Деда считали предателем

В один из дней минувшего лета на телефон усть-кутской городской газеты позвонил взволнованный человек и представился внуком лесника, в январе 1942 года повторившего подвиг Ивана Сусанина. «Просто уже нет сил молчать! — сбиваясь, говорил человек. — Давно пора сказать правду о моём деде!»
Разумеется, этот необычный звонок не мог остаться без ответа. В тот же день редакционная машина прибыла по указанному адресу, и Сергей Нилович (так назвался звонивший) рассказал невесёлую историю…

— Мой дед Александров Никита Александрович родился в 1882 году в деревне Залесье Осташковского района Калининской (ныне Тверской) области. В 1914 году ушёл на фронт, был ранен, попал в плен, где овладел немецким языком. Вернулся домой — кожа да кости! Левую ногу, можно сказать, сшили из кусков. Но вскоре окреп, взялся за хозяйство. Как водится в деревне, пахал, сеял, косил. В начале тридцатых его семья одной из первых вступила в колхоз. Дед, будучи рядовым колхозником, работал лесником...
— Лесником? А как же «сшитая из кусков» нога?

— Дед ходил с костылём! А если у тебя в семье пять ребятишек, то и с костылём будешь и пахать, и сеять, и косить. Ну да к тому времени, когда деда назначили лесничим, он, видимо, на тяжёлую работу уже не был годен, а потом и вовсе началась Великая Отечественная. Земляки рассказывали, что Александров помогал эвакуировать колхозное добро, перед приходом фашистов зарезал свой скот, а хлеб закопал в лесу, сказав, что он пригодится партизанам. Вскоре Калининскую область оккупировали фашисты. Ими оказались заняты Пеновский и Осташковский районы, на границе которых проживал мой дед. В августе 1941-го соответствующие службы стали готовить людей для работы в тылу... Ещё не понимаете? — неожиданно спросил Сергей Нилович, а получив отрицательный ответ, стал объяснять: — Местный житель, знающий лес и немецкий язык, не мог не заинтересовать НКВД! Так мой дед стал партизаном…
Отрядов было два, а именно Пеновский партизанский отряд и Осташковский. Последний, вероятно, находился южнее, поэтому мой дед сотрудничал с Пеновским (его численность была примерно 286 человек). Пеновский, в свою очередь, делился на три группы. Вот у меня есть данные... — Сергей Нилович вынул из канцелярской папки, которую держал в руке, зачитанный листок. — Значит, одной группой командовал Арсеньев, второй — Болконский, третьей — Филимонов. Я вам сейчас зачитаю: «К маю 1942 года Пеновским партизанским отрядом были проведены 15 боевых операций...» Ну, дальше говорится о том, какая из групп сколько операций совершила…
В задачу отряда входил сбор информации о передвижении фашистских войск и о техническом оснащении противника. Ежедневно в штаб Северо-Западного фронта уходили радиограммы с последними новостями. Что делал Никита Александров? Под видом заготовки дров он доставлял продовольствие, листовки (велась агитационная пропаганда), а также готовил сами партизанские базы. Согласно архивным сведениям, из оккупированных врагом селений Пеновского и Осташковского районов партизаны вывезли 113 семей (279 человек) и большое количество скота, 4 тонны хлеба, 5 тонн картошки, 1,5 тонны мяса, 21 лошадь...
В декабре—январе 1941—1942 года 4-я и 3-я ударные армии перешли в наступление. Из книги «В начале войны», написанной генерал-лейтенантом Н.В. Ерёменко (он командовал 4-й ударной армией), известно, что на границе Пеновского и Осташковского районов были сосредоточены четыре стрелковые дивизии, десять лыжных батальонов, два танковых батальона и другие части усиления. Началась Торопецко-Холмская наступательная операция…
— В книге Ерёменко, — продолжает Сергей Нилович, — кроме всего прочего, говорится о том, что в начале войны окрестности озёр Стерж, Вселуг, Селигер на 85 процентов были заняты лесами, причём не тронутыми, в которых не было даже просек! Короче, дремучие леса... И дед знал эти леса как никто! Понимаете, к чему я?
— Пока не совсем.
— Объясняю! Под нажимом наших войск фашисты стали отступать, уничтожая на своём пути деревни с местными жителями, которых вешали и расстреливали. Так, например, были убиты соседи моего деда — Иван Смирнов, Андрей Белов и Александр Чернов, а юную Люду Никину сожгли в бане...
— Вы от кого это знаете?
— Это я цитирую книгу Н.В. Борисова «Они повторили подвиг Сусанина». Там все факты указаны, я же ничего не выдумываю! — Сергей Нилович вынимает из папки ещё один листок, тоже изрядно потёртый — ксерокопию главы той самой книги Борисова, в которой говорится и о подвиге лесника Никиты Александрова. — Вот, сами прочитайте, если не верите! Это, можно сказать, наша семейная реликвия...
«Шёл 1942 год. Время за полночь. Залесье спало тревожным сном. Вдруг тишину занесённой снегом деревни нарушили отрывистые слова команды гитлеровских офицеров. На улицу вступил отряд из трёхсот солдат. В состав отряда входили сильно поредевшие подразделения батальона, потерпевшего поражение в бою. Приход непрошеных «гостей» взбудоражил деревню. Скоро из дома в дом прошёл тревожный слух, что фашисты ищут проводника. Большинство стариков попрятались в сеновалах и в печах. Никита тоже залез в русскую печь, но его выдал фашистский холуй — староста Григорий Сергеев.
— Не извольте беспокоиться. Найду хорошего проводника, знающего лес как свои пять пальцев. Он у вас в первую мировую в плену был. По-немецки говорить может, — сказал он фашистскому офицеру.
Через несколько минут староста с двумя автоматчиками вошёл в дом Александровых.
— Где Никита? — заорал Сергеев. А фашисты навели автоматы на перепуганную жену Никиты, угрожая расстрелом.
— Нету его, ушёл куда-то, — сказала дрожавшая от страха женщина.
Но староста знал, что никуда Никита уйти не мог, так как вечером видел его идущего с дровами. Да и печь не топилась, холодная.
Сергеев рывком снял заслонку с печи, и вскоре фашисты прикладами вытолкали Никиту из дома. Уходя, он успел шепнуть жене: «Прощай, больше не увидимся».
Части Красной армии уже заняли соседние деревни. Противник мог отступать лишь по единственной дороге на Полицы...» (Из книги н.В.Борисова «Они повторили подвиг Сусанина».)
— Тут только половина правды! — с горечью замечает Сергей Нилович. — Дядя Женя, отцовский старший брат, читал текст в рукописи ещё в то время, когда корреспондент приезжал на родину деда и собирал о нём информацию. Так вот, дядя Женя говорил, что военная цензура многое вырезала. В первоначальном тексте, например, были названы фамилии советских офицеров, готовивших партизанское движение. И сделано это было, я думаю, потому, что на момент написания газетного очерка о моём деде (а это были 50-е годы прошлого века) эти офицеры ещё состояли на службе. Также в окончательном тексте, ставшем главой книги, не сообщено, что дед с самого начала осознанно готовился к партизанскому движению, пряча хлеб и пуская скот под нож, то есть действовал по заранее известному ему плану. Да, староста Сергеев, как сказано в книге, видел деда, когда тот возвращался из леса с дровами. Однако на самом деле дрова были, грубо говоря, отговоркой — дед возвращался домой с партизанской базы, куда ушёл накануне с каким-то очередным заданием. Об этом тоже, к сожалению, ни слова...
О дальнейшем развитии событий Сергей Нилович знает главным образом по рассказам своих родственников и по статье Борисова, написанной со слов очевидцев. А произошло вот что. Немцы требовали, чтобы Никита показал ту самую единственную дорогу (на Полицы), по которой можно было выйти из окружения. Но эта дорога проходила через партизанскую базу Пеновского отряда, в котором было меньше ста человек. То есть в случае боя силы были заведомо не равны: 300 немцев против 100 партизан. Что сделал Никита? Фашистов-то он повёл, но что держал при этом в голове! Он сделал круг по лесу, предварительно вымотав фашистов, а затем поменял направление не на юго-запад, а на север. Шли, наверное, суток двое. Работая в партизанском отряде, Никита Александров, конечно, знал боевую обстановку и был в курсе, что находившаяся по пути деревня Люшина занята бойцами Красной армии...
«...Проводник во главе большого отряда к утру вышел из леса у околицы Люшина. Как только враги расположились на краткий отдых, раздались выстрелы. Это открыли огонь красноармейцы боевого охранения воинской части, освободившей деревню. Фашистские офицеры, поняв, куда их завёл проводник, подступили к нему, требуя показать правильную дорогу...» (Из книги н.В.Борисова «Они повторили подвиг Сусанина»)  
— В общем, весной 1942 года в окрестностях Люшино вытаяли из снега 300 трупов фашистов и труп моего деда, заколотого штыками. Его тогда же и опознали... — закончил Сергей Нилович, но по интонации, с которой он это сказал, да и потому, о чём сообщил предварительно по телефону («Пора сказать правду!»), было ясно, что это ещё не всё.
…Признаться, я брался за этот материал с сомнением: а какую, собственно, правду хочет поведать потомок лесника из бывшей Калининской, ныне Тверской области? И в какой, соответственно, неправде он уличает? Ведь вроде бы всё известно: о подвиге Никиты Александрова сообщено в разных источниках, посвящённых так называемым «сусанинцам» Великой Отечественной войны (в частности, А.Д. Косов, «Патриоты отечества», 1995 г.; А.П. Коваленко, «Вершина мужества», 1995 г). Персонально о герое из деревни Залесье написана глава книги Н.В. Борисова «Они повторили подвиг Сусанина» (1987 год издания). Более того, согласно постановлению от 03.03.1967 года именем Александрова названа улица в городе Осташкове...
— Сам я 1964 года рождения, а малую родину своего деда — деревню Залесье — посетил в 1970-е годы, — вспоминает Сергей Нилович. — И эту историю рассказывал мне в том числе и мой отец, когда мы в тот далёкий год побывали в избе, в которой жили мои дед с бабкой и их пятеро детей. Правда, о том, что именем деда названа улица, мы узнали только в 2014 году. Жалко, что ни отец, ни дядя Женя, ни тётка Рая, ни другие дети Никиты Александровича до этого не дожили! Ведь они так и умерли в неведении...
— Вы сказали: «Побывали на малой родине деда...» А как вы оказались в Сибири?
— Я же и объясняю! Для чего, собственно, я и обратился в газету: надоело жить с неправдой!
— В чём неправда?
— Как в чём?! Ведь о сотрудничестве деда с НКВД, разумеется, никто в Залесье не знал. И когда дед ушёл с фашистами, все решили... Сами понимаете! Хотя могли бы и догадаться: за всё время, что прошло со дня смерти Никиты Александрова, ни его детей, ни его вдову никуда даже не вызывали! Это говорит только об одном: в органах знали, что Никита Александров был их завербованным сотрудником, а вовсе не предателем...
Здесь Сергей Нилович в очередной раз закуривает.
— О том, как после ухода фашистов жилось моей бабке Василисе, помнят только в нашей семье! В конце концов людская молва заставила бабушку переехать в село Косицкое…
В 1950-е годы стали вскрывать архивы НКВД, отлавливать и судить уцелевших полицаев. В 1957 году в Залесье приезжал командир Пеновского партизанского отряда и рассказал всю правду о Никите Александрове. Но его вдова до этого дня не дожила, а её дети разъехались кто куда. Отец Сергея Ниловича, например, уехал электрифицировать дорогу Москва—Байкал. К тому времени в Сибирь уже перекочевали его сестра Рая и брат Василий. А сам Сергей Нилович родился в Красноярском крае, в деревне Новониколаевка, а ныне живёт в посёлке Светлый рядом с Усть-Кутом...
— Это всё?
— Не совсем, — отвечает Сергей Нилович. — Дело в том, что командир партизанского отряда сообщил тогда же, в 1957-м, что было представление к награде. Но оно или не дошло, или легло под сукно...
— Прошло много лет с февраля 1942 года, вы живёте вдалеке от ваших родовых мест, да и свидетелей тех дней, в том числе тех, кто считал вашего деда предателем, наверное, уже не осталось на земле... И вдруг ваш звонок в редакцию! Что только теперь вынудило вас, Сергей Нилович, это сделать? И почему молчали до этих пор?
— Меня, действительно, «вынудили»! И «вынудили» два обстоятельства. Во-первых, мой дед, Александров Никита Александрович, ценой своей жизни спасший Пеновский партизанский отряд численностью 100 человек, официально не признан ни участником Великой Отечественной войны, ни участником партизанского движения! Для всех он остался просто лесником Никитой из деревни Залесье. Разве что во всех списках «сусанинцев» дед неизменно стоит четвёртым — вот и всё «признание»... Но если с этим наша семья со временем свыклась, то возмутило меня другое, а именно отношение современной молодёжи к нашим героям. Достаточно сказать, что на одном из сетевых форумов какой-то сопляк сказал, что и герои-то были чуть ли не липовые, которые искали свою выгоду. Дескать, провели фашистов сколько-то там километров по лесу и за это «отхватили» награды, а их семьи — персональные пенсии... Говорю для всех: о какой такой выгоде может идти речь?! Мы никогда ничего не требовали от государства, да и сейчас нам ничего не надо. После гибели Никиты Александровича моя бабушка поднимала пятерых детей одна, не получала пенсию. Грустно об этом говорить, но незадолго до смерти тётка Рая (дочь Никиты, она умерла совсем недавно) вспоминала, что на всю семью была одна телогрейка, в которой ходили по очереди, да и у той телогрейки мать тётки Раи, моя бабушка, отрезала рукав и сшила из него для ребятишек чуни, тоже одни на всех… Ещё я хотел бы напомнить, что с 1941 по 1945 год сусанинцами стали чуть больше 100 человек, главным образом старухи, старики и дети. Это те, кто уничтожал фашистов в тылу. Пятьдесят из них погибли. Пятьдесят гражданских против 10 тысяч хорошо вооружённых врагов (10 тысяч – это общее число фашистов, уничтоженных сусанинцами). То есть, грубо говоря, на каждого из сусанинцев было в среднем по 200 фашистов. Но они победили!
На этом, наверное, и следует окончить рассказ о жизни и смерти уроженца Тверской области Никиты Александрова, забытого героя Великой Отечественной войны, долгое время считавшегося предателем. Добавлю только, что потомки тверского лесника, как говорится, «уродились в породу» и тоже пошли по лесному делу. Нил, сын Никиты Александровича, умер в сибирской тайге, на промысле, а один из внуков окончил в Иркутске пушно-меховой техникум и работает охотоведом. Но не только любовью к русскому лесу жива кровь Никиты Александрова. Если бы сегодня его внукам представился случай повторить подвиг деда, они, не сомневаюсь, совершили бы его незамедлительно.

На снимке: Внук героя-сусанинца Сергей Александров не один год собирает информацию о жизни и гибели своего деда.
Фото Виктора Горелова.

Андрей АНТИПИН