slovolink@yandex.ru
  • Подписной индекс П4244
    (индекс каталога Почты России)
  • Карта сайта

Духовный однополчанин

К 60-летию писателя Александра Арцыбашева

   С тех пор как Н. В. Гоголь заявил в своей книге «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847) о великом незнании России посреди России, правота его заявления самым печальным образом вплоть до наших дней только подтверждалась. Вместе с этим подтверждалось и едва ли не всеобщее непонимание самого Гоголя его соотечественниками. Незамедлительная критика книги была ошеломляющей: уязвленные оппоненты, вместо того чтобы вникнуть в существо вопроса, обвинили автора в корыстном пособничестве царской власти, в самозваном стремлении наставлять на путь истинный всю Россию, в отпадении от данного ему свыше дарования и даже в помешательстве.

Это непонимание Гоголя впоследствии, на новом переломе развития России, так или иначе отразилось в признании В. В. Розанова, который в феврале 1918 года писал П. Б. Струве, что «только инородцы» «умеют в России служить, умеют Россию любить и каким-то образом уважать, умеют привязываться к России»: «Я всю жизнь боролся и ненавидел Гоголя: и в 62 года думаю: «Ты победил, ужасный хохол». Нет, он увидел русскую душу в её «преисподнем содержании»... «Русский» — это всегда «мечтатель», т. е. Чичиков или Ноздрев, или Собакевич на «общеевропейской подкладке». Гоголь сделал только какой-то неверный план в освещении, неверно поставил «огни»; Гоголь вообще был немножко неумён. Но глаза его были — чудища, и он всё рассмотрел, хотя и пробыл в России всего несколько часов».
 
