связаны взгляды автора и что нового вносят они в нее в свою очередь?
  Концепция профессора Г.Цаголова прежде всего близка идеям Кейнса о роли государства в капиталистической экономике и теориям конвергенции, появившимся в 60-е годы прошлого столетия (П.Сорокин, У.Ростоу, Дж.К.Гэлбрейт , Ян Тинберген, Р.Арон). Но при внимательном рассмотрении и сравнении между ними обнаруживаются существенные различия, свидетельствующие об оригинальности мысли автора вышеназванных работ.
  Весьма существенны расхождения автора книг с Кейнсом. Противники последнего часто обвиняли его в «насаждении социализма». Для этого не было никаких оснований. Он был верным защитником буржуазного строя. Просто во время глубочайшего по силе кризиса 1929—1933 гг. великий англичанин подверг сомнению способности рыночной стихии к саморегулированию, заявив, что без участия государства стабильного экономического равновесия не будет. После Второй мировой войны многие страны использовали кейнсианские рецепты для восстановления экономики, сглаживания кризисов и социальных контрастов. В результате капитализм развивался довольно быстро, а цикличность стала менее выраженной. Г.Цаголов же говорит не о совершенствовании капитализма, а именно о конвергенции.
  При этом даже с прежней теорией конвергенции у Г.Цаголова есть немалые различия, хотя он многократно использует это понятие для обоснования своих мыслей. Напомним, что тогда речь шла о растущем сходстве двух поначалу диаметрально противоположных систем — капитализма и социализма. Термин был взят из биологии, где попадающие в одну среду виды обретают все большее сходство. Так, дельфины когда-то обитали на суше, а затем, попав в океан, стали похожими на обитавших там акул. Капитализм и социализм, пребывая в одной и той же среде, рассуждали теоретики, со временем обнаруживают все более схожие черты. Отсюда следовал вывод о возможности мирного сосуществования двух систем. У Цаголова же конвергенция означает иное: необходимость сознательного строительства общества, сочетающего в себе преимущества капитализма и социализма и одновременно отсекающего их пороки.
  Читатель вправе спросить: не уподобляется ли в данном случае автор разборчивой невесте из гоголевской «Женитьбы», рассуждавшей: «Если бы губы Никанора Ивановича, да приставить к носу Ивана Кузьмича…»?
  Возможно, предвидя вопросы такого рода, Г.Цаголов заведомо отвечает на них. В третьей главе «Две жизни» («Модель для России») он вспоминает о встречах с многолетним лидером американских коммунистов Г.Холлом. Тот рассказывал, что когда на него в США оказывали «идеологическое давление» и убеждали в том, что надо все же что-то менять в теории и практике социализма, брать что-то и от капитализма, то он заявлял: «Нельзя быть немножко беременной». Если, пояснял генсек, ввести некоторые элементы капитализма в социализм, то это будет уже не социалистическое общество. «Тогда, — пишет Г.Цаголов, — не перечили генеральным секретарям. Но так и подмывало сказать: насчет беременности — это, конечно, верно, но вот уже образовавшийся плод с самого начала несет в себе два начала — отца и матери — и именно поэтому является жизнеспособным» (с. 61).
  В другом случае автор дополнительно разъясняет и развивает ту же мысль: «Будущее российское общество в таком случае станет опираться на две здоровые ноги — как все то лучшее, что накопил опыт мирового капитализма, так и теорию и практику социализма. В смешанном обществе должны в полную меру работать и рыночный механизм, и централизованное (индикативное) планирование. Их грамотный симбиоз в условиях народовластия даст синергетический эффект, гармонизирует и ускорит наше развитие, расставит все по своим местам. Пора отказаться и от антисоциалистического, и от антикапиталистического курсов. Следует вести поиск оптимального сочетания лучших черт, считавшихся прежде антагонистическими формациями. Следует исключать негативные стороны каждой из них. Если бы шекспировские Ромео и Джульетта избежали печальной судьбы, их дети общались бы и дружили с родственниками и по отцовской, и по материнской линии: и по линии Монтекки, и по линии Капулетти — прежде двух непримиримых кланов. Так следует поступить и нам. Надо двигаться в этом направлении вполне осознанно, последовательно и организованно. Да, это весьма трудно. И нельзя впадать ни в одну из крайностей. Но, как верно заметил когда-то американский писатель Ф. Скотт Фитцджеральд, «проверкой подлинного разума является способность удерживать в сознании две прямо противоположные идеи и при этом сохранять способность действовать». («Кризис и модернизация», с. 50, 51).
  По мнению автора книг, социалистическая составляющая гибридного общества выражается в регулирующих функциях государства, становящихся базисными в новой смешанной системе. Капиталистическая основа, представленная конкурирующими между собой частными производителями товаров и услуг, с одной стороны, несколько ограничивается, а с другой, заметно упрочивается, так как в нее встраивается мощный действующий на пользу всем макроэкономический регулятор.
