slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Идёт война культурная…

  «Какая-то ты правильная, что ли, — раздраженно пожимает плечами мой оппонент. – Рано или поздно современные здания нарушают гармонию именитых городов: в Париже – Эйфелева башня, в Дрездене – мост Вальдшлёссхенбрюкке через Эльбу, в Лондоне – сорокаэтажный небоскреб Мэри-Экс». «Правильная» — значит непонятливая. Правильный человек как рассуждает: если закон запрещает, значит, уж точно нельзя, на то это и закон. Не инструкция какая-нибудь, не приказ, не указ даже, а ЗА-КОН. Вот есть закон «О правилах землепользования и застройки Санкт-Петербурга», по которому максимально разрешенная высота постройки не может превышать ста метров.

  Как же тогда возможно, что напротив уникального архитектурного памятника, Смольного собора, собираются строить «Охта-центр», «газоскреб» высотой в 403 метра, который в несколько раз превысит существующие исторические доминанты и духовные символы Петербурга: шпиль колокольни Петропавловского собора, Исаакиевский собор, собор Смольного монастыря?! Где логика: сначала правительство города принимает «Петербургскую стратегию сохранения культурного наследия», а потом само же эту самую стратегию и отменяет? Ой, скажут понятливые люди, это же сложившаяся традиция: если нельзя, но очень хочется – то можно. А хочется – о-ч-ч-ень. Вот как разъяснял про «Охта-центр» вице-президент «Газпромнефти» Александр Дыбаль: «Петербург – красивый, исторический город, но ему нужны деньги, необходимо привлекать бизнес. Структуры «Газпрома» будут занимать только 15—20% всех площадей здания. Остальное пространство газовый гигант будет сдавать в аренду. Это будут дорогие офисы класса «А», таких в Петербурге сейчас фактически нет».
  — Непременно нужно, чтоб из окна туалета статусной башни виден был Эрмитаж – тогда это хорошие деньги! — Так обрисовал эту коллизию председатель попечительского совета
ВООПИиК Павел Пожигайло. — Меня во Франции недавно спросили: зачем вы пятизвездочный город с упорством превращаете в трехзвездочный?! Вот в Дрездене построили мост, и ЮНЕСКО исключила Дрезден из списка объектов Всемирного наследия. Некоторые скажут: подумаешь, ЮНЕСКО, присутствие в их рейтинге экономически ничего не дает. Но не всё измеряется деньгами. Когда говорят, что не всё так однозначно, что есть деятели культуры, выступающие за строительство, я отвечаю: проведите собственное расследование, у кого из «деятелей» — ресторан, у кого — гостиница, тогда всем всё будет ясно.
  Раз «делом Охты» с подачи министра культуры Александра Авдеева занялась прокуратура, есть надежда, что напротив Смольного собора этого здания не будет. А где будет? Принципиальный вопрос. Галина Маланичева, председатель ЦС ВООПИиК, так и сказала: «Мы должны назвать это место». «Мы» — специалисты плюс общественность. Низкорослый Петербург имеет характерную особенность: у него нет ярко выраженного архитектурного средоточия, он весь равномерно город-памятник. Так что определиться с местом будет непросто. Для этого ЦС ВООПИиК организовал в Петербурге выездное заседание. Для этого пригласили на него оппонентов, которые дружно проигнорировали мероприятие. Но и без них противники строительства искали компромисс – чтоб той, другой, стороне можно было выйти из сложившейся ситуации достойно, без потери лица.
