До встречи, дорогая Нина Ивановна! Все ли ветераны войны и труженики тыла получили обещанную правительством жилплощадь?

Раньше о таких людях писали много. Такие женщины крепили страну, берегли дом, на них равнялись дети и внуки. Нина Ивановна Кондратова из этой породы. Родилась она в 1926 году в трёх километрах от деревни Лёдово — в селе Белугино. В Лёдово прожила всю жизнь, разве ж только в войну её помотало. Но это отдельный разговор. Поехали мы в гости к Нине Ивановне в воскресенье. Трасса от Москвы в сторону Каширы по шоссе «Ростов-на-Дону» легкая, но платная. Причём плата растёт каждые полгода. Народ ропщет, но пока терпит.

Деревня Лёдово расположена на высоком пригорке, на границе Тульской и Московской областей, разделяет их река Беспута. Виды и дали отсюда непередаваемые. Подъезд к деревне крутой, а зимой проехать наверх и вовсе непросто. Деревня состоит из тридцати домов, большая часть — постройки дачников.
Старожилов в деревне осталось мало: бабуля Тамара, её сестра — маленькая Валя, тетка Юривина и Нина Ивановна. Нашей Нине Ивановне девяносто третий год идёт. Она не только старожил, но и кладезь легенд и историй, связанных с этим краем.
— Обо всех помещиках я не помню, — начинает она свой рассказ, — но первым, говорят, был Малиновский, это ещё было в шашнадцатом веке. Картёжник был несусветный. Проиграл половину деревни. Домов двадцать от нас уехало по этому проигрышу. Вот тогда и появилось Лёдово — Выселки.
Справедливо задаёшь ей вопрос: а как же так, всё помните, даже XVI век? Ведь вам тогда должно быть не девяносто третий, а пятьсот с гаком?
— В деревне всё помнят: мотают на ус и передают друг дружку. Этот Малиновский, рассказывали, парик носил и баб дюже любил. А пьяница был первостатейный. Потом был Кириллов, затем какой-то Снегирь, чуть ли не молдаванин, любовником сюда приехал, а позже долгое время Селивёрстовы хозяйничали. Они держались в Лёдово долго. Последнюю из них, бабку Аглаю Селивёрстову, похоронили перед революцией. Из Ступино кто-то ещё к ней на могилу одно время приезжал, кажись, племянница, но и она вскорости перестала ездить на кладбище. Нет теперь Селивёрстовых – революция всех смела. А род был крепкий: коней и коров у них было много. Все на них работали. Но людей, говорят, они не обижали.
Последних богатеев не стало позже, в тридцатые годы. Раскулачили тогда Фёдора Павлова и Ивана Максимова – отняли у них для колхоза веялки и молотилки. В эти годы у нас в Лёдово два колхоза организовали: «Кремневский» и «Лёдовский». Там, где сейчас дачи стоят, в то время были коровники, конюшни, фермы… Большое у нас хозяйство было, люди охотно работали. Свой клуб был. Там «избачём» — руководителем клуба, уже позже, мой будущий муж работал. А посёлок Тарасково, что в двух километрах от нас, вообще всех превзошёл. В нём совхоз-миллионер создали. Сильный у них руководитель был, и звали его все – «товарищ Момулян». Интересно то, что вплоть до революции хозяевами в Тарасково были Глебовы-Толстые. Сын Льва Толстого Михаил женился на красавице-невесте из дворянского рода Глебовых. Последней знаменитостью этого рода был актёр, сыгравший Мелихова в кинофильме «Тихий Дон» Петр Глебов – дворянин, народный артист СССР.
Рассказывает Нина Ивановна умело, не торопясь, и всё время улыбается. Есть в её характере какой-то секрет: научилась жить с улыбкой. Смотришь на неё и понимаешь: перетерпела многое, а жизнь всё равно — в радость! Вот поэтому и тянутся к ней люди.
В Тарасково находится поселковый совет, который в праздничные дни делегирует к Нине Ивановне своего представителя. Накануне 9 Мая приносят ей подарки, поздравляют с Победой и обязательно говорят о её героическом военном прошлом. Приходят, как правило, девицы – поселковые служащие. Знают о Нине Ивановне они мало и говорят подчас невпопад. После ухода «поздравленцев» она долго молчит, вспоминая войну, свою нелёгкую жизнь. Прожила она все последние шестьдесят лет в маленьком, насыпном, без каких- либо удобств доме, в одной комнате и трёхметровой кухоньке.
Так уж устроен русский человек, что попросить за себя не умеет. А если и попросит, то обещанных улучшений «ждёт столько — сколько надо». Как говорит в таких случаях Нина Ивановна: «Посулы примать – не устать ждать». Так и длится её ожидание нормального жилья десятки лет. Теперь в этом домике три жильца: Нина Ивановна, дочка Евгения и внук Сергей – все взрослые и… в одной комнате метражом в 16 квадратных метров. Ровно, как в пословице: «Изба чем беднее, тем люднее». Но вот интересно, все трое редко жалуются – привыкли, да и неловко раскисать, потому что рядом Нина Ивановна. Улыбнётся с утра, подбодрит вовремя – глядишь, и день налаживается. Недаром сказано: «при солнце тепло, а при матери добро». А мать – Нина Ивановна — в полном смысле героиня.
Семья у неё в Белугино была большая – шестеро детей. В десять лет Нину отправили работать нянькой в Москву. Послали её к знакомым с надеждой, что сможет в Москве подучиться. Грамоте Нина Ивановна научилась, до сих пор книги любит. Однако в семнадцать лет вернулась к родителям в Белугино. А тут и война! В 41-м году, как только немцев вышибли из Тульской области, пошла по призыву «Трудового фронта» на лесоповал. «Работа была тяжёлой, — рассказывает Нина Ивановна. — Только что убёг немец из этих мест, много пострадавших и травмированных было. Жила я в одной избе с Варварой – местной жительницей. У неё во время оккупации громадное горе случилось: зашёл как-то к ним в избу финн (финны были ещё злее немцев, мстили нам за финскую войну). Вошёл, значит, и вдруг увидел на Варваре финский платок, который ей муж с той войны привез. А тут в люльке ребёнок заплакал, да так неожиданно, что финн испугался. Схватил он этого мальчонку за ноги, ударил головой об стену и сунул в горящую печку. Варвара с криком бросилась на него, он увернулся, ударил её ногой в живот и убёг. На следующий день Варвара поседела. Соседи перестали узнавать, в несколько месяцев седой старухой стала».
Нина Ивановна прослезилась и продолжила: «Я её всегда жалела. После войны, говорят, Варвара мужа дождалась. Горе поутихло – двоих девочек родили, а потом, кажется, на целину уехали. В 1943-м по распоряжению «Трудового фронта» послали меня работать на «Тульский патронный завод». Здесь всю оставшуюся войну сортировщицей и проработала. Иногда думала, каждый десятый патрон — мой, через мои руки прошел. Так что у меня своя война была. По 12 часов работали, не за награды работали, для победы. 9 Мая никогда не забуду: гуляли, шумели, никто нас не останавливал.
После войны в 1947 году вернулась в Белугино. Здесь и мужа своего встретила – Георгия. Встречались немного: всего три раза, а на четвёртый он предложил мне к нему в Лёдово переехать и жить вместе. Согласилась. Так в Лёдово на всю жизнь и задержалась: в колхозе работала, шестерых детей родила. Двое рано ушли. А все остальные живы-здоровы. Старшая теперь Люба, у неё с мужем Алексеем двое сыновей — Юра и Дима. Живут справно и дружно. Сын Василий неподалеку дом построил. Умелец он первоклассный, всё может, и главный помощник для всех. А младшая — Женя с сыном Сергеем при мне. Живём в одной комнате, в доме, который полвека назад построил покойный муж. Недавно большая беда случилась — дочь моя Галя от нас ушла. Она с Василием близняшкой была. До сих пор оплакиваю. Нет горше того, когда дети раньше уходят».
Нина Ивановна прослезилась и долго не могла успокоиться. Потом помолчала, улыбнулась и с гордостью заявила: «Дети у меня — лучшие на свете. О каждом только хорошее могу сказать. Хотя всякое бывает, но об этом в другой раз». Долго мы в этот вечер сидели и о многом успели поговорить. Под конец она вдруг вспомнила свою прабабку: «Когда я была на трудовом фронте, моей прабабке уже было сто лет. Спросила я у неё:
— Бабушка? Ты сто лет прожила?
— Да, — говорит она.
— Вот скажи, что с жизнью сделать, чтобы лучше было?
— Перестать грешить, — сказала старая. – Грех расслабил телесную мощь русских людей, помрачил наш народный разум, разжёг пламень страстей, вражду и злобу. Когда отмоется вся Русская земля, всем легче станет.
— А скажи, бабушка, — спрашиваю её, — когда жизнь лучше была? И царей ты многих пережила, и до наших дней дотянула. Ответь, какая жизнь лучше была? При царе или при Сталине?
Она говорит мне:
— Нет, при Сталине лучше. Царь-то ведь был дурак. Ничего не знал. Сколько коровка молочка даёт — не знал, сколько курочка яичек несёт — не ведал, сколько от овечки шерсти можно взять — не интересовался. А Сталин умный, он всё знает. Яблоко в саду упадёт, и об этом он знает — так ответила мне моя прабабка, а я на всю жизнь запомнила».
Долго мы после этого пророчества молчали. Между тем стемнело, и мы стали собираться в Москву. Пожелали ей долгих лет жизни и пообещали, что обязательно приедем в Лёдово на её столетие. Когда стали прощаться, Нина Ивановна снова улыбнулась, и вдруг стало так тепло от её доброты и сердечности, что перестала на мгновение мучить мысль о её неустроенности и тесноте; о том, что обошли её, женщину-героиню, гражданским и социальным вниманием. До сих пор как положено не отблагодарили за её великий труд, за любовь к Родине, которую она защищала и отдала ей столько лет! Когда мы отъезжали, она долго стояла около калитки и махала рукой. До встречи, дорогая Нина Ивановна, мы обязательно вернёмся!

 

Валерий ИВАНОВ-ТАГАНСКИЙ

Московская область, Колтовский район,
деревня Лёдово.