  И в самом деле, провалы рынка и его «невидимой руки», в свое время воспетой Адамом Смитом, теперь уже не требуют доказательств. Но практика «мирового социализма» не менее ясно показала и ущербность всеохватывающего планирования и управления из единого центра. Вот и получается, что лишь при их определенной комбинации оба регулятора дают оптимальный для всего общества эффект. Вместе с тем, подмечает автор, тезис об усилении экономической роли государства с неприязнью воспринимается не только в правых либеральных кругах, но и значительной частью нашего населения, поскольку «нынешние чиновники «достают» не только бизнес, но и многие другие прослойки общества» («Модель для России», с.447). Усиление государства воспринимается как усиление чиновников, причем не каких-то абстрактных, а этих, вороватых…
  Тем не менее Г.Цаголову представляется, что для выхода из сложившейся ситуации на траекторию устойчивого роста иных путей нет, ибо слишком велики образовавшиеся в обществе диспропорции, противоречия и проблемы. Естественно, считает он, государственный регулятор в максимальной степени должен находиться под контролем народа и выражать его интересы. «С сожалением приходится констатировать, что с этим далеко не все в порядке. Самодовлеющие силы бюрократии разложили «развитой социализм» и, в конечном счете, стали его могильщиком. Теперь у нас возрастающая роль чиновничества может продвинуть общество не к конвергенции, а к государственно-монополистическому капитализму. В этом таится большая опасность» (там же, с. 447, 448).
  Отмечая повелительное требование создания у нас конвергентной экономики, Г.Цаголов указывает и на заслуживающие дальнейшего анализа сложные теоретические вопросы и ряд моментов, затрудняющих практическое претворение в жизнь этого императива в условиях современной России. Нуждается в уточнении и то, о каких именно «лучших чертах» капитализма и социализма идет речь при создании конвергентной модели?
  Первым выражением социализма, — рассуждает Г.Цаголов, — является плановое начало, состоящее в деятельности по постоянному поддержанию пропорциональности в масштабе всей экономики и обеспечению каждого гражданина трудом. Для рационального исполнения подобных регулирующих функций необходимо наличие достоверной информацией о том, что обществу действительно нужно, а что нет. Могут ли обладать планирующие органы государства такой информацией? Позиция автора: «В ряде случаев — да, а в ряде — нет. В сфере производства угля, стали, нефти, газа или электроэнергии центр в состоянии устанавливать пропорции и цены не ниже, чем частный бизнес. Но в сфере изготовления обуви, одежды, косметики, мобильников, авторучек, велосипедов, посуды, телевизоров и других индивидуальных товаров и услуг обособленный производитель знает свой рынок лучше государственного чиновника и может выполнять свою функцию грамотнее последнего» (с. 449). Такая позиция представляется разумной, хотя и не бесспорной: вопрос о целесообразных границах государственной собственности принадлежит к числу самых сложных в экономической политике, и окончательного слова, думается, наукой еще не сказано.
  Как выйти из олигархического капитализма и перейти к конвергентному обществу, спрашивает Г.Цаголов? В заключительной главе книги «Модель для России» говорится о возможности выбора пути, заинтересовывающего олигархов в проведении экономической политики соответствующей и общенациональным интересам страны. Но не слишком ли узок в таком случае диапазон возможных действий в условиях современной России? И не утопична ли в связи с этим сама основополагающая идея книг? Ответ автора: «Конвергентное общество — отнюдь не утопия, а реальность, представленная наиболее быстрорастущими и стабильными государствами Востока и Запада. Там оно утвердилось спонтанно путем естественного отбора и «изменения видов». Однако в условиях олигархического капитализма современной России оно может состояться и закрепиться лишь при проведении нынешними и будущими её политическими лидерами осознанного и последовательного курса на создание модели, сочетающей в себе преимущества капитализма и социализма. Но для этого сами понятия, по крайней мере, должны перестать быть табу в теоретических и идеологических спорах о судьбах страны, да и всего мира» (с. 454).
  В предисловии к книге «Кризис и модернизация» говорится, что хотя кризис далеко не кончился, а модернизация еще не началась, о том и другом уже немало написано и сказано. «Вместе с тем, — замечает автор, — по ряду основополагающих вопросов нет не только единства мнений, но и ясности. Это относится и к происхождению кризиса, и к выявлению его текущей фазы, и к его протяженности, и к вероятности рецидивов новых ударов финансово-рыночной стихии в ближайшем или более отдаленном будущем. Далеко не определенна и судьба модернизации в России» (с. 7).
  Тяжелые последствия кризиса для российской экономики Г.Цаголов по праву связывает с глубокой деформированностью сложившейся в нашей стране хозяйственной системой. Но автор не ограничивается иллюстрацией крайне болезненных проявлений мирового бедствия у нас. Обрушившаяся на весь мир катастрофа заставила его глубоко задуматься о её необычном генезисе. Г.Цаголов убедительно показывает, что схожий по силе и размаху с «Великим крахом» 1930-х годов нынешний кризис по своему происхождению принципиально отличается от него. Уже в первой главе (написанной на базе публикаций 2008 г.) высказана мысль о кризисе как плоде финансово-спекулятивного тренда в развитии капитализма. Автор подчеркивает, что глобальный кризис никак не вписывается в прежние циклические катаклизмы, обусловленные производственными причинами. Отсюда логически следует вывод: «Безопасность всего мира требует построения новой финансовой архитектуры, исключающей возможности раскачивания мировой хозяйственной лодки спекулятивными игроками» (с. 76).