  С трудом выбирал выражения член Совета при Президенте РФ по культуре и искусству режиссёр Александр Сокуров:
  — Пока руководство города не будет остановлено откуда-то оттуда сверху, то ли совсем с небес, то ли чуть пониже, они будут делать всё, что хотят, невзирая на любую степень нашего неприятия. Потому что у нас, к сожалению, нет с ним никакой связи. А это означает, что мы должны убедить руководство страны в том, что это деяние противозаконное, антинациональное и антикультурное по своей сути. Но что бы там ни происходило сейчас с этой башней, у меня гораздо большая тревога за сам Петербург, потому что плесень этого разрушения изнутри, конечно, коснулась его. И тихо-тихо, осторожно-осторожно, под разными предлогами происходит разрушение изнутри, и устоит он или нет, будет видно уже в ближайшем будущем. Ясно, что этот процесс – общий для страны, он коснулся и Екатеринбурга, который уже уничтожили, и Новгород испытывает такую же катастрофическую ситуацию, и Псков... На встрече с Путиным я показал ему пачку фотографий, где сняты здания, построенные недавно в Москве вокруг Новодевичьего монастыря. Я не знаю, как вообще стало возможно такое надругательство над культурой, надругательство над кладбищем, над верой, над всем буквально… Премьер-министр опустил голову – потому что понятно, что нужно делать: надо рушить, сносить это всё! Мы видим: в области культуры идёт война — с жёсткими способами борьбы, с потерями и с жертвами. В стране возникла новая деструктивная сила: архитектурная среда. Она пожирает всё вокруг. Несколько раз я обращался к депутатам городского Законодательного собрания, чтобы инициировать принятие регионального закона о защите памятников культуры в городе. Понятно, что оно не может поддержать такую инициативу. Я обратился к Сергею Миронову – давайте создадим прецедент, примем федеральный закон о защите памятников в Санкт-Петербурге. Страна большая, а памятников-то культуры у нас мало, единственный город-памятник на всю страну, хрупкое, меленькое создание. Посмотрите просто по карте, что такое город Санкт-Петербург, — крошечка! Любое внедрение, любое шевеление, любое резкое движение приводит здесь к абсолютно деструктивному результату. Мы в блокаду удержали город, а теперь не можем защитить его от своих же соотечественников. «Охта-центр» – это демонстрация амбиций, политических и экономических. Этому можно противопоставить только могущество национальной культуры, потому что единственное, что у нас есть, — наука и культура. Значит, нам надо защищать культуру. Большая её часть создана не нашим поколением и даже не предшествующими. Зато предшествующие поколения защищали эту культуру, не жалея ни сил своих, ни жизней. Вот именно здесь, в Петербурге. Я призываю обратиться к президенту, к премьер-министру, к Законодательному собранию города с требованием разработать железный, абсолютно ультимативный закон по охране памятников культуры Петербурга и окрестностей: если новая постройка не проходит экспертизу, её нужно сносить! И, конечно, отделить соответствующие контрольные функции от правительства города. Потому что это война, и другие методы отказали.
  Не менее экспрессивна и Маргарита Штиглиц, доктор архитектуры, профессор Санкт-Петербургской государственной художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица:
  — Достаточно перейти Охтинский мост, и мы видим уникальный исторический промышленный комплекс – Невскую бумагопрядильную мануфактуру, один из первых индустриальных комплексов страны, который был возведён в 1833 году известным банкиром Людвигом Штиглицем. Эти здания любимы народом, с ними многое связано не только в исторической памяти города, но и всей страны — именно там, например, происходит действие известной кинотрилогии Трауберга и Козинцева о Максиме, в этих стенах «крутится, вертится шар голубой»… Однако сторонникам строительства башни показалось, что её трубы портят им будущую панораму Невы. Результат: очень тихо и без каких-либо экспертиз, всего лишь по росчерку мелкого чиновника снесены две исторические трубы из трёх. На территории этого комплекса располагались три трубы – Вера, Надежда и Любовь. Вот такие символические названия. Веру и Надежду быстренько уничтожили, осталась только Любовь. Эта самая Любовь осталась совершенно беззащитной. Так сложилось, что в перечень охраняемых исторических объектов были внесены лишь две трубы из трёх: Вера и Надежда. Но «государственная защита» не защитила — ведь уничтожили-то именно их! Так «без суда и следствия» сносятся выявленные объекты культурного наследия города, которые волею судеб расположены напротив ещё только предполагаемого места великой стройки. Что дальше? Недалеко от возможной стройплощадки стоял ещё один промышленный объект, Охтинская бумагопрядильная мануфактура. Она также не соответствовала амбициям нашего инвестора, заботящегося о развитии города, и тоже была снесена. То есть строительство башни ещё только обсуждается, а его очень быстрые, практически моментальные разрушительные для исторического облика города последствия уже налицо. Возникает естественный вопрос: почему бы нашему уважаемому «Газпрому» не заняться восстановлением объектов промышленного наследия города, которое заброшено? Не восстановить, например, первый в России газовый завод, который был построен в районе Обводного канала в 1835 году? Это уникальное сооружение располагается на депрессивной территории, и это с него начались в нашей стране работы по организации централизованного газового освещения… Это был бы шаг в верном направлении — он способствовал бы развитию нашего города, и его единодушно приветствовали бы петербуржцы.
