Бывших офицеров не бывает, или Как становятся писателями

Что нужно, чтобы стать писателем? Говорят, нужен талант. А чтобы отточить талант, нужно окончить лит­институт. Но из одного таланта, пусть и отшлифованного в литературном институте, как говорится, шубы не сошьёшь. Не открою Америки, если скажу, что писатель – это прежде всего биография, точнее, судьба, помноженная на талант. Можно, конечно, самому строить, лепить биографию. Но судьбу сам не слепишь. Судьба — от Бога, и получается, что не литинститут, а в конечном итоге Бог определяет, кому быть или не быть писателем.
И счастлив тот, кого он в этом выборе минет, может, пожалеет. Ибо еще неизвестно, награждает он этой ипостасью человека или наказует. Потому как писательство, тем более в наше сугубо коммерческое время — не профессия, и уже, может, даже не образ жизни. Может, ныне, более чем когда­либо — наивная и отчаянная жертва, когда книги уже не читают и их даже уже не ставят в гарнитуры в виде интеллектуального украшения.

Ныне почти у каждого дома после очередного квартирного евроремонта около мусорного контейнера можно укомплектовать богатую библиотеку: дети и внуки, пользуясь случаем, освобождаются от собранного отцами и дедами, ставшего им ненужным духовного груза... И радоваться или горько плакать тебе, а ещё более твоим близким, если Бог наградил тебя талантом и болящей за Родину душой? Но всё равно — не переводятся в России люди, которые, несмотря на писательскую беспросветность, берутся за перо в наивной надежде, что написанное, выстраданное ими кто­то прочтёт, пусть даже всего один человек на свете, и хотя бы один человек станет после этого лучше, а по этой причине хоть ненамного лучше станет всё человечество.
Как становятся писателями?
В 2007 году Александра Унтила, майора, замкомандира знаменитого 218­го батальона спецназа ВДВ, имевшего к тому времени за плечами 2 года и 8 месяцев боёв и специальных операций на Кавказе, не потерявшего в них ни одного солдата, выбрасывают из расхристанной Российской армии в ходе «реформ» «маршала Табуреткина». Самый инновационный в истории России министр обороны намеревался вообще расформировать войска ВДВ по причине их «ненужности», но легендарному генералу Шаманову всё­таки удалось их отстоять. Но судьба отдельного уникального 218­го батальона спецназа, в январе 1995 года в Грозном спасшего армию и страну от позора, всё равно была предрешена — он попал под каток «реформирования» по той простой причине, что квартировался в центре Москвы, в Сокольниках. А земля в центре Москвы, дураку понятно, дороже всякого золота и даже интересов обороны страны. А, может, всё ещё влиятельная пятая колонна в российской власти не могла простить батальону, как и создавшему его полковнику Поповскому, Грозный. Батальон разогнали, аллею Героев раскорчевали и построили на этом месте элитные многоэтажки. Так Александр в 30 лет стал бездомным военным пенсионером.
Но сидящая в нём пружина офицера спецназа, а, как утверждает Александр, бывших офицеров не бывает, после долгого поиска работы по душе в конце концов приводит его в «Центроспас» МЧС. За 5 лет в МЧС он принимал участие в спасательных операциях на Алтае, в Туве, на Гаити, в Японии, в ликвидации техногенной катастрофы на Саяно­Шушенской ГЭС, разминировал самые тяжёлые в минном отношении территории Сербии. Принимал участие в работе поисковых и мемориальных отрядов на территории Смоленской, Тверской, Ленинградской, Московской областей по поиску останков воинов Великой Отечественной войны, уничтожению боеприпасов. Участвовал в водолазной экспедиции к останкам эскадренного миноносца «Керчь» на траверсе Кадошского маяка (г. Туапсе), на затонувшие суда в Арктике в акваториях Баренцева и Белого морей, проводил караваны судов сквозь пиратские районы у берегов Сомали... И, наконец, свой единственный в году отпуск от провёл в поисковой полярной экспедиции «По следам двух капитанов», которая и свела меня с ним. Именно он сделал тогда первые сенсационные находки через 96 лет после полярной трагедии: были обнаружены останки одного из членов брусиловской экспедиции 1912 года, дневник, экспедиционные вещи.
Сейчас как бы параллельно существуют две России: одна – всё на продажу во главе с чубайсами, абрамовичами и прохоровыми с инновационными министрами, которые уничтожают национальное образование, культуру, медицину; и другая — коренная, униженная, втоптанная в грязь, которая пытается спасти то, что от России ещё осталось, прежде всего её духовную суть. Доблестный русский офицер Александр Унтила, в 30 лет вышвырнутый из армии, стал профессиональным спасателем, потому что он по жизни — спасатель. Когда случилась трагедия на Саяно­Шушенской ГЭС, сразу несколько комиссий, авторитетных учёных, аналитиков пришли к заключению, что страшная техногенная катастрофа — прежде всего результат расчленения Чубайсом единой энергетической системы страны, в частности Саяно­Шушенской ГЭС. Вставал даже вопрос о возбуждении против него уголовного дела. Но уже через неделю, как по команде, а может, действительно по команде, или даже по команде самого Чубайса, его имя в связи с катастрофой уже не упоминалось, нашли других виновных, мелких стрелочников. В то время когда Александр Унтила, рискуя жизнью, разгребая жуткие завалы, спускался всё ниже в жерло порушенной станции, пытаясь найти в них ещё живых, Чубайс уже восседал, вальяжно развалившись на каком­то правительственном заседании, и, нагло улыбаясь, поучал власть, как управлять страной, и уже через какое­то время командовал другой «инновационной» корпорацией, «осваивавшей» народные деньги.
В своё время я поинтересовался у Александра его странной фамилией и заметил, что он упорно не склоняет её, хотя мужские фамилии в русском языке склоняются. «Нет, моя не склоняется», – твердо ответил он. Потому что доблестный русский офицер Александр Унтила – этнический финн. Его дед попал в плен в Финскую кампанию, из­за начавшейся Великой Отечественной войны не успел вернуться на родину, и уже его сын, отец Александра, офицер­вертолётчик, доблестно воевал в Афганистане.
Какое отношение к заявленной теме «Как становятся писателями?» мой рассказ об Александре Унтила? Не от него, а от врача Поисковой полярной экспедиции Романа Буйнова я узнал, что Александр пишет. Я попросил его дать мне что­нибудь прочесть. Саша смутился: «Да какой я писатель? Я только пробую... Я лишен воображения. Я ведь пишу только о том, что сам пережил­перевидел».
Александр Унтила не собирался стать писателем и не окончил литературного института. Но это не значит, что я против литературного института. Просто у каждого писателя своя, начертанная Богом, судьба и, соответственно, свои университеты.
Рассказы Александра Унтила меня потрясли. Я их невольно сравнил с жёсткой, честной и горькой прозой окопных лейтенантов Великой Отечественной: Бондарева, Воробьёва, Быкова...

Михаил ЧВАНОВ.