  Тезис о нециклическом происхождении кризиса вначале подвергался сомнению со стороны некоторых других аналитиков, но в последнее время встречает все большее понимание в научной среде. Например, в вышедшей в этом году в издательстве «Экономика» коллективной монографии «Мировой финансовый кризис и экономическая безопасность России» её авторы пишут: «Текущий глобальный экономический кризис не является ни циклическим, ни технологическим, ни формационным…» (с. 29).
  В обращении к читателям, предваряющем книгу «Кризис и модернизация», академик, вице-президент РАН А.Д.Некипелов отмечает: «Профессору Г.Н.Цаголову образным, понятным широкому кругу читателей языком удалось раскрыть сложнейшие вопросы, связанные с возникновением и протеканием мирового финансово-экономического кризиса. Идеи о системном (а не циклическом) характере глобального кризиса, возможности его частых рецидивов заслуживают самого серьезного внимания. Немало сторонников – как в России, так и в мире — найдется у следующего отстаиваемого проф. Г.Н.Цаголовым тезиса: формирование конвергентной социально-экономической модели общества, предполагающей разумное сочетание рыночных и планово-регулирующих начал, становится императивом нашего времени».
  Автор рассматривает отражение кризиса в работах ряда мировых авторитетов, в том числе бывшего председателя Федеральной резервной системы Алана Гринспена и известного финансиста Джорджа Сороса. Хотя их суждения во многом расходятся, оба являлись активными творцами кризиса. Незадолго до кульминации кризиса наши высокие чины с высоких трибун уверяли, что Россия останется «островом стабильности» в бушующем мировом океане. «Но, — замечает автор, — жизнь сыграла злую шутку. Страна скорее напомнила «остров невезения». А на «острова стабильности» больше похожи Китай и некоторые европейские страны, где разумно сочетаются здоровые рыночные и государственные, вернее капиталистические и социалистические начала» (с. 9).
  Мировой экономический кризис и сейчас еще далек от своего завершения. Весьма настораживают нарастающие проблемы государственного долга во всей мировой экономике. Между тем американские банкиры всячески противятся какому-либо ограничению хедж-фондов и прочих спекулятивных институтов, что генерирует раздувание новых пузырей, чреватых глобальными взрывами. «Видно, — замечает Г.Цаголов, — что не только российский, но и глобальный капитализм все больше нуждается в регулировании» (с.11).
  В главах о модернизации отечественной экономики прослеживается любопытная история вознесения этого понятия на идеологический пьедестал. Ведь до некоторых пор основной целевой установкой экономической политики у нас служила не диверсификация, а совсем другое — превращение России в «энергетическую сверхдержаву». «Чтобы мэйнстрим изменился, — замечает Г.Цаголов, — потребовался грандиозный экономический удар. Теперь уже не спорят с тем, что король — голый, что в итоге двух десятилетий мы лишь топчемся на том же месте, что рынок — не панацея, а ликвидация отсталости — задача первостепенной важности» (с. 97).
  В книге показывается, почему тщетными оказываются усилия президента Д.Медведева и премьера В.Путина завести инновационный процесс в ручном режиме. Автор приходит к выводу, что нужного спроса для успеха модернизации не только нет, но и не будет до тех пор, пока не изменится сформировавшаяся в России модель олигархического капитализма, отрицающая свободную конкуренцию, а вместе с ней и инновационное развитие.
  При этом автор внимательно прослеживает перемены на олимпе российского бизнеса в кризисные годы. Большую часть списка (73) «золотой сотни»-2010 по-прежнему составляют «наследники», поделившие между собой природные богатства и промышленный потенциал СССР. Почти все головные олигархи — «сырьевики». Их успех и богатства никак не связаны с инновационным развитием и модернизацией экономики. Сделавшиеся хозяевами «системообразующих» корпораций и банков, они теперь обзавелись ещё одним преимуществом — находятся под опекой государственной власти, что страхует от банкротства. Не случайно никто из них в кризис не разорился. «Административный ресурс» надежно спасает и приумножает капиталы. Г.Цаголов приводит откровения главного идеолога Кремля, первого заместителя главы президентской администрации Владислава Суркова, заканчивающиеся словами: «Ни для кого новая технология не является аргументом в конкурентной борьбе или единственной возможностью выжить на рынке. Компании доминируют сырьевые, а люди, которые стали богатыми и сверхбогатыми, сделали состояние не на новых идеях и технологиях, как Гейтс, Эдисон, а на разделе совместно нажитого советским народом имущества» (с. 138, 139).
  Путь к совершенствованию российского капитализма и требуемому конвергентному обществу был бы короче, если бы главные проблемы общества и способы их решения обсуждались широко и открыто. Книги профессора Г. Цаголова вне всякого сомнения вносят — весьма весомый вклад в развертывание такой дискуссии.

 Иван РОЗИНСКИЙ, д.э.н.