  — Ситуация всем ясна. Надо строить Петербург XXI века, — подвёл итог обсуждения директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. — Но не так и не здесь. Хочу сказать о трёх опасностях, которые нас подстерегают. Первое: в опасности исторический центр Петербурга. Второе: в опасности отечественная архитектура, коль эта башня выбирается как эталонный образец. Третье: в опасности вся отечественная система охраны памятников культуры.
  Композитор Игорь Корнелюк известен как один из сторонников проекта. Чтобы услышать его аргументацию, мы позвонили ему домой:
  — Интернет разделил питерских деятелей культуры по их отношению к проекту «Охта-центра». Те, кто «за», — в меньшинстве, и я среди них. Но я и предположить не мог, что эта проблема столь глобальна, что может разъединить людей! Оговорюсь — я не готов жизнь свою класть за эту башню, я просто не являюсь огульным её противником. Не раз бывал в крупных столицах и видел небоскрёбы, которые гармонично соседствовали со старыми зданиями. В Париже Эйфелеву башню тоже в свое время проклинали, а сейчас она чуть ли не символ Франции.
  Вот говорят, архитектура — застывшая музыка, но город не может застыть, он должен развиваться. А Охта — настолько нереспектабельный район, что башня, может, его бы украсила. У нас на Петроградской стороне стоит телевизионная башня, её высота за 300 метров. Ну что может быть красивого в телебашне? Но вот её подсветили, и издали, когда едешь на машине, она кажется сияющей весёлой ёлкой — глаз радует, настроение поднимает.
   Я ещё слышал такой недвусмысленный намек, что, мол, всем, кто за строительство, есть что терять, — у кого-то гостиница, у кого-то — ресторан, а для кого-то «Газпром» выступает спонсором фильмов. У меня нет ни ресторанов, ни гостиниц, вообще, никакого бизнеса. Мне в жизни никто не дал ни копейки, и к тому же я абсолютно аполитичный человек. Не готов рубашку разодрать на груди, доказывая, что Центр нужен, но, думаю, он мог бы оживить, украсить город.
  А вот мнение простого горожанина, человека с питерской улицы. Оно перекликается с мнением профессора Штиглиц и всех тех, кто готов к диалогу: «Я родился и вырос в Питере, и я люблю Питер. Даже нет, обожаю, и, честно скажу, хотел бы, чтобы ничегошеньки в нём не менялось. Мне нравится его низкорослость, что весь он город-памятник как целое, хотя и не ахти оригинальный. Ни одно из зданий Петербурга не порождает новый архитектурный стиль, наши славные Растрелли, Росси, Захаров, Воронихин — первоклассные европейские архитекторы, но не гении человечества… И всё же это мой город, «знакомый до слёз, до прожилок, до детских припухших желёз»... Но XXI век на дворе! Строить непременно будут, не «Охта-центр», так что-нибудь другое. Главное, чтобы это был достойный Питера проект — не клон огромных башен, рассыпанных по миру. Нужно найти компромисс. Почему бы амбициозным архитекторам и их спонсорам не создать новый город — Петербург-2? Где всё можно сделать по высшему классу, использовать новейшие технологии, построить шикарное жильё. Это же выход — энергии, деньгам, амбициям, и, с другой стороны, выход из того тупика, в котором мы все оказались».
  Именно в этом месте этой коллизии хочется поставить точку и начать с чистого листа.

Гузель АГИШЕВА

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: