Чиновники против героев-панфиловцев

16 ноября 1941 года взвод под командой политрука Василия Клочкова остановил танки фашистов, которым дали приказ идти на Москву. Но вдруг, спустя десятилетия, вторая атака на героев — директора Госархива РФ С.В. Мироненко.

Позиция архивиста. Он немногословен в своей беседе для «Комсомолки»: «Не было 28 героических панфиловцев». Добавил: «Несуществующие идолы». И завершающий приговор: бой — «миф» (номер за 7—14 июля 2011 г.). Слов мало – тираж газеты огромен! Увы, нашлись последователи. Недавно выслушал, как некое радио тоже «закрыло» бой. Вот какова зачистка скрижалей всенародной славы.
Позиция Президента России. 2010-й год. Глава государства, предваряя присвоение Волоколамску звания Города воинской славы, посещает музей на месте боя неподалеку от Дубосекова и произносит: «Подвиг героев-панфиловцев  навсегда стал символом мужества».
Прошёл всего год. Архивист решился опровергнуть и историю, и оценку главы государства. И тут же получил от меня отпор в СМИ. А как иначе?! Назвал «идолами» 28 пехотинцев, которые — без артиллерии! — преградили дорогу десяткам танков. Бой документирован не только присвоением клочковцам званий Героев Советского Союза. Но и похоронками и даже письмами вдовам от боевых друзей. И воспоминаниями — как выживших участников боя, так и их командиров вплоть до маршалов Рокоссовского и Жукова. И трудами историков.
Что же архивист выбрал взамен предложенного мною диалога в поисках правды? Тактику не отвечать. За поддержкой я тогда обратился к его начальнику, А.Н. Артизову.
Позиция начальника «Росархива». Он взял под защиту автора «мифа». Ответил на моё письмо кратко, но внушительно: «С.В. Мироненко изложил содержание справки-доклада Главного военного прокурора Вооружённых сил СССР...». Так и г-н Мироненко ссылается на материалы этого же следствия 1948 года. Я снова в «Росархив»: дескать, давайте сопоставим факты мои и справки. Но отпор мне: «Анализ книг и статей не входит в компетенцию Федерального архивного ведомства». Дожили!
Итак, позицию г-на Мироненко разделил его высокопоставленный союзник. Стало быть, её можно расценивать как экстремистское подстрекательство отбирать грамоты Героев Советского Союза у наследников, снести величественный памятник в Дубосекове, избавить гимн Москвы от упоминания панфиловцев, раскурочивать музеи и библиотеки, цензурировать мемуары, идти на конфликт с Казахстаном, где чтят этот подвиг…
А можно ли довериться следователям 1948 года? Да, в их справке два «признания» о том, что якобы боя не было. Но почему же они ограничились этими двумя и не разыскали десятки тех, кто потом мне помогал снабжать фактами историю боя?
Итак, следователи опирались лишь на показания бывшего комполка и журналиста. Внезапное малодушие боевого офицера простить можно: как выяснилось, ему грозила кара за то, что подписал наградные документы тому, кто по ранению попал в плен. А это — преступление! Видимо, поэтому и было начато следствие 7 лет спустя.
Сдался на милость следствия и журналист А. Кривицкий, тот самый, кто первым оповестил страну о подвиге панфиловцев. Но меня поразило другое: два нынешних архивиста проигнорировали его же свидетельство о том, что он пошёл на поводу у следователей под угрозой «северных лагерей». Обошли они вниманием и тот факт, что уже с конца 50-х годов А. Кривицкий возобновил активнейшую пропаганду боя несколькими своими документальными книгами.
Более того, прочитав материалы следствия, я наткнулся на явное цензурирование справки! Странно, что видные работники архива «не заметили» свидетельств очевидцев о сражении! Председатель сельсовета: «16 ноября 1941 года. Во время этого боя все наши жители (Нелидова и Дубосекова), и я в том числе, прятались в убежищах». Запись следователей: «Примерно то же рассказали и другие жители...».
Здесь и о том, что эти люди взяли на себя даже похороны павших. Да, они перечислили только несколько из них. Но как миновать описание того, что тогда творилось здесь: «Были большие снежные заносы, которые продолжались до февраля 1942 г., в силу чего трупы убитых мы не собирали...» Март: «К братской могиле снесли <...> в том числе и труп политрука Клочкова».
Вот тебе и «не было боя»! Вот тебе и «профессионализм» архивистов, что сделали справку пособием для своих вымыслов!..
Конечно, я за продолжение исследования истории боя. В окопах смертно опасного для страны 1941 года не всё выявлялось так, как хочется сегодня в уютной тиши чиновного кабинета. Я твердо убеждён: в канун грядущего праздника Победы надо фактами бить по рукам ниспровергателей наших героев.

Валентин ОСИПОВ,
член Высшего творческого совета Союза писателей России, лауреат Большой литературной премии России.

 

Свет отцовского подвига

Решение петербургских кинематографистов снять фильм о 28 героях-панфиловцах, ценой собственной жизни задержавших 16 ноября 1941 года рвущуюся к Москве колонну немецких танков в районе разъезда Дубосеково под Волоколамском, вызвало широкий резонанс. Обращение к Великой Отечественной войне как одной из важнейших отправных точек для восстановления народного духа и единства нации – дело тонкое, сложное, требующее не только искреннего благоговения перед подвигом наших отцов, но и особого сочувствия к боли тех, кого та война обожгла.
Но сначала надо ответить тем, кто в этой связи вновь запричитал: мол, не было того «конкретного» подвига, о котором написала в ноябре–январе 1941 года газета «Красная звезда» и за который 28 бойцам 316-й стрелковой дивизии РККА было присвоено звание Героев Советского Союза.
Оттолкнёмся от неопровержимых фактов. 16 ноября 1941 года 316-я стрелковая дивизия, получившая за эти бои имя своего погибшего 18 ноября командира генерал-майора Панфилова и гвардейское наименование, держала на Волоколамском направлении оборону против значительно превосходивших её сил 2-й и 11-й немецких танковых дивизий. 11-я танковая дивизия — около 150 танков с мощной поддержкой мотопехоты (в общей сложности около 14 000 человек) — наступала на позиции 1075-го стрелкового полка (около 2500 человек, 10 артиллерийских орудий старых образцов) в районе Дубосеково. Удар одной из её колонн (более 50 танков) пришелся на 4-ю роту 2-го батальона. Рота, вооружённая только стрелковым оружием, двумя противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с зажигательной смесью, почти полностью погибла, но задержала немецкое наступление, уничтожив более 15 танков, о чём корреспондент «Красной звезды» узнал от комиссара дивизии, старшего батальонного комиссара Егорова.
Да, корреспондент «Красной звезды» виноват, что не уточнил численный состав роты, а в редакции назвал обычную для тех месяцев цифру – 30—40 человек (по штатам — 178 человек). Ему не было известно, что накануне того боя дивизия Панфилова получила пополнение, и в 4-й роте, по словам командира 1075-го полка полковника Карпова, было 120—140 человек. Но это не многое меняет, поскольку речь шла преимущественно о необстрелянных бойцах. Фамилии погибших и пропавших без вести 28 бойцов корреспондент взял не с потолка, а со слов выжившего в том бою командира 4-й роты капитана Гундиловича. Скорее всего, он вспомнил фамилии старых бойцов своей роты. Погибшие солдаты пополнения, которых, возможно, даже не успели внести в списки части, сложили головы безвестными.
И в этом вся трагедия: до нас дошли имена не всех участников того боя. Формально кто-то может сказать, что тогда не все из них проявили героизм. Но кто осмелится это сказать, даже зная, что, будучи ранеными, некоторые участники боя под Дубосеково попали в плен, а один состоял впоследствии на службе у немцев (в его отношении указ о присвоении звания Героя был отменён). Оказалось, что кто-то из названных Гундиловичем погиб за день до 16 ноября, а кто-то — в бою месяц спустя. Сам выживший 16 ноября Гундилович погиб в апреле 1942 года, был представлен к званию Героя Советского Союза, но был награждён орденом Ленина. Надо ли обо всём этом сказать в фильме – это вопрос, но знать об этом для лучшего понимания сложности и трагичности жизни и смерти защитников Москвы надо.
В постсоветское время нам стали активно навязывать тезис о том, что «28 героев-панфиловцев не было — это один из мифов, насаждавшихся государством». Как это ни покажется странным, я бы сказал, что с этим тезисом во второй его части можно согласиться, но при одном условии: под словом «миф» мы понимаем не вымысел, как это широко распространено в современной примитивизированной журналистике, и тем более — не заведомый обман. Миф — это символическое выражение явлений или событий особой значимости для того или иного народа, причём событий, которые не могут быть постигнуты и освоены рационально и, соответственно, должны быть представлены в качестве благоговейно принимаемых. Соответственно, миф содержит собирательный образ должного поведения человека или группы людей в ходе таких событий. В этом смысле события у Дубосекова — это миф, как говорится, с большой буквы.
Что же касается первой части вышеприведенного утверждения, то были не только 28, а гораздо больше героев-панфиловцев. Многие из них также были отмечены наградами. Другие, проявив героизм, наград не получили. Задача историков — возвращать имена героев людям. Задача деятелей кинематографа, литературы, театра — рассказывать людям о подвиге наших отцов, задавать правильное понимание должного.
Новый фильм уже снимается. Я бы только предложил предпослать ему уведомление, что речь идет о собирательном образе подвига героев-защитников Москвы, и назвать фильм не «28 панфиловцев», а «панфиловцы». Так было бы честнее перед памятью тех, кто героически погиб под Дубосеково, но не вошёл в список 28-и.
Главное же заключается в том, что в кинорассказе о самопожертвовании отцов в годы Великой Отечественной войны нельзя останавливаться на уже широко известных историях. Можно написать и о десятках других таких же выдающихся подвигов.
О таком героизме Андрей Платонов написал замечательный рассказ «Одухотворённые люди. (Рассказ о небольшом сражении под Севастополем)» — готовый сценарий прекрасного фильма об истинной любви к своему народу. В нём один из погибающих краснофлотцев говорит очень горькие и одновременно проникнутые светом бессмертия слова: «Лучше смерти теперь нет для нас жизни!». Вот такие слова нашёл или от кого-то услышал великий русский писатель, и они не менее точно отражают строй мыслей лучших наших предков, чем «Отступать некуда, позади Москва!». Положил их на бумагу корреспондент «Красной звезды» Кривицкий, но то, что так не думал и не говорил политрук Клочков, погибший у Дубосеково, и его однополчане-панфиловцы, и другие герои, защитившие в 1941 году столицу нашей Родины, не докажет никто и никогда.
А нам остаётся жить с памятью об этом и быть достойными её — и когда мы снимаем фильмы о войне, и когда каждый на своём месте стараемся помочь нашей Родине возродиться.

Михаил ДЕМУРИН.