Илья Репин в Третьяковке

Грандиозный, обескураживающий, безжалостный в портретах и социальных сюжетах — эпитеты, которые проносятся в голове при встрече с нашим большим художником рубежа двух минувших веков. Илья Ефимович жил долго — 86 лет, но когда всматриваешься в его полотна, а в залах на Крымском валу, включая графику, их свыше трёхсот, и это лишь часть его огромного наследия, не покидает мысль: каким образом он успел так много сделать? Объять необъятное! Работы приехали из двух десятков российских музеев, из Чехии, Финляндии, Белоруссии, из семи частных коллекций.

Директор Третьяковки Зельфира Трегулова на пресс-показе сказала о новом отношении к великому художнику со стороны устроителей, о желании избавиться от шаблонов его восприятия: «В советское время Репина представляли главным русским художником. Мы стремились показать, что Репина волновало то, что потом совершенно исчезало из внимания тех, кто писал о нём. Мы возвращаемся к магии его творчества, приближаем Репина к сегодняшнему дню и возвращаем ему ту актуальность, которую его творчество имело всегда».
Репин в самом деле актуален. Начинается экспозиция пустым белым квадратом на серой выгородке – с напоминанием об акте вандализма, когда психически неустойчивый человек — уже во второй раз — набросился на картину «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». Вместо того чтобы висеть на этом месте, она по причине «болезни» находится на реставрации. К подлинной истории, известной нам в версии Карамзина – Ключевского, полотно отношения не имеет.
Выкрест из местечка Чугуева Харьковской губернии, Репин чутко улавливал дыхание и запахи эпохи и по-своему откликался на них. Имел право. «Арест пропагандиста», «Заседание государственного совета», «Царевна Софья», «Крестный ход в Курской губернии»… Субъективный взгляд на общественные порядки, современников. Тут все они – от царя-батюшки, в полный рост, до протодиаконов, странников и нищенок. Работая над парадными портретами, Репин в отличие от Серова, не бросал кисть с криком «Больше не могу вас видеть», а был смиренным, как похожий на него народоволец на исповеди (или перед ней) в картине, которую до недавнего времени называли как раз «Отказом от исповеди». Осязаем тёплый свет на челе освобождённого каторжника в картине «Не ждали». Говорящие автопортреты, особенно в пальто и ушанке – 1920 года. Жёны, дети, много жизнелюбия, женской красоты и ярких красок, но с избытком и тёмных мрачных, боли, лукавства и несправедливости мира.
Графику будут показывать только до середины июня, так что желающим увидеть виртуозного Репина-рисовальщика надо торопиться. Рисовал он непрерывно: в поезде, на улице, на пароходе, в театре, на заседаниях, светских раутах, беседуя с друзьями. Когда маленькому Илье подарили первые краски, он «так впился» в них, что его «едва отрывали для обеда и срамили, что совсем сделался мокрый, как мышь, от усердия и одурел со своими красочками». Десятилетия спустя, когда уже стал знаменитостью и построил роскошный дом в Куоккале, гостивший там Корней Чуковский свидетельствовал, как Репин «утром, едва проснувшись, бежал в мастерскую и там истязал себя творчеством». Лучшие часы жизни были за работой. Он «даже немного стыдился той страсти к работе, которая заставляла его от рассвета до сумерек, не бросая кистей, отдавать все силы огромным полотнам». А когда заболела правая рука, научился писать левой. «Мастерство, которое незаметно», — сказал о Репине Толстой. Зал, ему посвящённый, — едва ли не самое сильное впечатление выставки. Лев Николаевич тут в разных возрастах, босиком и в сапогах, на пашне и с семейством за столом – всюду велик и могуч. Они дружили, и когда Толстого отлучили от церкви, Репин тоже перестал туда ходить. Хотя от религиозных и библейских сюжетов не отказался. На выставку в три этажа не доехала по причине санкций из музея Принстонского университета картина «Голгофа» (1921—1925), которую Репин вынашивал и обдумывал долго. На ней два распятых разбойника, лежащий на земле пустой крест и собаки, лакающие из лужи крови.
«Голгофа» есть в каталоге выставки, где представлен «полный Репин», чей творческий путь изложен сухим академическим языком. Рассказано о влиянии импрессионистов и постимпрессионистов, о том, как он был в Европах и Парижах и как это на него подействовало. Видимо, намекают, что перед нами не совсем русский художник. Самая интересная часть солидного фолианта — переписка Ильи Ефимовича. Каталог продаётся в сувенирном киоске за 3 тысячи рублей, а кому это не по карману – разрешается его полистать и приобрести мини-буклеты, магниты и книжные закладки со «Стрекозой», «Бурлаками на Волге», «Отдыхом», «Осенним букетом» и другими репинскими шедеврами. Говорят, в дни наплыва посетителей доход Третьяковки от киоска достигает полумиллиона рублей.