  Разочарование Розанова в русском народе можно объяснить только что пережитой катастрофой, обвалившей Россию в 1917 году, но ссылка на Гоголя тут вряд ли уместна. В книге «Выбранные места из переписки с друзьями», не оставляющей ничего невнятного или недосказанного, писатель признаётся, что «Мертвые души» не более чем карикатура и его собственная выдумка. Иными словами, поэма была гениальной провокацией, вызванной предчувствием надвигавшихся реформ и перемен в империи, которые без основательного знания России не могли быть успешными. Вот почему, упреждая возможные потрясения от неведения, Гоголь писал: «Нужно любить Россию, нужно проездиться по России». Почему нужно? Да потому, разъяснял он, что «в десять лет внутри России столько совершается событий, сколько в другом государстве не совершится в полвека».
  Учитывая усиление перекочевавших с Запада к нам антирусских настроений и заклинаний, что, мол, Россия не держава вовсе, а выдумка, мираж и вообще невесть что такое, Гоголь наставлял соотечественников:
  «Чтобы узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней проездиться самому. Слухам не верьте никаким. Верно только то, что ещё никогда не бывало в России такого необыкновенного разнообразия и несходства во мнениях и верованиях всех людей, никогда ещё различие образований и воспитанья не оттолкнуло так друг от друга всех и не произвело такого разлада во всём. Сквозь всё это пронесся дух сплетней, пустых поверхностных выводов, глупейших слухов, односторонних и ничтожных заключений. Всё это сбило и спутало до того у каждого его мненье о России, что решительно нельзя верить никому. Нужно самому узнавать, нужно проездиться по России».
  Конечно, приведённое наставление обращено не только к писателям, но к ним оно относится в особенности, поскольку без непрерывного узнавания своей Родины русский писатель вообще невозможен, ибо неведение о ней рождает лишь химеры, которыми сегодня заполнена так называемая новая литература.
  В этом смысле Александр Николаевич Арцыбашев, родившийся 8 октября 1949 г. на Северном Урале, единственный в своем роде писатель, кому на всем протяжении последних, трагических в истории России, десятилетий удалось в наибольшей мере реализовать гоголевское напутствие. Важнейшей особенностью Арцыбашева как писателя является то, что от повести к повести, от рассказа к рассказу, от очерка к очерку его творчество неизменно определяется узнаванием текущего состояния Родины по всем сущностным, т. е. жизненно важным направлениям. Эта особенность последовательно подкрепляется достоверностью описываемых им событий. Его герои всегда реальные люди, с подлинными именами и фамилиями и местами их проживания. И эта буквальность, ничуть не в ущерб художественности, такова, что с первой же страницы того или иного арцыбашевского произведения сразу же погружаешься в открывшуюся тебе жизнь и чувствуешь себя уже не читателем, а её участником. И всё это достигается всякий раз неповторимым, свойственным лишь этой жизни слогом, с которого только и начинается истинный писатель.
  Нужно сказать, что творчество Арцыбашева, зародившееся, как он сам считает, под влиянием И.А. Бунина, по своему направлению весьма созвучно творчеству таких писателей, как Ф.А. Абрамов, В.И. Белов,
В.В. Личутин, В.Г. Распутин. И в то же время созданное им позволяет говорить о его независимой от них самобытности, прежде всего в плане избираемых сюжетов. Внешне сюжеты Арцыбашева не выходят за рамки повседневной жизни большинства его сельских персонажей. Они прямолинейны и до того просты и прозрачны, что как бы и мелковаты даже для быто-бытийного содержания. Однако эта сюжетная прозрачность обманчива, она подобна прозрачности северного глубоководного озера, когда в ясную тихую погоду кажется, что до его дна можно дотянуться рукой, а в действительности, погрузившись в него, уходишь в холодную глубину, но так и не достигнув дна, выныриваешь и видишь вновь обретённый мир в совершенно новом, до слёз желанном свете. Так и проза Арцыбашева таит в себе немало неожиданностей. Читая его повесть «Стаканчики гранёные» (1989), чуть ли не до самого её конца находишься в полной уверенности, что знакомишься с историей жизни обитателей таёжного села Тренькино — на самом деле в ней встаёт образ России конца советского периода. Такой результат достигается за счёт того, что в основном сюжете повествования, как в матрёшке, заключено ещё несколько органичных, хотя и взаимно не тождественных сюжетов-судеб, которые, взаимодействуя между собой, дополнительно создают ряд незамысловатых и поэтому не сразу осознаваемых читателем сюжетных линий. Все вместе они образуют эпическое, а порою и вселенское духовно-драматическое пространство России в общем-то небольшой по объёму повести. Это как раз и есть то, что выше всякого художества и всякого мастерства, т. е. именно то, что находится в области высшей поэтической иерархии, где, по словам Л. Н. Толстого, анализировать ничего нельзя, но можно только чувствовать и усваивать. Конечно, речь не о том, что Арцыбашев впервые открыл и реализовал в своем творчестве метод матрёшки, а о том, что в его случае он работает самым животворящим образом, наводя читателя на мысль о судьбе многострадального Отечества, которое, побеждая внешних врагов, может погибнуть из-за внутреннего разложения.
  Центральный персонаж его повести Авдей Максимович Постников, а попросту Максимыч, — потомственный крестьянин, так же, как и его предки служит земле, любит её и умеет с нею ладить. К тому же нет на селе работы, которая была бы ему неподвластна или в тягость. Словом, он не просто извечный труженик, лучший плотник, печник, первый гармонист на селе и т. д. Он воплощение исконных крестьянских идеалов, типичный представитель сословия, на котором завязана вся человеческая история: изыми из неё сельский мир, и от неё ничего не останется.
  Наш современник, выдающийся математик и мыслитель И. Р. Шафаревич в своей фундаментальной книге «Русский вопрос», говоря о греческом чуде, когда буквально в течение одного или двух веков там расцвели изумительные искусство и наука, обращает внимание читателя на следующее:
  «В комедии (например, Аристофана) ясно видно, что «городская жизнь» Афин эпохи Перикла в значительной степени была жизнью крестьян соседних деревень, сошедшихся в городе. Они составляли народное собрание и суд, вмешивавшийся во все обстоятельства жизни. Они были зрителями трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида, которых, в свою очередь, можно считать античными «деревенщиками». Для них возводился Акрополь и на улицах стояли статуи Праксителя. Таков же был тип жизни России вплоть до начала ХХ века. При всей утончённости возникшей в городах культуры в ней господствовали этические, эстетические и религиозные принципы, выработанные деревней».
  С этим нельзя не согласиться, ибо чудо русской (светской) литературы, родившейся и ставшей мировой на протяжении одного XIX века, имеет одну с «греческим чудом» природу.
  Трагедии, пережитые Россией в ХХ веке, практически уничтожили традиционный русский уклад, привели к запустению деревни и массовому бегству сельских жителей в города. Однако городская среда из-за малой в ней рождаемости и большей, нежели в сельской местности, смертности оказалась неспособной к самовосстановлению, потребность в городских работниках со временем только возрастала. Вот и вышло, что самое молодое, самое сильное население сел и деревень высасывалось городами почти до полного опустошения. Но дело освещалось так, что отечественное крестьянство якобы самым естественным и неотвратимым образом само себя изжило, и ему великодушно предоставляется возможность продлить своё существование в городских условиях.
  Второй по значимости персонаж повести «Стаканчики гранёные» Семен Николаевич Грабов как раз из тех сельчан, кто буквально со школьной скамьи воспользовался этой возможностью. Поступив в свердловский техникум, он, изначально скромный, сильный и способный юноша, очень скоро осознал и усвоил всю премудрость городской иерархии, удачно женился и к сорока годам стал одним из влиятельных руководителей областного агропрома.
  В отличие от него другой персонаж повести Игнат Лукич Пичкуров не соблазнился городом, а после окончания восьмилетки устроился лесником в лесничестве, где проявил себя в услужении районному начальству, в разрушении сельской церкви, в доносительстве на односельчан, нарушавших правила охоты ради прокормления своих детей в голодное время. Таким путем он выбился в председатели тренькинского колхоза и, пользуясь им как собственной вотчиной, своими непоследовательными, непродуманными действиями и приписками довел его до нищеты.
  Согласно повествованию Грабов приезжает из области в село Тренькино якобы для разбора жалобы доярки Марьи Посоховой на председателя колхоза Пичкурова, но на самом деле его волнует только одно: как уговорить своего дядю Максимыча взять у него деньги и купить вне очереди легковую машину, положенную ему как ветерану Великой Отечественной войны. Машина стоила фантастическую для села сумму — пятнадцать тысяч рублей! И Максимыч в ответ на просьбу родственника задумывается — что скажут односельчане, большую часть своей жизни работавшие, как и он, за палочки? Откуда такие деньги?.. Всю жизнь живущий по завету отца «Умри, а чужого не тронь!», трижды тяжело раненный на войне, Максимыч, не привезший из побеждённой Германии в своё голодное и холодное село даже зингеровской швейной иголки, никак не мог понять предстоящей сделки. Ему казалось, что его унижают, выставляют «природно в дурацком виде» и т. д. В конечном счёте Грабову, при содействии Пичкурова, удалось у подвыпившего дяди выбить согласие на покупку машины. Однако случилось непредвиденное: вскоре после этого ещё крепкий Максимыч внезапно умер, слушая свою любимую песню:
  Стаканчики гранёные упали
  со стола,
  Упали и разбилися, разбита
  жизнь моя…
  Упали и разбилися, их больше
  не собрать,
  Про жизнь свою прожитую кому бы
  рассказать!
  И действительно, кому? Он, отказавшийся на войне после очередного тяжёлого ранения от предлагаемой врачами инвалидности, чтобы продолжать сражаться за Родину, хорошо понимал, что его сродник Семен Грабов и Игнат Пичкуров принадлежат к тем, кто виновен в её бедах. И понимая это, он умер от одной только мысли, что может каким-то образом участвовать в их своекорыстных предприятиях.
  Весьма немаловажно то, что различные по сюжетам произведения Арцыбашева автобиографически и тематически взаимосвязаны. В повести «Прости, отец» (1991) он описывает историю перезахоронения праха своего отца, привезённого с Черноморского побережья в родное село Североуралья. Одновременно с документальной точностью раскрывается ужасающая, чудовищная по своей жестокости картина массовой гибели от стужи и голода многодетных семей спецпереселенцев («кулаков»), привезённых со всех концов страны и брошенных в таежные дебри. Кто придёт, кто оплачет их безымянные могилы?! Кто подсчитает, сколько их? Как забыть, например, описанную в повести «По Ивдельской дорожке» (2000) следующую картину: «Однажды зимой трактом шла девушка из одного такого посёлка. Видать, устала. В Шебардинской ляге прислонилась к ёлке, да так и замёрзла! Нашлись варнаки, сунули ей в руки огрызок метлы… День ли, два скрюченная от мороза покойница у дороги стояла, пока добрые люди не схоронили…»
  По явственной изобразительной силе драматических картин действительности А. Н. Арцыбашев может сравниться разве только с описаниями реальной войны К. Д. Воробьевым. Однако наряду с этим его перу подвластны и нежнейшие, тончайшие проявления жизни.
  Красноречивым подтверждением этому являются его рассказы, изумительные по человеческой чистоте их внутреннего эфира — такие как «И будет Вознесение», «Лития», «Отчин колодец», «Крестьянские гнезда». Двух рассказов «Запоздалый концерт» и «Чалая Любава» достаточно, чтобы поставить Арцыбашева в ряд первостепенных детских писателей. Они доказывают не только то, что отечественная детская литература не умерла, но и не изменила своей извечной и единственной цели: воспитывать в детях человечность и любовь к своему человеческому призванию.
  Очерки Арцыбашева — особая статья: в них он со знанием дела проанализировал множество жизненно важных ситуаций и предоставил возможность высказаться о насущных проблемах современности чуть ли не всей безгласной России.
  О творчестве А. Н. Арцыбашева отзывались многие замечательные писатели и критики. Но лучше и точнее всех сказал о нём писатель-фронтовик Михаил Алексеев, назвав его духовным однополчанином. Его произведения не только побуждают думать, но и воскрешают любовь к жизни, заставляют, говоря словами великого Толстого, «плакать и смеяться и полюблять жизнь».

Григорий КАЛЮЖНЫЙ, член СП РФ

Комментарии:

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий


Комментариев пока нет

Статьи по теме: